Майская ночь, или Утопленницы

Глава 5. Атаман

А бугров всего было три: один — Ураков (ну об нем уже речь шла), другой — Настин, а третий — Стенькин (на котором он потом трубку свою из озорства оставил).

Приосанился бывший кашевар: весь в шелку, спереди горбат, на поясе сабля в золоченой ножне побрякивает. Ничего не попишешь, стал атаманом — чин блюди. Но, как говорится, по одежке встречают… Каков ты в деле, покажь!

И вот выходит это он на свой бугор.

— А что, — говорит, — ребята, за кораблик там бежит? Уж не тот ли, на котором капитан не прост?

— Ён, — отвечают. — Тот самый, что тадысь портками своими трес, а нас в лодке на двадцать сажен отбрасывало…

— Ташши кошму!

Принесли ему кошму. Осмотрел ее Стенька — нет, маловата.

— Ковер ташши!

Принесли ковер трухменской работы. Ну этот вроде в самый раз. Раскатал его Стенька атаманскими своими руками на прибрежной водице, шепнул заветное словцо, ступил на узоры азияцкие. Не тонет ковер — плавает. А может, и летает низенько-низенько — поди еще загляни под него!

— Седай, ребята, поехали!

Оробели ребята, помялись — ну да делать нечего, атаман велел. Поместились с опаской на ковре — в тесноте, да не в обиде.

— Ой да!..

И ка-ак этот коврик по Волге припустит! Переняли суденышко на стрежне, кликнули сарынь на кичку, товар пограбили, а капитана вздернули на щегле заместо паруса, чтобы впредь портками не трес. Ишь, не прост он… Тут не проще тебя водятся!