Записи о доброте и ненависти. Том 1

– Ты всегда говоришь гадости, Тун Чжаохэ!

– Я уверен, Сяо Си Бао будет проституткой до конца своих дней и никогда не сможет начать новую жизнь.

Янь Шикуй выругался:

– Твоя мать будет проституткой до конца своих дней!

Тун Чжаохэ со смехом сказал:

– Хорошо, тогда ты будешь крестным отцом.

Лу Фэйцин уже собирался уходить, разговор охранников казался ему совершенно бессмысленным. Но тут он услышал слова Тун Чжаохэ:

– Мастер Янь, шутка – это шутка, а истина – это истина. Не увлекайтесь мыслями о Сяо Си Бао, она того не стоит. Возьмите свой мешок с золотом и найдите хорошую жену. Вы можете лишиться головы, а репутация нашей славной организации не сможет восстановиться после этого еще лет сорок!

– Можешь быть уверен, я еще тебе это припомню. Я заслужил свое имя как один из шести демонов благодаря своему кунг-фу, в отличие от некоторых парней из организации Чжэньюань, которые только и умеют, что жрать и нести чушь!

– Шесть Гуандунских демонов действительно очень известны, но жаль, что третий пал. А мы даже не знаем, кто совершил это.

Янь Шикуй ударил по столу и крикнул:

– Кто сказал, что не знаем? Наверняка это орден Красного цветка!

Лу Фэйцин подумал: «Странно, ведь это я убил Цзяо Вэньци, а они обвиняют во всем Красный цветок». Он стал прохаживаться у деревьев, пытаясь подойти ближе. Тун Чжаохэ никак не замолкал:

– Эх, жаль, что у меня нет силы духа, я только ем и несу вздор! Если бы я не был таким слабаком, давно разобрался бы с этим Красным цветком.

Янь Шикуй дрожал от злости и не мог вымолвить ни слова. Третий охранник вмешался, чтобы сгладить ситуацию:

– В любом случае Юй Ваньтин, лидер ордена Красного цветка, умер еще в прошлом месяце. Все знают об этом. Нет никаких доказательств, что именно его люди убили мастера Цзяо. Даже если вы найдете их, эти наемники будут все отрицать, что тогда?

У Тун Чжаохэ не было ответа. Пытаясь сменить тактику, он пробормотал:

– Обычно мы не связываемся с орденом Красного цветка. Давайте сделаем с ними то же, что с этими мусульманами? Заберем у них их Священные Писания26, которым они дорожат, как своими жизнями? В будущем, если генерал Чжаовэй потребует денег, крупного рогатого скота или овец, разве они посмеют отказать? Я говорю тебе, Янь, перестань думать о своей Сяо Си Бао, смело возвращайся в Пекин и проси генерала дать тебе в жены мусульманскую девчонку. Тогда ты сможешь… – говорил он это с гордостью, но вдруг из ниоткуда вылетел кусок грязи и заткнул ему рот.

Двое его сослуживцев вмиг схватили оружие и выбежали наружу. Янь Шикуй достал кольца Пяти Стихий и внимательно огляделся по сторонам. На шум подошел его младший брат, Янь Шичжан. Они встали спинами, защищая красный мешок, замерев от страха. Тун Чжаохэ выплюнул ком грязи и начал браниться:

– Ублюдок, будь проклята вся твоя семья!

Янь Шичжан холодно сказал:

– Прежде я думал, что только собаки едят дерьмо, но после увиденного понял, что даже грязь бывает приятна на вкус.

Вбежали еще двое охранников, Дай Юнмин и Цянь Чжэнлунь, один с плетью, другой с мечом:

– Маленький ублюдок ускользнул!

Лу Фэйцин, наблюдая за всем этим, внутренне смеялся над беспомощным выражением лица Тун Чжаохэ, когда увидел фигуру, мелькнувшую в углу восточной стены. Не подав виду, он вышел за пределы двора. В это время ночь уже опустилась на городок, но он заметил, как человеческая тень соскользнула с угла крыши, бесшумно приземлившись на землю, и направилась на восток. Лу Фэйцин хотел знать, кто только что угостил Тун Чжаохэ аппетитным куском грязи. Применив некоторые навыки из практики кунг-фу, он тихо последовал за неизвестным со скоростью ветра, все еще держа в руках чайник.

Они пробежали уже пять или шесть миль. Цель Лу обладала стройной фигурой, она двигалась изящно, как женщина, но навыки ее кунг-фу были очень хороши. Они миновали склон холма, и впереди показался темный лес. Тень скользнула между деревьев, и Лу Фэйцин последовал за ней. Земля была покрыта опавшими листьями и хрустящими ветками. Боясь выдать себя, Лу замедлил шаг. И в одно мгновение тень человека исчезла. Мудрость гласит: если перед вами лес, не заходите в него, его деревья скрывают множество ловушек. Лу Фэйцин не осмелился подойти слишком близко и уже хотел было отступить, но лунный свет пробился сквозь тучи. Луч ясного света проник сквозь ветви, покрывая землю беспорядочными призрачными отсветами. Вдалеке он увидел подол желтого платья – его цель выскочила из лесной чащи.

Лу Фэйцин последовал за ней по краю леса. Выглянув из-за очередного дерева, он увидел большую поляну с восемью палатками. Любопытство взяло верх. Он подождал, пока два сторожа отвернутся, а затем, быстро исполнив прием Яньцзы Сань Чао Шуй27, незаметно для сторожей скользнул за палатку. Пригнувшись, он подкрался к самой большой из них и припал к земле. Внутри кто-то говорил порывисто, с большой увлеченностью, слова разносились эхом. Так как Фэйцин жил у подножия Великой стены долгие годы, он мог немного понять говорящих. Он осторожно приподнял плотную ткань и заглянул внутрь. Палатку освещали две масляные лампы, на ковре сидело много людей – тот самый мусульманский караван, который они повстречали днем. Раздался звонкий смешок, это была девушка в желтом одеянии. Потом она замолчала, вытащила из-за пояса ослепительный кинжал и уколола указательный палец левой руки кончиком кинжала. В кумыс капнуло несколько капель крови. Остальные проделали то же самое. Высокий мужчина, которого девушка в желтом назвала «отцом», поднял свой бокал и произнес речь. Лу Фэйцин мог разобрать только несколько слов: «Коран» и «родина». Девушка подняла бокал, громко заявив:

– Мы не вернемся на родину, пока не вернем священный Коран!

Толпа принесла клятву. В тусклом свете их лица выглядели решительными. Члены собрания подняли бокалы, выпили содержимое до дна, а затем заговорили шепотом, будто обсуждая важное решение.

Лу Фэйцин был прав, предположив, что эта группа мусульман принадлежала к кочевому племени Хуэй в северной части гор Тянь-Шаня. Оно было большим и могущественным, насчитывало около двухсот тысяч человек. Высокого мужчину звали Му Жуо Лун, он был вождем, мастером боевых искусств, добрым и справедливым человеком, люди его очень любили. Девушка в желтом одеянии действительно была его дочерью, Хуо Цинтун. Многие на севере и на юге знали ее имя. Люди племени жили как кочевники, путешествуя по пустыням. Но по мере того как власть двора Цин распространялась по стране, на племя налагалось все больше налогов. Поначалу вождь Му Жуо Лун старался смириться с ситуацией и давать столько, сколько просят. Однако маньчжурские чиновники были настолько жадными, что народ обеднел, люди перестали жить и стали выживать. Племя направило высокопоставленным лицам несколько просьб о снижении поборов, но двор Цин с презрением отнесся к прошению. Более того, когда командующий защитными силами армии Красного знамени генерал Чжаовэй, курировавший военные дела в северной части гор Тянь-Шаня, узнал, что у племени есть родовая рукописная копия писаний Корана, прибывшая из священной для мусульман Мекки и хранящаяся вождем на протяжении десятков поколений, он выкрал ее и использовал в качестве шантажа, чтобы не бояться сопротивления мусульман. В пустыне Му Жуо Лун провел собрание и повел свой народ на восток, чтобы забрать Священные Писания, поклявшись вернуть книги племени, даже если все они погибнут, исполняя долг. Теперь, перед вечерней молитвой, они подтвердили свой обет.

Лу Фэйцин услышал все, что хотел, – эти мусульмане не имели ничего общего с его собственными планами – и уже собирался уходить, но Хуо Цинтун заметила шевеление ткани и прошептала отцу:

– Там кто-то есть!

Она выбежала наружу и увидела фигуру, бегущую к лесу. Подняв руку, девушка выпустила вслед кинжал. Лу Фэйцин услышал приближающийся свист и наклонился. Он взял чайник в левую руку, указательным и средним пальцами снял крышку, и кинжал влетел прямо в чайник. Не оглядываясь, он бежал обратно на постоялый двор.

Когда он вернулся, все спали глубоким сном. Патрульный обратился к нему:

– Старик, ты так долго бродил по ночному городу, осматривал местные достопримечательности?

Лу Фэйцин пробормотал в ответ что-то несвязное, зашел в свою комнату и достал из чайника кинжал.

На следующее утро вся охрана двинулась дальше. Возглавляющий отряд, держа в руках флаг Чжэньюань, кричал во все горло:

– Ву… Вэйян… Ву… Вэйян…

Лу Фэйцин видел, что вьюки их мулов не были тяжелыми, несколько охранников шли рядом с Янь Шикуем. Казалось, красный мешочек на его спине был действительно важной вещью. В таких охранных организациях существовало правило, согласно которому только некоторые сокровища должны были сопровождаться большим количеством воинов. Но что именно находится внутри, как правило, им самим было неизвестно.

После того как охранный конвой ушел, генерал Цзэн и его отряд тоже отправились в путь. В полдень они достигли Желтой Скалы; продвигаться вперед было тяжело, так как дорога их всегда шла под уклон. Они хотели за день преодолеть еще три хребта и остановиться на постоялом дворе недалеко от города Саньдагоу.

Горная дорога становилась все круче и круче, Ли Юаньчжи и генерал Цзэн держались рядом с повозкой госпожи Ли; повозка была запряжена мулом, и они переживали, что, если животное оступится и потеряет равновесие, она может рухнуть вниз. Уже после полудня они прибыли ко входу в ущелье Вуджин и увидели охранников, сидящих на земле и отдыхающих после тяжелой дороги. Вокруг возвышались горы, а между ними проходила узкая, крутая горная дорога. Лу Фэйцин немного отстал от своих спутников и отвернулся, чтобы не встретиться взглядами с охранниками, которые могли его узнать.

Отдохнув, конвой, как и отряд генерала Цзэна, направился ко входу в ущелье. Охранный конвой и солдаты под командованием генерала Цзэна выстроились в длинную извивающуюся колонну. И люди, и животные, с трудом переводя дыхание, поднимались в гору. Повсюду слышались возгласы «Но! Пошла!» – путники подгоняли животных. У Лу Фэйцина было острое зрение, и внезапно он увидел фигуру, проскользнувшую на вершине горы справа от него. В голову Лу Фэйцина закралась мысль о том, что за ними следят. В этот момент раздался звон верблюжьих колокольчиков, и люди из племени Хуэй верхом на верблюдах и лошадях устремились к ним с вершины ущелья. Стук копыт мчавшихся вниз животных был подобен грому, путники начали кричать, призывая их остановиться. Тун Чжаохэ крикнул: «Эй, друзья, вы что, на похороны мчитесь?» Восемь всадников, ехавших впереди, вдруг громко запели протяжным голосом неизвестную песню. Звук был настолько мощным, что в ущелье раздалось эхо. На вершине горы стояли люди и тоже пели; охранники, находившиеся в ущелье, были ошеломлены. В этот момент два всадника промчались мимо Янь Шикуя, целясь в следовавшего за ним Янь Шичжана, которого внезапно окружили четыре всадника на верблюдах. Каждый всадник поднял обеими руками большой железный молот и с яростью обрушил его на голову Янь Шикуя. Нападавшие имели явное преимущество, поэтому Янь Шикую, несмотря на его выдающиеся боевые навыки, не удалось избежать яростных ударов молотами.