Приговоренные к вечности. Часть 1. Остаться в живых

Глава 35. Выздоровление

Даллах не скрывал, что чертовски рад меня видеть. На радостях он велел притащить столько еды, что я испугался, что лопну от обжорства. Пиво сразу же ударило мне в голову, и я впервые за долгое время почувствовал, что жизнь в целом не такая уж плохая штука.

— Тебя все похоронили, — сообщил он, подливая мне пенного живительного напитка. — Оказывается, ты пользовался популярностью — знаешь об этом? Лани приходила рыдать у меня на плече, — хохотнул он. — Реваль расспрашивал, не жаловался ли ты мне на какие-нибудь странные проблемы. Кинэн наведывался, изображая истеричку в климаксе и клянясь, что теперь нас всех сожрет Анг Мирт. Мои собственные девки изрядно повыли, глядя на твои изображения, особенно убивались те, с кем ты когда-то спал.

— Что-то я подобного не помню, — буркнул я, слегка смутившись.

— Зато они помнят, — хмыкнул Даллах. — Давай-ка мы вот что с тобой сделаем… У меня тут под боком большая лечебница, сам знаешь, лучшая, я считаю, из всех наших целительских центров. Давай поступим с тобой, как с обычным человеком — обследуем, полечим тело так, как лечили бы простого смертного. Побудь рядовым пациентом, а не бессмертным Вороном. Не летай сутками, воюя с нечистью, не делай броски по 20 хааров с хромой ногой, выспись как следует и забудь на время, что и кому ты должен.

— Меня все равно выбрасывает в Маар, когда идут атаки, — возразил я.

— Ну и пусть, — отмахнулся Даллах. — Сделал свое дело и иди домой, не пытайся там ничего изучать. Побудь человеком.

Побыть человеком…

— Даже не знаю, получится ли у меня, — вздохнул я.

На самом деле у меня отлично получилось. Окна моей палаты выходили в яблоневый сад и просыпаясь, я каждый день видел белые и розовые цветочные бутоны. Очаровательные лэйсе, айоры и нигийки приносили мне еду, лекарства, делали разнообразные массажи, от которых я вспоминал, что я не только человек, но еще и мужчина, услужливо провожали в лечебные бассейны и ванны, развлекая приятной беседой или чтением, пока я в них валялся. Мне хватило недели, чтобы от ранений остались лишь тонкие шрамы, и меня наконец перестало шатать при подъеме вверх по лестнице.

Целитель, занимавшийся моим лечением, предложил обсудить результаты, когда я, снова почувствовав себя живым и бодрым, засобирался на выход. Мы встретились в саду, под ветвями цветущих яблонь: я, Даллах, и кицу-целитель.

— Нам удалось установить, каким именно ядом вы были отравлены, — сказал немолодой хмурый кицу. — Результаты исследований нас… озадачили.

Даллах бросил на него вопросительный взгляд.

— Вещество, лежащее в его основе, довольно широко распространено среди Двуликих. Это наша собственная разработка, весьма удачная, надо сказать, — продолжил он. — Мы его применяем, чтобы удерживать Двуликого в человеческом облике. Существует целая группа заболеваний, связанных с физиологией Двуликих, последствием которых является нарушение контроля внешнего облика. Иногда это случается в старости — мышцы, отвечающие за трансформацию, дряхлеют, и Двуликий не может завершить смену облика. Случаются подобные нарушения и у детей. Дети быстро учатся удерживать человеческую ипостась, уже к семи годам они прекрасно контролируют себя, но есть и такие, у которых эта функция отстает в развитии. Наш препарат позволяет удерживать человеческий облик как пожилым Двуликим, так и детям с нарушениями в развитии.

Даллах кивнул.

— Помню эти разработки, — подтвердил он.

— На базе этого препарата сделан мощнейший яд, полностью парализующий рецепторы, отвечающие за трансформацию. В месте проникновения он их отключает, вызывая паралич окрестных мышц.

— Есть предположения, кто его мог сконструировать?

— Мы могли, — серьезно ответил кицу-врач. — В первую очередь — мы сами, в анклавах Повелевающих жизнью. Эрлен — во вторую. Горностаи — они занимаются всем понемногу. Кроме того, я бы не стал сбрасывать со счетов Дом Кошки. Их исследования и разработки хоть и меньше по объемам, но весьма интересны и необычны.

— Ты там ничего плохого Лани не делал? — хихикнул Даллах, глядя на меня. — Я же знаю, она до сих пор к тебе бегает, когда ей хочется порыдать на чьей-нибудь широкой груди…

Я сделал вид, что намек меня не касается.

— Как можно избавиться от последствий? — спросил я.

— К сожалению, у меня нет ответа на ваш вопрос, — вздохнул кицу. — Препарат вызывает реактивный ответ мышц, отвечающих за трансформацию. Сигнал к смене облика поступает от мозга к мышцам, но мышцы не перестраиваются, потому что препарат блокирует рецепторы, имеющиеся у Двуликих и управляющие перестройкой тела. Но у вас, у Вечных, другой механизм. У вас, собственно, этих рецепторов нет, потому что вы — люди, постоянные обликом. Трансформация у Вечных происходит за счет той силы, что в вас вселяется, это трансформация энергии в материю. Тот, кто сделал яд, пошел физиологическим путем, заблокировав прохождение нервных импульсов от мозга к мышцам, но по сути, ваша физиология нормальным законам не подчиняется.

Я ничего не понял, но сделал вид, что слежу за рассуждениями врача.

— Вас можно считать полностью здоровым с человеческой точки зрения, — закончил кицу. — Мне было любопытно наблюдать за такой стремительной регенерацией. Обычный человек бы, конечно, от таких ранений скончался. Это показывает нам, что симбиоз человека и Вечного не нарушен. Возможно, для решения проблемы следует… всего лишь немного подождать.

— Некогда мне ждать, — проворчал я. Даллах бросил на меня настороженный взгляд, но ни о чем спрашивать не стал.

Я о многом умолчал, несмотря на желание выговориться. Особенно про Сашу. Что-то удерживало меня от откровенности на эту тему, да и я сам еще не решил, как относиться к нарождающейся проблеме. Зло это или все-таки благо? Очень многое зависело от человека, а вот о том, какой он человек, надо расспросить Юлю, она знает его лучше всех в мире.

Когда кицу ушел, Даллах все еще задумчиво глядел на меня.

— Знаешь что? Позволь Ворону вырваться на свободу. Ипостась все равно сильнее человека, и если, как считает наш доктор, физиологически ты здоров, то надо всего лишь позволить Вечному Ворону взять верх.

— Может быть и надо, — проворчал я. — Но это как раз та часть дела, которую я люблю наименьше всего.

Следующие пару дней я бродил по Далерне и по лесу вокруг нее. Весна будоражила кровь и одновременно отбивала всякую охоту совершать подвиги. За эти дни я смог додуматься только до того, что больше совершенно не хочу быть Хэйгеном. Хотелось стать обратно Рессером Райзом, прожить нормальную человеческую жизнь, опять попробовать завести семью, вырастить детей, внуков, умереть, наконец, в своей постели или просто от старости. Обратного пути, к сожалению, не было.

Можно ли было им не стать, когда-то давно? Я помнил, как входил в силу…

Когда убили Анта, я был начальником одного из куполов Стражи в Тайреме. Для того, чтобы работать с Гранью, недостаточно дара ее видеть и чувствовать, желательно еще и образование иметь соответствующее. Дар у меня был, но образование и опыт работы по созданию порогов и шеадров всегда помогали больше, чем интуитивный и слабо развитый дар. Многие Стражи видели и контачили с тканью Вуали гораздо лучше меня. Смерть действующего Ворона сразу же отразилась на состоянии Грани, как в Приграничье, так и, собственно, на внутренних границах между землями. У нас всегда были нестабильные участки с Основой, а в тот год положение стало просто катастрофическим. Нет, масштабные прорывы случались редко, но аномалии возникали с регулярной частотой. Со стороны Основы затягивало животных и погодные явления, особенно беспокоили природные катастрофы, которые каким-то странным образом перетекали на нашу территорию. Пожары в Южном Ферте, например, возникали словно бы ниоткуда, и наблюдающие Зеркала показывали, что они просачиваются со стороны Основы сквозь Грань с упавшими параметрами плотности. Бывало, транспорт Старой Земли каким-то образом заезжал на нашу территорию; особенно нас беспокоили крушения самолетов — один из них упал, например, в опасной близости от густонаселенного города Салезы в Аскареме, и появления земных кораблей в Жемчужном море. Бывали и более сложные инциденты, с перемешиванием людей и с попаданием наших на территорию Основы. К сожалению, Двуликих часто не удавалось спасти, они с перепугу теряли человеческий облик, а люди их, тоже от испуга, уничтожали.

Изначально мой дар был очень скромным, и в Братстве Стражи я оказался по другому профессиональному направлению. Я учился на инженера-шеадриста, а потом работал в братстве Следопытов мастером Путей. До университета я пытался развить дар, недолго послужив в Гвардии Пауков, но высоко не поднялся: базовый джив был выражен слабо, ударный фэйр позволял мне работать с наблюдающими зеркалами, но не более того — аномалии Грани я не распознавал, зато хорошая устойчивость к наэру помогала успешно работать на ликвидациях ЧП — я мог долго находиться в аномальных зонах без вреда для себя. Позже техническая сторона дела оказались мне ближе. В период отсутствия Хэйгена мое чувство Грани начало расти с неожиданной скоростью. Я стал чувствовать аномалии и прорывы, точно устанавливать их места без наблюдающих зеркал. Наш купол сообщал Паукам о наличии проблемы еще до того, как у них начинала выть тревожная сигнализация. Харальд, тогдашний глава Гвардии Пауков, это быстро заметил и предложил мне перейти из Стражи в Гвардию на место одного из его помощников.

Я долго сомневался. Гвардия занимается не только аномалиями пространства, но и обычной охраной общественного порядка, от мелких краж до крупного криминала и клановых войн; это разветвленная структура со множеством функций. Тем не менее, меня уговорили. Харальд-нигиец, которому на тот момент было восемьдесят, пользовался в Ар Соль высоким авторитетом и фактически тянул на себе руководство и братством Стражи, и Пауками. Меня он заставлял вникать не только в проблемы всех куполов Стражи, мастеров Путей, но и всех территорий Элезии и в итоге так завалил работой, что я перестал ночевать дома. Он лично летал на каждый прорыв Анг Мирта, учил меня уничтожать нэргов и держаться в нестабильной зоне смешения пространств. С каждым разом мне это давалось все легче и легче. Кое-кто считал, что Харальд готовит из меня своего преемника, но фактически я на преемника не тянул, потому что два других его помощника были старше, опытнее меня и гораздо авторитетнее.

Самая опасная катастрофа произошла, как это ни странно, не на границе Основы и Элезии, а во внутренних землях. В Ар Иллиме оживился сейсмоактивный остров с долиной гейзеров и спящим вулканом. Повелевающие жизнью давно об этом предупреждали, на острове осталось очень мало жителей, но шеадр там все еще стоял, с двумя путями, один — на Далирию, центральный иллимский остров, второй — в Рузанну. Несколько раз поднимался вопрос о том, чтобы снять межземельный шеадари, ведущий в Рузанну, им почти не пользовались, но дело так и не довели до конца. Когда остров начало трясти, вулкан проснулся, шеадр сместился от подземных толчков, кристаллическую решетку перекосило, преломления расфокусировались и началось… Слетела Грань между Ар Иллимом и Ар Лессеном, в опасной близости от столицы, и поскольку подземные толчки продолжались, земли Ар Лессена стали входить в резонанс; в тех местах, где Грань стремительно разрушалась, дальние пригороды Рузанны начало заливать водой.