Сумеречный город

VIII

Анжелика проснулась на рассвете и поняла, где находится, только когда ощупала простыни на своей кровати.

Стала гадать, как ей удалось вернуться на виллу и тем более добраться до своей спальни так, чтобы из этого не вышло скандала.

Сделала глубокий вдох.

Косима.

Холодная речная вода и теплые руки.

Анжелика села на кровати. Попыталась осознать, в каком она состоянии. Одета в ночную рубашку, под ногтями темно-коричневая грязь, волосы заплетены в тяжелую косу.

Все чувства притупились, она сильно ослабла, но что-то все-таки чувствовала.

У этого не было имени, не было очертаний, но была цель и достаточно силы, чтобы заставить ее выбраться из постели и начать утро так, будто ничего особенного не произошло и не происходит. Будто нет никакой Ночи богов, будто ее бог не планирует ее использовать. Как будто она не вскрыла тело университетского мага в отчаянной попытке обрести контроль.

Замерла, увидев на своей сумочке кусочек пергамента. Тот самый, с нарисованным сердцем. Медленно его взяла и спрятала в карман.

Ждать, когда горничные принесут поднос с завтраком, Анжелика не стала, нервов не хватило. Спустилась вниз, по пути кивнув слугам в красно-синей униформе – цветов дома Мардова. Слуги вели себя до странного тихо, как будто знали, что в этот день она встретит свою смерть.

Проходя мимо фрески, на которой были изображены четыре элемента, она провела пальцем по окружавшему их своим телом золотому крылатому дракону.

Защемило сердце.

«Соберись», – коротко приказала себе Анжелика.

Не находя себе места, она стала бесцельно бродить по вилле.

Задержалась возле стеллажей с книгами в красивых переплетах, которые когда-то коллекционировал отец.

В детстве она порой стаскивала с полки какую-нибудь книгу и, подражая отцу, притворялась, будто читает. А когда она рассказывала ему о том, что́ «прочитала», он внимательно слушал ее выдуманные истории, одобрительно кивал, улыбался или серьезно кивал.

Десять лет. Десять лет жизни без улыбки любящего отца.

Дыхание стало прерывистым, плечи словно тяжелым камнем придавило. Анжелика почувствовала зуд в пальцах.

Ее скрипка.

Желание прикоснуться к инструменту разрывало ее изнутри. Анжелика стиснула зубы, прижала ладонь к животу и пошла в сады.

Участок вокруг виллы был усажен рядами цветущих кустов, по нему пробегал извилистый ручей, а еще там можно было отдохнуть в бельведере с видом на оливковые и фруктовые деревья.

Слуги открыли дверь, Анжелика приподняла юбку и, выйдя за порог, заморгала, глядя на восходящее солнце.

Пошла по петляющей дорожке. Над зелеными вспышками молочая и лиловыми облачками агапантуса сонно жужжали пчелы. Возле перил в бельведере кто-то стоял.

Это была Мико. Не отрываясь, она смотрела на воду в ручье.

Анжелика собралась пойти обратно, но было поздно – Мико ее заметила и помахала, приглашая к ней присоединиться. Анжелика неохотно прошла в бельведер.

– Мы в последнее время почти не видимся, – сказала Мико, когда Анжелика приблизилась. – И вот я вижу тебя в такой ранний час и в такой важный для тебя день. Ты как? У тебя все хорошо?

Анжелика посмотрела на ветки деревьев, качаемые ветром. Всего два месяца назад они сгибались под весом созревших темно-лиловых слив. У Анжелики даже слюнки потекли, когда она вспомнила насыщенный вкус сладкого сливового сока.

А потом она вспомнила, как ее зубы прокусили вырезанный из тела мага орган, вспомнила, как его кровь заполнила ее рот, и внутренне содрогнулась.

– У меня все хорошо, – тихо ответила Анжелика.

Какое-то время они стояли молча. Ветер как будто щекотал широкие рукава платья Мико и бант на поясе со спины. Анжелика заметила, что та слишком уж грустная – глаза опущены, губы поджаты.

– А ты… – Анжелика закашлялась и с трудом закончила фразу: – А как ты? Все хорошо?

Такое участие наверняка было для Мико большой неожиданностью, но она слабо улыбнулась и так сумела скрыть свое удивление.

– Просто сегодня выдался такой день – тоскую по дому.

После переселения в Ваегу Мико лишь однажды ездила в Азуну, но это было довольно давно. Она часто с любовью рассказывала, как посещала со своей семьей сезонные празднества. О том, что у них было принято возносить хвалы элементам и в меньшей степени богам, которые их создали. Мико с Аделой обе любили пошутить над тем, что в результате она заключила брак с той, кто не поддерживает эти обычаи.

Когда Мико с близняшками стали членами дома, Анжелика сразу ясно дала понять, что не желает иметь с ними никаких дел. Не скоро она осознала, что причиной ее неприязни была тоска по отцу, а то, что кто-то занял его место, не означает, что с ним ушла и память о нем. В противном случае почему мать следила за тем, чтобы коллекционные книги стояли на полках в том же порядке, что и при отце? И почему, проходя мимо его портрета, всегда чуть замедляла шаг и смотрела на него с любовью и печалью?

– Сочувствую, – пробормотала Анжелика.

– Все хорошо, это пройдет, – сказала Мико и полной грудью вдохнула все ароматы сада. – К тому же здесь я нужнее. Вы с Аделой нуждаетесь в поддержке.

Анжелика нахмурилась, не понимая, каким образом ее могла поддерживать Мико.

Когда диск солнца наконец оторвался от горизонта, до нее дошло.

Ее спальня. Адела не устроила ей выволочку за разгром, который она там учинила, когда пропали ее инструменты. Это Мико приказала слугам навести порядок.

– Прости, что Эйко и Кикоу забрали твои инструменты. – Мико как будто прочитала ее мысли. – Это была идея твоей матери, но я пыталась ее отговорить. – Она с грустью покачала головой. – Жаль, но я не знаю, где хранятся остальные.

Остальные?

Анжелика нервно сжала и разжала кулаки. Подаренная отцом флейта-пикколо была уничтожена во время бойни во дворце. Подаренную отцом скрипку ей вернули.

Это Мико вернула ей подарок отца.

– Жаль, мне нравится слушать, как ты играешь, – призналась Мико и, немного оживившись, спросила: – Но ты ведь и петь любишь, верно?

Нет, после смерти отца петь она перестала. Раньше Август часто просил ее спеть арии из его любимых опер, и она с удовольствием исполняла его просьбу. Он закрывал глаза и с улыбкой на губах слушал, только иногда делал какие-нибудь незначительные замечания.

В те времена она, если было настроение, не упускала возможность запеть. Пела, принимая ванну, пела, закончив занятия или прогуливаясь по вилле, где было множество мест с великолепной акустикой.

Но с каждым годом после смерти отца ее горло словно сжималось, былое желание запеть исчезало за сомкнутыми губами, мелодии забывались.

– Не хочешь для меня спеть? – спросила Мико.

Анжелика хотела отказать, но передумала, вспомнив, что обязана Мико за прибранную спальню и возвращение скрипки.

Сосредоточилась на дыхании.

Выбрала первую пришедшую на ум арию – из оперы «Нить богов».

Когда Анжелика извлекала ноты из своих инструментов, звук был чистым и блестящим, как звон новеньких монет. Когда извлекала их из диафрагмы, использовала вибрато, и они звучали гораздо глубже.

Мико закрыла глаза и улыбнулась.

Ария поплыла над садом.

Анжелика смотрела куда-то вдаль, с ее губ срывались скорбные слова, а она вспоминала смех отца и свое детство, пору, когда еще не знала, что она всего лишь игрушка в руках богов.

«Чего ты хочешь? Что тебе нужно?»

Анжелика прикрыла глаза, по щекам потекли слезы. Музыка сродни заклинанию, она контролирует тебя, оставаясь невидимой. Она взывает к чему-то большему, утоляет необъяснимую жажду. Гасит огонь внутри.

Золотой свет на Небесной площади. Вырвавшийся из ее груди крик. Сплетение элементов на подземной университетской арене. Пустой ступенчатый колодец в базилике Дейи. Золотой крылатый дракон, свернувшийся в кольцо вокруг элементов.

Это все одно и то же? Сможет ли она протянуть руку сквозь ткань мира и открыть дверь так, как это с самого начала хотели сделать остальные наследники?

Пение Анжелики было подобно полету птицы, которая прижала крылья к бокам и устремилась вниз. Свободное падение, глиссандо. Сфорцандо, форте, фортиссимо. Они окружили ее, выровнялись, образовали идеальную конфигурацию. Изгибы и линии Вселенной, в которую вдохнули жизнь. Космический Масштаб.

Крещендо.

Дверь приоткрылась шире, тело Анжелики метнулось вперед. Ее затягивало в космос, словно заблудившуюся звезду.

Анжелика распахнула глаза и, хватая ртом воздух, вцепилась в перила.

– Анжелика? – Мико схватила ее за локоть. – Что с тобой?

Обернувшись, Анжелика увидела, что Мико на нее уже не смотрит. Проследила за ее взглядом и оцепенела – на полу лежал футляр для скрипки. Ее футляр.

Села на корточки, дрожащими руками открыла замок и подняла крышку. Чуть не разрыдалась, увидев полированное дерево и блестящие струны. Кожа начала зудеть, жар рвался наружу.

– Как? – Мико посмотрела на нее, но не испуганно, как солдаты на Небесной площади, а с искренней тревогой за ее состояние. – Анжелика?

Она не могла ничего ответить, просто прижимала к груди подаренную отцом скрипку и смотрела на восход солнца, который возвещал о начале конца.

Нет. Он о чем-то возвещал, но это был не конец. Главное, чтобы она смогла это остановить.