Сумеречный город

III

Вернувшись на виллу, Риша перед сном выпила почти целую бутылку сараба, но все равно спала неспокойно, ворочалась и стонала. Ей то снилось, как ее душит Анжелика, то как Николас с Таисией разрывают друг друга на части.

Она не могла выступить против них.

Не могла выступить против Таисии, которая в детстве упросила ее оживить дохлую крысу и визжала от радости, когда все получилось. Разве могла она после всего ее убить?

Не могла выступить против Николаса, мальчика с тихими страхами и тихими надеждами. Она бы ни за что и капли его крови не пролила.

И против Анжелики не могла выступить. Все, чего хотела Анжелика, – это одобрение и признание, и почему-то она считала, что получить их сможет только вместе с короной. Риша не могла лишить Анжелику будущего.

И принять участие в ритуале, не подвергая город опасности, она тоже не могла. Получалось, что бы она ни выбрала, ее ждало поражение.

Проснувшись с первыми лучами бледного рассвета последнего дня перед Ночью богов, Риша подумала нанести визит отцу. Но очень быстро поняла, что, стоит ему узнать о планах Таисии, он наверняка предложит богине себя и думать не станет о том, чем это для него закончится. Риша не могла ему этого позволить. Даже ранение, которое отец получил в некрополе, напугало ее до полусмерти.

Едва прикоснувшись к принесенному на подносе завтраку, Риша спустилась по винтовой лестнице в комнату Сайи.

Сестра сидела в спасенном из университетской библиотеки кресле, а на коленях у нее лежала большая открытая книга.

– Жутко выглядишь, – заметила Сайя.

Риша медленно, как будто ее внутренности были залиты свинцом, прошла в комнату.

– Как думаешь, я могла сделать все по-другому? – спросила она.

– Ты сейчас о Таисии?

Да, Риша полагала, что именно с этого все и началось.

Она кивнула, и Сайя ногой подтолкнула к ней мягкую, изрядно потертую скамеечку.

– Это не твоя проблема, и не ты должна была ее решать.

– Знаю, – согласилась Риша, – но я все равно…

Часть проблемы. Нельзя было позволять Таисии и Данте сделать ее своей соучастницей. Надо было остановить Неупокоенных сразу, как только она их обнаружила.

– Она убила дона Дамари, – просто, без вступлений сказала Сайя.

И дона Солера. И торговца костями. Возможно, были и другие, о которых они пока не знали.

– Таисия изменилась, – тихо сказала Риша. – И она не увлекла за собой всех нас.

– Ты тоже изменилась, – напомнила ей Сайя. – Вы все изменились. Это как…

Сестра провела пальцем по рисунку на развороте в своей книге. Риша его узнала. Сестра изучала этот рисунок раньше: на нем были изображены четыре мира, связанные дорогами и лей-линиями, которые образовывали геометрический рисунок.

– Как четыре мира. Все разные, у каждого своя магия, но все связаны и каждый – часть целого. Вместе они сильные – торгуют ресурсами, наладили между собой связь. Но и по отдельности каждый может продолжать существовать независимо от остальных трех. Благодаря Запечатыванию нам это прекрасно видно.

Сайя пожала плечами:

– Вы были близки, но это было до того, как вы осознали свою роль. Осознание развело вас, у каждого появилось свое собственное Запечатывание, но вы остаетесь наследниками своих домов.

– Поодиночке миры умирают. Они не могут существовать по отдельности. Они нуждаются друг в друге.

– Это правда. – Сайя вздохнула и неохотно кивнула.

Риша снова посмотрела на рисунок.

На рисунке Мортри был изображен как империя надгробий и голых бесплодных деревьев. Дороги растекались по трем мирам и вели к более мелкому силуэту внутри Космического Масштаба, к пазухам Вселенной, где зарождалась магия.

У Риши, она сама не могла понять почему, вдруг чаще заколотилось сердце. Чем дольше она смотрела на рисунок в книге, тем явственнее ощущала ужас, который распространялся от желудка по всему ее телу.

Миры – дома – наследники.

Все они связаны между собой. Дороги и лей-линии разветвлялись, исходя от их тел и от их магии.

Риша чувствовала это в напоенные ленью и отдохновением полудни, которые проводила с Таисией и Николасом. Чувствовала даже, когда на каком-нибудь приеме обменивалась парой фраз с Анжеликой.

И суть была не в их статусе. Рисунок в миниатюре отражал Космический Масштаб.

Риша мысленно вернулась в зал торжеств. Встретилась с Джасом в усыпальнице. Тогда она нащупала нити его жизни и чуть их не оборвала, как могла бы одним щелчком разорвать свою нить.

– Риша? – Голос Сайи звучал словно издалека и был приглушенным, как будто она говорила из-под воды. – Что с тобой?

Стук в дверь заставил вздрогнуть их обеих.

Дверь приоткрылась, и в комнату заглянула встревоженная служанка.

– Простите, миледи, но вас ожидает гость, – обратилась она к Рише. – Это лорд Джасвант Чадха.

У Риши пересохло во рту.

– Передайте ему, я сейчас спущусь.

Риша встала со скамеечки. От сделанного открытия у нее кружилась голова и подташнивало, как будто ее заставили съесть кусок стухшего мяса.

Она была в простом платье, с неприбранными волосами, но у нее просто не было сил подняться в свою комнату и все это исправить.

Только она вошла во внутренний двор, навстречу ей от ближайшей башни побежала Дарша.

– Риша! – громко прошипела она. – Ты не можешь появиться перед ним в таком виде. Он проделал такой путь…

– Мне надо с ним поговорить, – сказала Риша, уверенно направляясь к гостиной. – Наедине.

– Постой…

Но Риша хлопнула за собой дверью так, что едва не расплющила искаженное от гнева лицо собственной матери.

Едва она вошла в гостиную, к ней от дальней стены решительно направился Джас.

– Хвала Тхане! – взволнованно сказал он и попытался взять ее за руку. – Риша, мне так жаль…

Риша отдернула руку.

– Какая же я дура, что поверила, будто ты сможешь это сделать. Только дура может забыть о том, что правила некромантии нельзя нарушать. Они жесткие и…

– Плевать на некромантию! – громко, заставив Ришу поморщиться, выкрикнул Джас. – Если бы тот круг на Небесной площади не активировался, все бы получилось. Мы можем попробовать еще раз. Мы можем…

– Хватит, Джас! – Риша подошла к окну и, несмотря на солнечный свет, поежилась, как от холода. – Я больше не могу с этим мириться, не могу этому потворствовать. В любом случае базилика окружена стражниками. И… и я пыталась снова выйти на контакт с твоей матерью. Думаю, она уже переместилась в войд.

– Ты не можешь так легко сдаться. – Джас шагнул вперед и встал лицом к лицу с Ришей.

– Я и не сдавалась. Просто поняла, что должна идти к своей цели другим путем. И этот путь я пройду одна.

– О чем ты вообще?

Риша подставила лицо солнечным лучам и, не в силах сдерживать это в себе, заговорила.

Чем дольше она оставалась с этим один на один, тем явственнее для нее был финал, конец пьесы, надвигающаяся трагедия, приближения которой пока не чувствует зритель.

– Боги в состоянии войны? – тихо переспросил Джас. – Значит, Запечатывание…

Риша кивнула и крепче обхватила себя руками. Джас, заметив, что она дрожит, положил руку ей на плечо.

– Мне очень жаль. И жаль, что ты раньше мне об этом не рассказала.

– И что бы ты сделал? Боги все равно до нас доберутся, никто не сможет им помешать. И если Тхана завтра действительно мной завладеет, если она заставит меня противостоять остальным, если они… если каждый из них и правда хочет убить других… – У Риши перехватило дыхание. – Я не могу позволить, чтобы кто-то из наследников стал победителем.

Джас неуверенно коснулся ее локтя. Риша не отшатнулась, и тогда он второй рукой обнял ее за плечи. Она прижалась к нему, почувствовала его тепло, вдохнула его запах. От него пахло кедром и немного сырой землей.

– Не тяни, говори прямо, – попросил Джас, но это не прозвучало грубо.

– Между нами… Нас, наследников, связывают траектории, ну или пути, – начала объяснять Риша. – Все, что касается Космического Масштаба, связано между собой. И завтра, во время Ночи богов, я найду способ получить доступ к этим путям. Думаю, я всегда владела этой силой. Я убивала насекомых у себя в комнате, а потом их оживляла, но я никогда не хлопала по ним книгой и не давила каблуком, просто смотрела на них, и они падали на пол… мертвые. Я и с тобой чуть такое не сделала.

Джас приложил ладонь к груди и, поняв, о чем говорит Риша, крепче сжал ее плечо второй рукой.

– Я должна их убить, – сказала Риша, и после этих слов слезы наконец нашли выход. – Должна – и убью нас всех, всех четверых наследников, и так не дам ни одному из нас уйти, завладев всей силой.

– Ты не можешь, Риша! Так нельзя, это…

– Только так и нужно. Нельзя допустить, чтобы все четыре мира попали под власть одного тирана.

– Но это самоубийство! Ты сама говорила, что правила некромантии очень жесткие. Ясно же – то, что ты задумала, против этих правил!

Все так. Она нарушит правила, и это навлечет еще больше позора на ее отца и на всю семью. Но она уже пыталась найти решение путем переговоров, умоляла Тхану, даже к заклинаниям обращалась.

Миры либо останутся изолированными друг от друга и постепенно зачахнут, либо окажутся во власти одного, не знающего жалости бога. Нетрудно понять, какое из зол будет меньшим.

Риша этого не хотела, но она была единственной, кто может что-то сделать.

Джас снова затряс головой:

– Не делай этого. Прошу тебя, пожалуйста, мы можем снова попытаться поработать с барьером в некрополе. Мы… – Джас в полной растерянности оглядел гостиную. – Мы можем уехать из Нексуса. Ведь твоя мать именно этого и хочет. Уедем в Паритви и поженимся. Там мы сможем лучше изучить барьер.

Риша очень удивилась, услышав словно со стороны сорвавшийся с собственных губ смех. То, что говорил Джас, было похоже на какую-то детскую сказочку.

«Принцесса и лорд сыграли свадьбу, жили счастливо и умерли в один день».

Но это не ее история.

Риша приложила ладонь к груди Джаса. Пальцы от его тепла расправились, как лепестки цветка под солнцем, а его сердце стучало так, будто рвалось навстречу ее ладони.

Риша прислонилась лбом ко лбу Джаса, ее сердце отбивало похоронный марш. В глубине застывшей от страха души она была благодарна Джасу за то, что он обнимал ее за плечи.

– Может быть, – тихо согласилась Риша, но только потому, что не хотела говорить «нет».

«Пусть эти воспоминания останутся со мной навсегда», – подумала Риша.

Тепло Джаса, то, как Сайя закатывает глаза, звон серег матери, улыбка отца, когда он ее хвалит…

Риша надеялась, что они тоже запомнят ее в таком свете. Поймут и будут помнить, что она старалась творить добро и, несмотря на шипы, всегда тянулась к розам.

«Жизнь не должна быть прожита зря».