Не оставляй меня

Он так говорил, будто я попала сюда добровольно.

– Морфей? – спросила я. – Это ты? Почему ты ей не поможешь?

– Я всего лишь бог сновидений, – прошептал он мне на ухо. – Подарить тебе хороший сон? Будем откровенны, это кошмар.

Раздался какой-то новый звук. Напоминающий щелканье.

– Это Каркинос, – объяснил очевидное Морфей. – Он учуял Афину.

– Ты не можешь этого допустить, – отрезала я. Тьма у меня в голове развеялась. Внезапно я очутилась на пляже с белым песком. Ко мне с улыбкой шел Кейден. Под пальмой лежало покрывало.

– Так ведь гораздо лучше, – поинтересовался Морфей. – Забудь о Тартаре.

О боже, какая безвкусица. Солнце палило слишком сильно, от жары мне сразу захотелось пить.

– Что происходит с Афиной? – потребовала ответа я. – Мы не можем просто отдать ее этому раку.

– Мы ничего не можем для нее сделать, – сладким голосом произнес бог. – Просто спи дальше и смотри сон. Это то, чего ты хочешь.

Кейден тем временем приблизился ко мне и накрыл ладонью мою щеку.

– Значит, ты меня простила? – спросил он. – Здесь чудесно, правда? Джесс, я еще хотел тебе сказать… – Он опустил голову.

Я моргнула. Это лишь сон, и я ни за что не буду наслаждаться ночной фантазией о том, как он меня целует, пока на Афину нападал гигантский рак. Я отпрянула и прошипела:

– Морфей. Немедленно снова покажи мне Афину. Мне нужно знать, как она.

– Ну, хорошо, – оскорбленно буркнул бог сновидений. – Никогда еще не встречал человека, который предпочел бы кошмар. К чему это все? Ты не сможешь ничего изменить. Да и что такое сто лет глубокого сна для этих двоих?

Кейден бросил на меня укоризненный взгляд и пропал. Меня опять окутала чернота, я ощутила под ногами липкую смолу.

– Если хочешь, я пошлю им обоим прекрасные сны. Они даже не захотят просыпаться, и это к лучшему.

– Что ты имеешь в виду?

– Ближайшие сто лет боль, вызванная ядом, будет невыносимой. Это станет чистейшей мукой для них обоих. – По-моему, в его словах звучало слишком много восторга.

В голове не укладывается. Нужно что-то предпринять, пусть я и не представляла, что именно. Посох славы. Надо проснуться и отдать его Зевсу. Наверняка он сумеет спасти Афину.

– Не смей этого делать. – Наполненный паникой голос Афины послышался совсем рядом.

Откуда она узнала, о чем я подумала?

– Мы справимся. Зевс не сможет сюда прийти. Агрий запечатал Тартар точно так же, как весь Митикас. Бессмысленно сейчас отдавать ему посох и слишком опасно. Только этого мой брат и ждет.

Раздался громкий стон.

– Эней, – воскликнула она. – Нет. Оставайся со мной!

Морфей тихонько посмеивался.

– Он как раз уже справился. Потом будет лучше. Не стоило ему так распускаться за последнюю тысячу лет.

Возможно ли, что Морфей все-таки на стороне Агрия? Казалось, что он получал садистское удовольствие от страданий Энея… Мои мысли оборвал пронзительный крик. Афина! Правда, Зевс ей помочь не сможет. А вот я, возможно, смогу, но только если вырвусь из этого проклятого сна. Я перестала думать, зажмурилась, сконцентрировалась, а затем…

О господи. В реальности вонь оказалась еще хуже, а тьма еще плотнее. Меня скрутил рвотный позыв. И что заставило меня отправиться в Тартар?

– Это было очень, очень глупо с твоей стороны, – прозвучал шокированный голос Морфея прямо позади меня. Потом я почувствовала прикосновение к плечу. – Беги! – скомандовал он.

Порыв ветра хлестнул меня по волосам, и я попыталась бежать вперед, однако двигаться получалось лишь с черепашьей скоростью.

– Если ты всерьез собираешься тут кого-нибудь спасти, то лучше тебе передвигаться шустрее, – сухо заявил бог сновидений.

Какой умник. Воздух вокруг меня с каждой секундой становился все гуще и отвратительнее. Заползал в каждую пору, как вязкая слизь.

– Афина! – выкрикнула я. – Где ты?

У меня за спиной раздался шлепок, как будто Морфей ударил себя ладонью по лбу.

– А теперь она еще и орет на весь подземный мир, – без особой пользы заметил он.

– Прошу прощения, если причиняю джентльмену неудобства, – огрызнулась я. – Это, разумеется, не входило в мои планы.

– Передо мной можешь не извиняться, – откликнулся бог. – Но, думаю, Афине не понравится, если из своего укрытия выползет гидра. Они не ладят между собой.

– Гидра? – взвизгнула я.

– Ну, знаешь, чудище, у которого отрастают две головы, если отрубить одну, – суперпоучительно объяснил он, пока я продолжала попытки вылезти из смолы.

– Джесс, – донесся откуда-то слева голос Афины. – Что ты здесь делаешь?

Слизь попала даже мне в рот. Тошнота усилилась. Придется весь год чистить зубы, если когда-нибудь выберусь отсюда.

– Спасаю тебя, – в отчаянии рявкнула я. – Что же еще? – Позади меня весело засмеялся Морфей.

Внезапно темноту пронзил яркий луч света.

– Упс, – обронил бог сновидений. – Ненавижу, когда я прав.

Я с открытым ртом уставилась на монстра, который приближался ко мне сквозь этот луч. Одна наполовину отрубленная голова свисала набок, некстати напомнив мне про Почти Безголового Ника[7]. Широкий хвост ударил по земле у чудовища за спиной. Четыре толстые, как колонны, ноги, неизбежно несли его к нам. Из двух оставшихся голов одна за другой вырывались струи огня. Темнота на мгновение рассеялась, и я обвела быстрым взглядом самый унылый пейзаж из когда-либо увиденных. Вокруг меня простиралось голое черное пространство. Перед обрывистым горным массивом извивалось русло практически пересохшей реки. Кроме парочки увядших кустов, которые теперь охватило пламя, здесь ничего не росло. По крайней мере света от нескольких таких костров мне хватило, чтобы сориентироваться. Следующую огненную струю монстр плюнул в меня куда точнее, чем предыдущие.

– Осторожно, Афина! – заорала я.

Хорошая новость: пламя выжгло густой воздух, и я смогла бежать по-настоящему. Афина склонилась над безжизненным телом, в котором я угадала Энея. Плохая новость: двухголовое чудище передвигалось довольно быстро, и рак подбирался к этим двоим тоже не особо медленно. Щелканье клешней становилось все громче.

– Черт, – выпалила я. – Что обе эти твари здесь делают?

– Геракл их прикончил, куда еще им деваться? – заявил Морфей. – Во всяком случае, внизу головы гидры больше не отрастают, – подбодрил меня он. Бог сновидений оказался высоким и очень худым. Вокруг его длинных конечностей развевался серый плащ, а седые волосы доставали до колен. Пока я бежала, он размеренно шагал рядом со мной и не отставал. – Лучше уноси ноги, пока еще можешь, – посоветовал он мне. – Не совершай ту же ошибку, что и Эней, и не жертвуй собой ради кого-то другого. Это же настоящее безумие.

– Я должна хотя бы попробовать забрать ее с собой. – Споткнувшись о груду мелких камней, я упала. Снова стало темно, очевидно, кусты догорели, а гидре потребовалась передышка. Но я не знала, в какую мне нужно сторону. Оставалось не больше двадцати метров. Ладони расцарапались о камни. Лицо заливал пот.

– Как хочешь. Так или иначе, я ухожу, – объявил Морфей. – Передай Зевсу, что я пересижу все это в доме у своего отца Гипноса. Скажи ему, что я Швейцария, то есть нейтрален. Не важно, кто победит, я ни на чьей стороне. И забочусь исключительно о себе. И о снах, разумеется.

Тартар снова осветила струя огня. На противоположной стороне реки Сизиф прислонился к своему валуну и с интересом следил за представлением.

Затем я увидела несколько женщин с кувшинами, которые стояли около огромной бочки. Они мне помахали. Данаиды. Пятьдесят дочерей Даная убили своих кузенов и мужей, за что их навсегда приговорили переливать воду из кувшинов в бочку без дна. Мучительная и бессмысленная работа на целую вечность. У меня не было времени махать им в ответ. Морфей повалил меня на землю, когда гидра опять направила на меня огонь. Значит, он по-прежнему тут.

– Теперь я ухожу. Это не моя битва.

Как бы мне хотелось так же облегчить себе задачу. Я встала на четвереньки, и Данаиды начали за меня болеть.

– Беги быстрее, Джесс! – кричали они. – Поторопись!

Будто я сама не в курсе. Поднявшись на ноги, я повернулась вокруг своей оси. Щелканье клешней прекратилось, и гидра тоже притихла. Тьма стала непроницаемой.

– Афина! – позвала я. – Где ты?

В ответ раздался хруст. Сизиф вернулся к работе. Наверно, решил, что и так знает, чем все закончится.

Данаиды запели. Какого черта они это делали? Теперь я даже не услышу, ответит ли мне Афина. Тут все сговорились против меня? С моей удачей я попадусь прямо в клешни раку. Если он меня укусит, я умру. В конце концов, я же не богиня и не Спящая красавица. В моем случае столетний сон – не вариант.

– Иди сюда, – вдруг в унисон затянули Данаиды. – Иди сюда.

Можно ли им доверять? Их пение поведет меня в правильном направлении? Или они – сирены подземного мира? Какие еще монстры могли съесть меня на десерт? Кто-то схватил меня за руку, и я вскрикнула. Тут же на мой рот легко что-то теплое.

– Тссс, – зашептала Афина. – Веди себя очень тихо. Данаиды парализуют песней гидру и Каркиноса. Пошли. – Она целенаправленно потащила меня за собой в темноту. – Без понятия, почему они вообще помогают нам именно сейчас, но надо поторопиться. Если Аполлон срочно не исцелит Энея, он пропал.

Я на ощупь пробиралась за ней, стараясь при этом не издавать ни звука. И у меня получалось, пока внезапно не раздался оглушительный рев. Пение смолкло. Я споткнулась, и из-под моих ног выкатилось несколько камней. Потом я застыла.

– Эреб, – выдохнула Афина. – Он нас нашел. Нельзя бросать здесь Энея.

Гидра завизжала. Пламя, которое вскоре после этого осветило тьму, казалось почти белым. Афина буквально подлетела к Энею, но рак добрался до героя раньше нее. Она дернула его за руку прочь от монстра. Я не отставала от богини. В легенде Геракл раздавил Каркиноса. Как-то ему это удалось. Тварь была в два раза выше меня и почти в три раза шире. Попытавшись отодвинуться на безопасное расстояние, я вскинула левую ногу и изо всех сил ударила по еще закрытой серой клешне. Каркинос отшатнулся. Земля у меня под ногами задрожала, а когда я обернулась, то увидела, что к нам направлялся великан. Его очертания почти невозможно было различить, настолько черной выглядела фигура. Бог мрака собственной персоной. Я схватила Афину за руку в надежде, что она крепко держала Энея, а потом стиснула цепочку. Каркинос уже успел приготовиться и раскрыл одновременно обе клешни. Щелчков от того, как он их закрыл, я уже не услышала.