Тайная игра

Фоули, светя фонариком, провел всех на третий этаж и через галерею – в здание интерната.

– Мы отвели падре Кресенте в его комнату, – говорил Фоули, стуча тростью и задыхаясь, однако не сбавляя шага, – и Мэри там. С ним сидит. А я ломал голову, что делать. С комендантом спорил, он говорит: поднимаем Дюбо, пусть своих вызывает. А я говорю – они опять тварей жутких понатащат. Всех перепугают. Школу наизнанку вывернут. Найдут кучу… э-м-м… в смысле, никакого убийцу не найдут. И вы уж простите, господин де Лерида, но я открыл свой кабинет… то есть ваш. Хотел уже звонить… а тут вижу: машина ваша подъезжает… Господа, здесь давайте тихо. На цыпочках, а то все повыскочат. Будет толпа шарахаться. Дюбо еще вылезет…

Они гуськом прошли по коридору к комнате падре. Она была в самом конце, у черной лестницы.

Падре Кресенте полусидел на кровати, под спину ему подсунули подушки и свернутую одежду. Мэри, склонившись, бинтовала ему голову. Резко пахло сердечными каплями, и в комнате тянуло холодом из раскрытой форточки.

– Падре, вы как? – Фоули подошел ближе. – Тут инквизиторы приехали, поговорите с ними?

– Конечно. – Падре, все еще синюшно-бледный, махнул рукой. Говорил он внятно, отметил Лео. Горло не повреждено. – Спасибо, Мэри. Здравствуйте… – Тут падре разглядел черного косматого дознавателя и измазанную засохшей кровью физиономию учителя истории, и глаза его расширились.

– У нас тоже было, эм-м… приключение. – Мануэль поставил табуретку перед постелью, пригласил куратора сесть, а сам встал за его спиной.

Куратор представился. Падре засуетился. Жасан успокаивающе взял его за руку, пощупал большим пальцем пульс.

– Как вы себя чувствуете, падре Кресенте? Расскажете нам, что произошло? Кто на вас напал?

– В том-то и беда, монсеньор, что я не знаю, кто, – виновато проговорил тот, – я находился в ризнице, развешивал облачения после службы. Они у нас висят на железной штанге за занавеской… штанга не прикреплена к стене, у нее ноги… она устойчивая… как мне казалось… – Он опустил глаза и заморгал.

– Кто-то свалил на вас штангу с облачениями? – догадался куратор.

– Да, монсеньор. И вместе с занавеской. Меня… накрыло.

– Вас поранила штанга?

– Да. Помню только вспышку в глазах, а потом навалилось… я не потерял сознание от удара, пытался выбраться, но сверху кто-то был, и он на меня прыгнул. Не давал перевернуться и сквозь ткань надавливал на лицо. Кричать я не мог, потому что мне прижимали ко рту и носу всю одежду. И оттолкнуть не мог, был буквально спеленут. И – увы, – он развел руками, – я все-таки задохнулся.

Лео передернуло. Оказаться в таком беспомощном положении, когда тебя душат, а ты ничего не можешь сделать… бр-р-р!

Куратор поправил очки.

– Получается, убийца не проверил – дышите вы или нет?

– Получается, не проверил. – Падре нервно перебирал пальцами. – Я очнулся под всем этим ворохом, в темноте, кое-как выполз. Дезориентирован… еще голова раскалывалась… добрался практически ощупью до холла, тут Вотан… господин Фоули меня и нашел. Оказалось, я провалялся часа три, не меньше.

– Почему на вас напали догадываетесь, падре Кресенте?

Тот попытался мотнуть головой и зашипел от боли.

– Нет, монсеньор. Не имею не малейшего понятия. Только… только хочу сказать, что сегодня днем у нас чуть пожар в церкви не случился. Тоже кто-то своротил поставец со свечками, вспыхнул алтарный покров. Мы с мальчиками все быстро потушили, но огонь все-таки был. Может, это никак не связано…

Связано. Еще как связано! Эта маленькая тварь не сумела угробить меня и выместила зло на падре. Что-то она чем дальше, тем свирепее.

Однако Лео прикусил язык и ничего не сказал. Покуда не понятно, имеет ли отношение эта тварь к Кассию, лучше помалкивать.

– Падре Жасан, позвольте, я спрошу? – наклонился к куратору Мануэль и, когда тот кивнул, обратился к священнику: – Падре Кресенте, вам что-нибудь известно о браслете-артефакте работы Кандида Эхеверии?

– Это тот браслет, из-за которого совершилось столько убийств? Вряд ли знаю о нем больше, чем вы, господин де Лерида. А скорее всего, гораздо меньше. Вы думаете, на меня напали из-за артефакта? Но у меня нет браслета, и я никогда его не видел. Не знаю, где он.

– Однако убийца мог думать, что знаете.

– Он ни о чем меня не спрашивал. Вообще не издал ни звука. – Падре Кресенте опять опустил глаза, вспоминая, потом покачал головой. – Ни звука, он даже не сопел. Он… был очень легкий и небольшого роста. Я бы сказал, что на меня кошка прыгнула. Только она не будет зажимать нос и рот сквозь ткань с такой, знаете, некошачьей силой…

– Господа, – Мануэль выпрямился и обернулся к затихшим слушателям, – прошу вас выйти из комнаты. Подождите, пожалуйста, в коридоре. Будьте так добры. Да, Лео, и вас это тоже касается.

Лео почувствовал укол обиды, но все же вышел следом за остальными. Церковники на то и церковники, чтобы сговариваться без свидетелей. Может, кто-то что-то падре на исповеди сказал, и тот при посторонних даже не намекнет на это.

Но Кассий к нему на исповедь точно не ходил, и маленькая девочка с завязанными глазами тем более… Зачем она кинулась на падре? Зачем она хотела убить меня? И не первый раз ведь… что я такого знаю, чтобы меня убивать?

– Господин Грис! – позвала свистящим шепотом медсестра Мэри и махнула рукой, приглашая на черную лестницу. – Идите сюда. Чтоб не разбудить никого.

Разбудить они боялись Юлио Дюбо. Лео тоже не радовала перспектива снова лицезреть майора Хартмана и его собак.

На темной лестничной площадке было холодно, но в комнате у падре Кресенте – еще холоднее. Фоули черкал зажигалкой под недовольный бубнеж коменданта, что здесь курить нельзя, и нигде нельзя, а с куревом пожалуйте на улицу.

– Отвали, Ганс, – буркнул Фоули, затягиваясь и распространяя вокруг себя вонючий дым, – иначе я сбешусь и убью тебя клюкой. А заодно этих несчастных молодых людей как свидетелей. Что, кстати, с вами стряслось, господин такой-сякой Грис? Кто вас лупцевал так, что вы в юшке по уши? И почему наш, прости господи, инквизитор весь черный, как сапог? И зачем нам еще один инквизитор?

– Пожар. – Лео не хотелось вдаваться в подробности. – Мы попали на пожар. Такой сегодня день неудачный.

– Лео, а вы не ранены? – Медсестра тронула его за рукав. – У вас точно нос не сломан? Можно я проверю?

– Нет-нет, спасибо. Я не ранен. Кровь просто из носа текла.

– Господин Фоули, посветите пожалуйста, я взгляну.

– Да я в порядке!..

– Стойте смирно. Сегодня какой-то парад окровавленных. – Холодные пальцы Мэри пощупали Лео переносицу и ласково прошлись по лицу, словно погладили. Пламя директорской зажигалки слепило глаза. – Тут не больно? А тут?

– Нигде не больно. А кто еще? Кроме нас с падре?

– Еще беднягу Райфелла мальчишки вечером приволокли. Тоже кровь из носа, из ушей, и даже губа прокушена. С ним и раньше случалось, а сегодня вообще… Ладно, Лео, внешних повреждений и правда нет. Спасибо, господин Фоули.

– Вообще? – насторожился Лео. – В каком смысле «вообще»? На него тоже напали?

– У него есть пара синяков, мальчики сказали, в туалете его нашли, на полу. Может, ударился, когда падал. Может, врут, поди разбери.

– Башка цела? Ребра не сломаны? – Фоули выдохнул клуб дыма. – Ну и отлежится, ничего с ним не сделается. Подумаешь, сцепились. Главное – чтоб не увечились, а драться они все равно будут. Я бы больше волновался, если б не дрались.

Непонятно. Зачем этой мелкой твари нападать на Райфелла? Он же приятель Кассия. Или тварь с Кассием все же не связана?

И что она такое, наконец? На вид – девочка как девочка, человеческая, вполне материальная, умеет душить и толкать с лестницы, а также умеет исчезать, словно под вейлом. Но это не вейл, он бы всполошил детекторы. Отводит глаза? Но мага простым слепым пятном не обмануть. Тогда как она исчезает? Развоплощается? Как привидение?

Лео вспомнил неслабый удар детскими ладошками в грудь, невольно поежился и запахнул расстегнутое пальто. Девочка-убийца. Материальная настолько, что способна взаимодействовать с людьми и предметами, однако с легкостью развоплощается, когда требуется удрать… Не фейри. Фейри так исчезать не умеют, да и не имитируют они человеческий образ настолько дотошно. Не домашний дух – их эктоплазменная плоть гораздо более разрежена. Ну… если только не подкармливать их кровавыми жертвами. Можно ли считать убийства таковыми? Собственно, крови пролилось не особенно много, да и дух сам себе жертвы не приносит, не работает такой способ. Очень сомнительно.

И не привидение.

Тогда кто?

Креатура, создание человеческой мысли и воли? Чье-то тело сновидения, ведогонь? Тульпа? Очень похоже, но… Но маг, создавший ее, должен быть чрезвычайной мощи и опыта, чтобы его креатура обрела телесность.

Это не Кассий. Или Кассий? Он все-таки из сильной магической семьи, не простецовый малефик. Но, признаться, подобные таланты и среди истинных магов редкость. За всю свою жизнь Лео видел одного такого. Вернее, одну.

Наблюдавший в щелку за коридором комендант шикнул на Фоули:

– Гаси вонялку свою, Вотан. Выходят.

Инквизиторы вышли в коридор, прикрыв за собой дверь комнаты падре Кресенте. Мануэль приблизился – в темноте глаза его отсвечивали красным, и Лео показалось, что дело вовсе не в зажигалке директора.

– Здесь же можно спуститься к часовне? – Он кивнул на темный провал лестницы.

– Да, конечно, сразу в нее и попадете. – Фоули посторонился. – Только она же заперта, надо за ключом сходить. Ганс?

– Мы взяли у падре Кресенте. Господа, Инквизиция в лице падре Жасана Леблана дала мне добро на особый ритуал. Нам нужен один свидетель из числа независимых участников. Как насчет вас, Лео?