Тайная игра

Дис на мгновение сжала губы, и по лицу ее пробежала тень. Пальцы, стискивающие край столешницы, побелели. Дис закрыла глаза, несколько раз глубоко вздохнула и разжала хватку.

Кристина Кода, мать Дис и Виза, отыскала следы детей, обнаружила школу, но увидеться им так и не довелось: она умерла незадолго до их побега. Никто так и не разобрался, от чего. Лео иногда думал, от отчаяния и усталости. А их отец, Фильберс Кода, погиб вместе с Красным Львом, родителями и братьями Лео.

– Колода карт? – переспросил он.

– Да, мамина колода. Знаешь, когда мы… когда она… в общем, карты были в посылке, что нам передали от нее. Она, видимо, эту посылку собрала, чтобы передать тетрадь с записями и поддержать нас. А может, чувствовала, что не дождется… А чтобы простецы не разворовали, насовала в посылку разный хлам, что под руку подвернулся. Зачем проверяющим всякое старье и альбом с фотографиями? Какой-то чужой альбом, даже не знаю, чей. Еще там был теплый платок, полупустой флакончик маминых духов, томик со стихами, детская книжка сказок, коробка карандашей, архонский веер, набор открыток, колода карт и тетрадка с зашифрованными записями. И письмо еще коротенькое. Тетрадку в этом хламе проверяющие не обнаружили, в нее был вложен листок с глифами слепого пятна. Но мы уже смогли ее увидеть, заклятие Карисмы почти выветрилось. Визант засунул тетрадь за пазуху и больше с ней не расставался. Тетрадь мы смогли вынести. А остальное пропало, и письмо в тумбочке осталось. И духи. Духи были точно мамины, вот их безумно жалко… по заказу делали, я пыталась восстановить, не смогла…

Дис шмыгнула носом, нашарила остывший кофейник, в нем оказалась всего пара капель. Она потрясла его над чашкой, обрызгала скатерть и все-таки полезла в сумочку за платком, чтобы промакнуть глаза.

– Мы вещи и книги раздали детям простецовым. Малявкам сказки отдали и карандаши. В карты вообще всей школой играли, в письме объяснялось, как играть… – Дис усмехнулась грустно. – Я думала, там шифр какой-то, в этих правилах игры. Зачем-то ведь мама их расписала подробно. Но нет, никакого шифра не оказалось, просто для отвода глаз написано. Вообще ребята в школе ничего такие были, некоторые даже вполне приятные. У Виза друзья завелись. Он по ним скучал долго…

– Знаешь, – сказал Лео, – дети в школе до сих пор играют в карты. Даже мне подкинули.

Сунул руку в карман, где так и лежал пиковый валет в берете с пером. В одной руке валет держал нарцисс, другая сжимала шпагу.

– Вот, взгляни. Неужели это ваши карты там до сих пор ходят? Уже больше пяти лет прошло.

– Ой, – бесцветным голосом сказала Дис. – Это же Черный Петер. Все время Визу попадался. А мне – Черная Марта. А теперь к тебе пришел. Можно я его себе возьму?

– Возьми, конечно, – Лео протянул ей карту, – через столько лет тебя нашла. А дорожку вашу недавно обнаружили, и ветку спилили. Так что придется мне еще остаться в школе, искать ребенка, а там думать, как его вывести. Надеяться на случай, как у вас, вряд ли стоит теперь. Такие чудеса один раз происходят.

– С ребенком пока глухо? И осведомителя не вычислил?

– Глухо.

– Может, зайти к тебе? Вам разрешают девушек приводить?

– Ой, нет! – испугался Лео. – Даже не думай. Я вообще не в школе живу.

– Я могу чей-нибудь сестрой назваться. Твоей. Приду уговаривать тебя вернуться в отеческое гнездо. А сама немножко похожу, посмотрю, может, ты чего не заметил, а я увижу.

– Нет, нет, нет. Дис, нельзя. У нас там… ну… неприятности.

– Ах, все-таки неприятности? Что ж ты, паршивец, лгал?

Зеленые глаза снова засверкали. Как будто не было грустных воспоминаний и сморканий в платочек.

– Я не лгал, – попытался оправдаться Лео, – я умалчивал.

– «У меня все нормально» – это не лгал? Ну-ка выкладывай все, что умалчивал. Ну? Ну?!

– У нас два убийства. – Лео сдался и опустил голову. – И у нас инквизитор в школе.

– Что-о-о? – Дис даже подскочила, чашечка звякнула о блюдце. – Лео, ты обезумел? Инквизиция в школе? Какую шишку там убили, что этим занялась инквизиция?

– Убили не шишек – истопника и физкультурника. Но там замешан какой-то артефакт, похоже, что работы самого Эхеверии.

– И откуда в школе такая ценность?

– Никто не знает. Убили вроде бы из-за артефакта. В любом случае инквизитор не по мою душу приехал, у них там свои дела.

Дис посмотрела на него долгим внимательным взглядом, которым обычно смотрят на сумасшедших, и покачала головой.

– Лео, я и не предполагала, что ты такой рисковый. Мой тихий мальчик-заучка. Кто бы мне еще пару недель назад сказал…

– Да я ничем особо не рискую. Инквизитор сам говорит – если маг… в смысле, малефик, ничем не отличается от обычного человека, то его не трогают. Я и не отличаюсь. Но тебе туда не надо приходить.

– Ну, хорошо. Стоит ли этот ваш простецовый чудо-ребенок таких рисков? Он ведь даже не из долины.

– Откуда ты знаешь? Может, он, как вы с Визом, из потерянных наших детей. Может, из детей независимых магов – тех тоже в войну выпалывали под корень. Сколько из них считаются погибшими, пропавшими без вести?

– Это исчезающе малый шанс. Меньший даже, чем обычный простецовый мажонок.

– И его надо проверить. Попрошу тебя по возможности поискать мне информацию о волшебных существах. Может, никакой связи между волшебным ребенком и тварью нет, но я хотел бы точно знать.

– Хорошо, я поспрашиваю Артура. Завтра сможешь прийти сюда же?

– Да, давай завтра в то же время. И еще вот что… – Лео запнулся, но все же отодвинул свою гордость и продолжил: – Дис, дай мне, пожалуйста, немного денег, я что-то не рассчитал, и мои все уже закончились.

Дис еще раз выразительно посмотрела на него и, душераздирающе вздохнув, достала из сумочки портмоне.

– Спасибо.

– Лео, какой же ты невозможный! Зачем такие мучения, простецовые дети все равно не смогут адаптироваться среди нас.

– Давай не будем начинать этот спор по кругу, прошу.

– Не будем. Вот, возьми еще это. – Невеста Лео подняла с пола бумажный пакет с чем-то, судя по всему, легким и объемным.

– Что это?

– Шарф теплый. А также перчатки, носки и кашемировый свитер. Твои простецы все равно не отличат дорогое от дешевого. Так я и знала, что ты послушаешь Беласковы бредни и будешь ходить на свою так называемую службу в опорках. Надевай хотя бы шарф, а не то заболеешь и умрешь, и тогда я тебя сама дополнительно убью, честное слово!

– Доброго вечерочка!

Лео, стараясь не морщиться, вежливо кивнул.

– И вам добрый вечер.

Он без приключений добрался до дома в Сиреневом квартале, где снимал квартиру, однако никакой кисмет не смог прикрыть его от соседа с третьего этажа.

Сосед в несвежей белой майке, обтягивающей широченную волосатую грудь, торчал в дверях и курил, осыпая пеплом порог.

– И чего ты как не родной, – с ласковым укором сказал он в спину Лео, когда тот совсем было проскочил мимо. – Что ж ты никогда не остановиться, не поболтаешь. Как дела не спросишь. Ты ж учитель, ты ж детей должен вежеству учить, а сам мимо пробегаешь, будто украл чего.

Лео едва не оступился на скользких ступенях.

– Откуда вы знаете, что я учитель?

– У тебя, милый, это на лбу написано. – Сосед негромко засмеялся. В широкой, как чемодан, пасти не хватало двух зубов. – Ну, ну, не пугайся, мне тетка Луца с первого сказала, а откуда она знает, у нее спроси. Может, догадалась – она баба приглядливая. Да ты не стой столбом, в гости заходи, – сосед приглашающе посторонился, – выпьем по маленькой, поболтаем. Надо же познакомиться наконец.

– Простите, – пробормотал Лео, поднимаясь на пару ступеней повыше, в кромешную темноту, – мне очень рано вставать завтра. Как-нибудь в другой раз, спасибо.

Сосед еще что-то сказал, но Лео не расслышал за стуком подошв по лестнице. На площадке он не вписался в поворот и задел плечом… стену? Стена поехала в сторону и с деревянным грохотом рухнула чуть ли не на голову Лео – он едва успел отскочить.

– Эй, ты там цел? – крикнул сосед снизу.

– Я что-то уронил, – Лео нагнулся, ощупывая нечто громоздкое, перегородившее дорогу, похожее на обтянутый тканью шкаф.

Зашаркали шаги, вспыхнул огонек зажигалки.

– Ты поосторожней. – Сосед поднимался, освещая дорогу пляшущим от сквозняка огоньком. – Разобьешь – Ганна тебя возненавидит. Давай поднимем, пока она не вышла и не разоралась.

– Что это? – Лео никак не мог сообразить, что это за огромный пустой короб странной формы, кое-как обтянутый темной материей.

– А то не видишь. – Огонек мигнул, сосед снова крутнул колесико, нагнулся. – Берись с той стороны, поставим на попа, как стояло.

В голове у Лео медленно и тяжело повернулись ржавые колеса, и в сердце кольнуло – да так больно, что онемела левая рука.

Они с соседом вернули крышку в вертикальное положение.

– Что же, – голос у Лео сел, пришлось откашляться, – что же, денег так ни у кого и не нашлось?

– Да наскребли, – сказал сосед. Зажигалка догорела, и теперь они стояли в темноте. – Толку-то. Когда этот коновал приперся, лечить уже было некого. А ты, может, все же зайдешь? Помянем.

– Я не знал ее.

– Э-э… – в темноте сосед махнул рукой, – какая разница, знал или нет… Бог даст, нас тоже кто-нибудь когда-нибудь помянет.

Если сейчас начну поминать, то к утру забуду, зачем я тут вообще нахожусь. Буду сморкаться в майку соседу и каяться, что, мол, трус я малодушный, ведь мог, а не сделал, побоялся сам попасться и дело провалить. И что отца, и маму, и братьев похоронил – и все из-за малодушия, из-за желания в стороне остаться, не влезать в чужие дела. Да какое «похоронил», там и хоронить нечего было, даже близко не подойти: трансцендент и воронка с первичным бульоном – вот и все, что от них осталось. И что теперь бегать, суетиться, пытаться что-то исправить… бессмысленно. Никого уже не вернешь.

Никого не вернешь.

– Спасибо, – пробормотал Лео подавленно, – пока не могу себе позволить. В выходные, может быть.