Тайная игра

Лео насупился. Какого черта Мануэль валит на него собственные неудачи? Своих хватает, тоху и боху ему на закорки!

– Не много же надо опытному четырехсотлетнему воплощению Справедливости, – огрызнулся он.

– Ослаб в человеческом мире, простите.

Лео фыркнул.

Однако если бы Мануэль не прикрывал меня все это время, то вряд ли бы я сейчас разгребал кабинет артефакторики. Сидел бы в лабораториях Надзора, и меня потихоньку перерабатывали бы на кристаллический абсолют, или что они с магами делают. Шантажировали бы Беласко и фэй Адальберту.

Мануэль прошелся до двери, обратно к столу, потом повернулся к Лео.

– Так вот. На чем мы остановились? В школу приходит третий маг – и карты включают его в свою игру. В первый раз за все время их существования они включают в игру взрослого человека.

– А затем приходит четвертый, и карты начинают размножаться.

– Да. Если смотреть с этой стороны, не вина вашего трудовика, что он попал под их влияние. Также не вина тихого-мирного священника, что он пошел против системы и помог сбежать малефику.

– Еще скажите, что не ваша вина, что вы скрыли от Инквизиции меня?

Мануэль коротко рассмеялся, блестя зубами.

– Большое искушение свалить на колоду все мои странности и неудачи, но вряд ли церковный суд примет это во внимание. Придется посидеть полгодика взаперти.

– Вас накажут? – поразился Лео.

Инквизитор пожал плечами.

– Положат на полку под табличку с инвентарным номером. Ничего, краткие недели отдыха почти на воле стоили того. Будет что вспоминать долгими зимними вечерами. Но вернемся к картам. Я веду к тому, что они не только прикрывают магов. Вспомните, в этой школе имени Иньиго Люпуса за все пять лет ее существования ни разу не обнаружили ни одного малефика. Ни одного. Я узнавал специально. В других школах случались годы, когда все выпускники благополучно проходили Дефиниции. Но чтобы пять лет подряд?

А ведь точно. Фоули каждый раз это подчеркивал и очень этим фактом гордился. Как будто это его личная заслуга.

Мануэль поднял палец, привлекая внимание.

– Карты выводят магов из игры, понимаете, Лео? Из того круга, где вращаются. Выводят аккуратно и незаметно.

– Да уж, незаметно! Разворотили казарменный, все окна повыбивали, вместо прачечной – руины…

– Так и противостояли картам не абы кто – Санкта Веритас, майор Хартман, Инквизиция и Надзор. Да и внутри, так сказать, группы клиентов возник конфликт.

Лео помрачнел.

– Да… конфликт возник. И, сдается мне, не полностью исчерпан.

Мануэль снова боком уселся на парту, обхватив себя руками, растер плечи.

– Собственно говоря, – он опять смотрел мимо Лео, – собственно говоря, я пытаюсь сохранить единственное, ради чего все это затеял. Приношу извинения из-за мальчика и никак себя не оправдываю. Вы были правы, я потакал своему гневу. Вы были правы, хоть и юны до неприличия.

Лео сглотнул. Он не ожидал, что Мануэль извинится.

– Принимаю, – голос у него дрогнул. – И вы меня простите, пожалуйста. Я вел себя… не совсем честно.

– Не совсем! – Мануэль вскинул голову, глаза его сверкнули. – Знаете, Лео, еще лет сто назад я бы вас… просто сожрал вместе с ботинками.

– Вы воспитали в себе большую сдержанность за сто лет, – немедленно огрызнулся тот.

– Да. Да! И не кривитесь так, истинную правду говорю. Мне все еще нужно встретиться с Белым Львом. Может статься, Лео, грядет новая война, и такая, что никто не будет разбирать, где обычный человек, где малефик, а где родовитый фейский отпрыск.

Лео помолчал, осознавая, потом опустил глаза и кивнул.

– Я не отказываюсь от обещаний, устрою встречу с Беласко и буду посредником на этой встрече. Что это за война и с кем – вы, как я понимаю, сейчас не расскажете?

– Я располагаю информацией, которую хотел бы обсудить с вашим дядей. Может статься, что это всего лишь мои домыслы. Разломы, на которых стоят добывающие предприятия, постепенно истощаются. Новости с севера тоже… интересные. На первый взгляд все как обычно, но… Теперь придется подождать, какое мне назначат взыскание. Позже найду способ с вами связаться. Не беспокойтесь, я очистил вас перед майором Хартманом от подозрений, удачно вы сохранили мой значок. Теперь он уверен, что вы работаете на нас.

Потом окажется, что я и впрямь работаю на Инквизицию. Лео кивнул.

– Спасибо. А падре Жасан знает о новом сотруднике?

– Не сотруднике, Лео. О временном помощнике. Конечно, знает. Он к вам доктора прислал.

– Еще раз спасибо. Я буду тут, в школе, до конца года. Обещал. Жаль все-таки, что артефакт так и не нашелся. – Лео перевел глаза на карты. – Я вот сидел и думал – куда все же Леманн его запрятал. Браслет просто обязан находится здесь. Леманн торчал в классе до глубокой ночи. Вообще, он имел такое обыкновение – торчать в классе. Здесь ему было интереснее, чем в своей комнате. Не зря Надзор тут все просеял сквозь мелкое сито.

Мануэль хмыкнул, потер подбородок. Он боком сидел на парте и выглядел человечнее некуда.

– Если предположить, что браслет был все-таки проклят и внушал такую жажду обладания, что люди убивали из-за нее… значит, Леманн спрятал его так, чтобы все время видеть. Я так полагаю.

– Верно полагаете. Я пытался поставить себя на его место, но… – Мануэль иронично фыркнул.

– Вот он сидел на этом стуле перед классом. Что он видел? Шкафы, ряды парт, вентиляцию, пособия, дверь в подсобку…

Раздражающе громко зазвенел звонок: большая перемена окончилась. Лео, морщась, повернул голову, посмотрел в стеклянное окошко над дверью – вот они, две металлические полусферы, соединенные коробочкой механизма, всегда на своем месте, всегда видны…

Догадка ошпарила его, словно кипятком.

Лео поднялся, прошел мимо инквизитора к двери, не сводя глаз с надрывающегося звонка. Прямо у двери стояла стремянка. Она стояла тут еще со времен обыска, а то и раньше – Ковач еще в день убийства рассказывала: старик по стремянке лазал, стенд новый вешал, от помощи отказался…

Лео забрал из ящика, куда он складывал найденные инструменты, отвертку, поднял стремянку и выволок ее в коридор. Инквизитор молча вышел за ним.

– Мануэль, подержите лестницу, пожалуйста.

Взобраться по шатким ступенькам. Отвинтить кожух механизма. В полусферах точно ничего лишнего нет – иначе звонок бы не звенел. А в коробке механизма…

Что-то увесистое скрежетнуло по поднимающейся крышке, выскользнуло и упало вниз, стукнув о паркет.

Лео сел на верхнюю перекладину, ощутив головокружение.

– Остиа пута! – вполголоса высказался снизу Мануэль. – Это оно.

– Помогите мне слезть, пожалуйста, – ноги у Лео тряслись.

Мануэль протянул ему руку и помог спуститься. Браслет лежал под стремянкой на затоптанном, затертом ногами паркете. Крупный, тяжелый, из желтого и белого золота, с потрясающей голубизны сапфирами и переливающимися, как бриллианты, кристаллами самородного абсолюта. Сложный, многосоставной узор казался тонкой гравировкой, но только казался. Браслет был собран, как флорентийская мозаика – каждая деталька отдельно. Драгоценная вещь, сразу видно.

Мануэль присел на корточки, не касаясь его.

– Проклятый, да. Спонтанный маледиктум[35], скорее всего предсмертный. Похоже, это господин Риган так отметился. Не трогайте эту вещь, Лео.

– Ни за что.

Лео не видел на браслете никаких подозрительных следов, разве что аура кристаллов была тускловата, что противоречило их размерам и качеству. Но история этой штуковины сама говорила за себя – лучше не трогать. Он, Лео, не истый католик, как Бьянка. Да и чистотой помыслов никогда похвастать не мог.

Мануэль нашел обломок рейки, поддел браслет и отнес его в класс. Положил на парту.

– Поверить не могу. – Порывшись в завалах, он нашел плотную картонную коробку от какого-то сгинувшего прибора. – Поверить не могу, что он все это время висел у нас над головами. Это не расследование, а какая-то профессиональная катастрофа. Ну конечно, артефакт защищает сам себя, рассеивающее поле выставлено на минимальный радиус – никакими магическими средствами его было не сыскать.

Мануэль опустил браслет в коробку, набил ее доверху скомканной бумагой и закрыл крышку.

– Лео, спасибо вам. От всего сердца. Искренне благодарен.

Лео расправил плечи и заулыбался. Настроение сразу подскочило, и мир обрел краски. Ничего, еще не все потеряно. Эмери спасен, пусть и находится у Артура. Бьянка на свободе, карты вывели ее точно так же, как вывели когда-то Виза и Дис. Тем более с ней падре, а он взрослый человек, не даст пропасть.

– Может, теперь вас не накажут, Мануэль?

– Это убедительный довод, что я не бесполезен. – Инквизитор тоже улыбнулся.

Все-таки красила его улыбка. Не то чтобы лицо делалось добрее, но как-то светлело, что ли. Обманчиво, но все-таки…

Мануэль протянул руку.

– Я рад, что вы остались работать в школе, Лео. Здесь нужны такие, как вы, как падре Кресенте и даже такие, как Фоули. Те, кому не все равно. И… не сочтите за злую иронию. Передайте Артуру Ллувеллину, мне очень жаль, что Мария Асунсьон Сантана, известная как Ассунта, погибла. Он не поверит, но взрыв и пожар организованы не Санкта Веритас и не Инквизицией. Он не поверит, но хоть вы знайте.

Лео кивнул и пожал сухую инквизиторскую ладонь. Мануэль с коробкой под мышкой направился к двери. Взялся за ручку и повернул назад.

– Совсем забыл, – сказал он. – Я так думаю, это ваше.

Он вынул из нагрудного кармана цветной квадратик, положил его на стол к разложенной колоде.

Черный Петер, последняя недостающая карта.

По краю ее, заходя на картинку, тянулся карминный, отсвечивающий золотом мазок.

Глядя на закрывшуюся за Мануэлем дверь, Лео взял карту и принюхался – тонкий медовый пьяный запах, аромат волшебного ихора. Порезал все-таки пальцы огненному змею гавиланский глиф!

Ну что? Лео собрал со стола всю колоду, распустил веером в пальцах и откинулся на спинку стула, любуясь нарисованными лицами дам и королей, четким профилем юного пикового валета.

Кому достался Черный Петер – тот малефик, тот, кто скрывает свою суть. Кому дано больше, чем обычному человеку, и с кого спросится больше.

Ну что, карты собрались у сдающего, да?

А это значит – будет новая игра.