Бронепароходы

02

Поток отступающих ижевцев и воткинцев донёс Романа до Уфы. Не зная, что теперь делать, Роман просто подчинился ходу событий. Он потерял шанс, предоставленный ему Савелием Поляком; своей конторы в Уфе «Мазут» не имел, да и Директория эвакуировалась в Омск. Однако Роману повезло: он заглянул в Сибирскую гостиницу, чтобы узнать положение на фронте, — после Директории в гостинице разместился штаб армии, — и встретил Федосьева.

Флотилия Старка ошвартовалась в Уфе три недели назад. Разумеется, сейчас она была уже расформирована. Сдав орудия и пулемёты, пароходы ушли на зимовку в затон. Личный состав получил расчёт. Однако адмирала Старка командование фронта отправило под суд. Юрия Карловича обвинили в преступном малодушии, ибо устье Белой досталось большевикам без боя.

Федосьев был при деньгах и потащил Горецкого на второй этаж в ресторан. Здесь среди столиков стояли кадки с пальмами, играл виолончелист.

— Я всё время твердил Старку, что нужно дать бой, — Федосьев разлил по рюмкам французский коньяк, — но ошибочное решение — это одно, а личная трусость — совсем другое! Старк не трус! За такое оскорбление надо вызывать на дуэль! А правомерность решения адмирала должны оценивать флотские специалисты, а не какой-то там пехотный чин! Я так и заявил на допросе!

Пётр Петрович присутствовал на заседаниях суда как свидетель.

— Тебе же Старк не нравился, — напомнил Роман.

— Ну и что? Мы моряки, и мы заодно! Я не позволю, чтобы его осудили!

— А что ты можешь? — усмехнулся Роман.

— Ничего, чёрт возьми! — помрачнел быстро хмелевший Федосьев. — Мы с Михал Иванычем обращались к генералу Дитерихсу, но он отказал в помощи.

Михаил Иванович Смирнов, бывший начальник штаба флотилии, тоже находился в Уфе и тоже пытался выручить Юрия Карловича.

— Я всё равно этого так не оставлю! — упрямо пообещал Федосьев.

— Не заигрался ли ты в благородство? — скептически спросил Роман.

— Ты не поверишь, Ромка, но я порядочный человек! Может, иной раз и веду себя как болван, однако подлостей не допускаю!

— Ну и хорошо, — примирительно кивнул Горецкий.

Ему безразлична была судьба Старка, а переживания Федосьева казались наивными и неуместными. Романа интересовало совсем другое: как ему из Уфы связаться с руководством «Мазута» или даже самого «Шелля»?

Федосьев предложил Роману остановиться на ночлег у него в номере, рассчитанном на четырёх постояльцев; в номере была свободная койка. Роман согласился, и Федосьев снова заказал коньяк.

Из ресторана они выбрались только в полночь, Горецкий еле довёл совершенно пьяного Федосьева до койки. Утром Пётр Петрович должен был снова явиться на заседание суда, и каким образом он намеревался привести себя в порядок, Роман не знал. Да и бог с ним, с Федосьевым.

Роман проснулся уже днём. Он отлично выспался, и голова, к счастью, не болела. Нет, Петька — определённо алкоголик, нельзя больше поддаваться на его уговоры «махнуть по рюмке»… В гостинице царил какой-то переполох: в коридоре звучали встревоженные голоса, цокали подкованные сапоги военных, хлопали двери. Роман не придал этому значения.

Федосьев ворвался в номер как после драки — растрёпанный, с красным лицом хорошо опохмелившегося человека. В руке он держал бутылку.

— Горецкий, вставай! — потребовал он. — Продрыхнешь всё на свете!..

— А что случилось? — удивился Роман.

В окно светил белый ноябрьский день: бледно-голубое небо, перекрёсток с решёткой на телеграфном столбе, печные дымы над железными крышами. Уфа была большим губернским городом, просторным и несуетным, здесь даже трамвая пока не имелось. Широкие улицы, извозчики, деревянные особняки со старыми деревьями во дворах. С высокого берега Белой распахивался вид на бесконечную синюю даль уже заснеженных лесостепей. На маленькой речке Сутолоке чуть ли не в центре города бабы, как в деревне, полоскали бельё. Уфа бесследно поглотила и воинские части Директории, и толпы беженцев.

— Переворот!.. — широко улыбнулся Федосьев.

— В Москве? — сразу вскинулся Роман.

— В Омске! Директорию скинули! Власть взял адмирал Колчак!

Роман был слегка разочарован. Бессильные учредиловцы Директории, конечно, надоели своей говорильней, но лучше бы скинули коммунистов…

Пока Роман одевался и плескался возле комнатного умывальника, Федосьев раскупорил бутылку и нарезал колбасу.

— В ночь на восемнадцатое казаки арестовали всю верхушку, — оживлённо рассказывал он. — Вчера Совет министров утвердил Верховным правителем адмирала Колчака. Сегодня утром прислали по телеграфу обращение к народу. Обещают нормальную диктатуру до полной победы над красными, потом опять созовут Учредительное собрание. Выпьем давай, Ромка! Дождались, когда военная рука возьмётся, от сюртуков никакого толку не было!

— Я пить не буду, — отказался Роман. — Мне вчера хватило.

Федосьев не заметил его отказа.

— А известно, на кого этот Колчак опирается?

— На армию, на кого ещё-то? — Федосьев выпил один и закусил колбасой. — И на союзников. Он до сентября то в Американских Штатах был, то в Англии, то в Японии. При нём британская и французская миссии. Говорят, он даже живёт в поезде у какого-то британского полковника.

От слова «Британия» Роман встряхнулся.

— Суд сегодня отменили, — продолжал Федосьев. — А Михаил Иваныч мне много интересного сообщил… Оказывается, он Колчака знает ещё с юных лет, с Морского корпуса, когда оба они гардемаринами были. С тех пор и дружны, и служба много раз их вместе сводила. Колчак и со Старком знаком, уважает его. Мы с Михаил Иванычем решили вопрос о Юрии Карловиче довести до Колчака — пускай он разберётся.

— Телеграмму пошлёте? — спросил Роман.

— У него сейчас телеграмм — хоть печь топи! Сами поедем!

— Из Уфы в Омск? — не поверил Роман.

— А что? Поезда ходят! Михал Иваныч вестового послал на станцию нам купе забронировать. Дня через два-три в Сибирь прикатим!

Роман подошёл к окну, взволнованный планами Федосьева.

С Михаилом Ивановичем Смирновым у Романа никаких отношений не сложилось. Смирнов был вторым человеком во флотилии, а Роман Горецкий — одним из полусотни гражданских капитанов, пароходы которых флотилия Старка сопровождала от Казани. Ну и что? Романа поддержит Федосьев! Зато Смирнов получит доступ к Верховному правителю, а рядом с Верховным — британская миссия. Британцы — это флот, а флот — это «Шелль»!

— Слушай, Петя, возьмите меня с собой, — попросил Роман.

Федосьев хохотнул от удивления:

— Прости, Ромка, но ты-то нам зачем?

Роман уже наловчился придумывать планы, соображал легко и быстро.

— От лица гражданских капитанов я могу свидетельствовать, что адмирал Старк вывел от красных большое количество судов с беженцами. У Старка был приказ спасти беженцев, а не утопить флотилию красных. Я — живое доказательство, что Старк выполнил приказ.

— «Кологрив»-то свой ты того, профукал.

— Это случилось уже без Старка.

Федосьев прищурился с пьяной проницательностью:

— Признайся лучше, что тебе за каким-то дьяволом надо к Колчаку.

— Надо, — признался Роман. — Только не к нему, а в британскую миссию. Это по-прежнему связано с нефтепромыслом и компанией «Шелль».

— Так бы и сказал, чего крутить? — засмеялся Федосьев. — Возьмём тебя, нам не жалко. Собирай вещи, вечером уже курьерский до Челябы.