Циклы исторических романов. Компиляция. Книги 1-10

Глава сороковая

Не все мудрецы —

глупых и умных

поровну в мире. Старшая Эдда. Речи Высокого

Орнольф беспокойно спал, с головой накрывшись медвежьей шкурой. Двадцать лет назад ее содрали с самого большого медведя из всех, которых когда-либо видели в окрестностях Вика, но ее едва хватало, чтобы накрыть огромное тело Орнольфа.

Дождь барабанил по шкуре, и это убаюкало бы его, не будь Орнольф настолько промокшим, замерзшим, трезвым и злым. Без выпивки в брюхе Орнольф был вынужден петь себе колыбельную, состоявшую из проклятий: он ругал Ирландию, ирландцев и то, что ему не пришло в голову совершить набег на более цивилизованные места.

Он наконец сумел задремать и тут же почувствовал, как чья-то рука трясет его за плечо. Просыпался Орнольф медленно.

— Да чтоб тебе Тор глаза вырвал, сукин ты сын! — заорал он на того, кто его разбудил, как только смог понять, что происходит. Что тебе нужно?

Отбросив медвежью шкуру, Орнольф уставился на Эгиля Ягненка, который тут же перестал его трясти и отдернул руку, словно от злобной собаки, которую попытался погладить.

— Это… Торгрим… — забормотал Эгиль.

— И что с ним?

— Он пропал.

— Пропал? — Орнольф резко сел. — Ох вы тупые, слепые, недоделанные больные идиоты! Куда он пошел?

— Я не знаю. Клянусь, не знаю. Я следил за ним, не сводя с него глаз. Он был на месте. Потом сверкнула молния, и он точно был там, а потом прогремел гром. И когда сверкнула следующая молния, его уже нигде не было.

Орнольф поглядел в темноту, на то место, где раньше Торгрим сражался с бессонницей. Он подумал о том, что Торгрим мог превратиться в волка, и даже хотел спросить у Эгиля, не видел ли тот, как это происходило, но догадался, что если бы Эгиль подобное заметил, он ни за что бы не промолчал.

Осыпая тихими проклятиями всех, кого только мог вспомнить, Орнольф Неугомонный с трудом встал. Эгиль протянул ему шлем, и Орнольф надел железный конус на голову, в то время как Эгиль набрасывал плащ на его плечи.

— Ты очень предусмотрителен, Эгиль Ягненок, но за Торгримом присматривал плохо, — сказал Орнольф, зная, что на самом деле Эгиля не за что винить. Если Торгрим хотел уйти никем не замеченным, он уходил, и человеческий глаз не мог за ним уследить.

Орнольф обошел вокруг костра, направляясь к открытой местности, — там, в полутора милях к западу, ирландские воины разбили свой лагерь. В темноте, сквозь пелену дождя ничего не было видно, но Орнольф устремил взгляд в ту сторону и глубоко задумался.

«Он ушел за Харальдом…» Орнольф тяжело и протяжно вздохнул, жалея себя. Насколько все было проще, когда делами занимался Торгрим, а Орнольф разве что платил за все, занятый пирами, выпивкой и совокуплением. После того как забрали Харальда, Торгрим сохранял рассудок. Помогла ему эта маленькая ирландская фея, не иначе. Но теперь она пропала, и Харальд пропал, и корона пропала. Такого Торгрим вынести уже не мог и исчез сам, оставив Орнольфа командовать северянами.

Орнольф подумал о внуке, который сейчас сидел где-то там, во тьме, и грязный ирландец угрожал ему копьем. Кровь его вскипела. Боевой дух, владевший им в юности, не совсем угас после долгих лет пьянства и чревоугодия. Орнольф чувствовал, как ярость подступает изнутри. Пришла пора действовать.

Эгиль Ягненок, поднимай людей, зови к оружию. Только женщины и рабы валяются вот так и ждут, когда их отымеют.

Десять минут спустя они выдвинулись, вышли в темное поле под дождем, мрачные и сосредоточенные, с тем немногочисленным оружием, которое сумели собрать после побега из Дуб-Линна. Они шли по мокрой траве, спотыкаясь и переругиваясь, и радовались тому, что непроглядная тьма скрывает их из виду, а дождь заглушает звуки шагов и запах. Молнии ветвились над их головами, на миг выхватывая поле из темноты, а затем раздавались раскаты грома, от которых земля дрожала под ногами.

В темноте шагать приходилось медленно, миновало никак не меньше часа, прежде чем вспышка молнии осветила ирландский лагерь, теперь уже ставший намного ближе. Норвежцы инстинктивно упали на землю, словно по приказу, и за — мерли, прислушиваясь, пытаясь определить, не вызвало ли их появление тревогу.

Они не слышали ничего, кроме непрерывного шума дождя. Минуты шли одна задругой, и новая вспышка молнии показала, что в ирландском лагере все спокойно.

— Двигаемся, — прорычал Орнольф.

Он приподнялся, все еще пригибаясь, и побежал вперед, стараясь держаться так низко к земле, как только позволял ему массивный живот. Вскоре он снова упал на землю, а за ним последовали и остальные. Скрытое приближение, так это у них называлось. Численный перевес был не в их пользу, и к тому же ирландцы были лучше вооружены, а с подобными ситуациями викинги сталкивались нечасто.

«Тут требуются мозги, а не сила», — подумал Орнольф.

Он обернулся к Сигурду Пиле, который припал к земле рядом с ним.

— Нам нужен какой-то отвлекающий маневр, — сказал он.

Сигурд Пила кивнул. Из лагеря вдруг донесся крик, за ним другой. Начали лаять собаки. Кто-то выкрикивал приказы на гэльском. Викинги насторожили уши — звуки хаоса нарастали.

— Похоже, с отвлекающим маневром справился Торгрим Ночной Волк, — сказал Сигурд.

Викинги поднялись на ноги. Молния осветила лагерь, который теперь напоминал потревоженный муравейник, воины так и носились по нему. Шум все нарастал — кричали люди, лаяли собаки, ржали лошади.

— Скоро рассвет, — сказал Снорри Полутролль.

На востоке уже виднелась серая полоса под чернильным небом.

— Выдвигаемся, — сказал Орнольф. — Строимся клином, ударим туда, где увидим слабину. Отойди, Снорри Полутролль, я поведу людей.

Орнольф встал первым перед своими людьми, которые выстроились остроконечным клином, идеальным для того, чтобы пробивать стену щитов, — если ирландцы, конечно, успеют соорудить нечто подобное.

— А теперь наступаем, — сказал Орнольф и направился к ирландскому лагерю быстрым шагом.

В молодые годы он бы побежал — при должном разгоне атака получилась бы более мощной, — но теперь он не хотел рухнуть от усталости в тот же миг, как доберется до первого врага. Он знал, что его викингам не понравится такой вялый темп атаки, но ему было все равно.

Орнольф почувствовал, как согреваются на ходу его мышцы, и принялся бить мечом по щиту. Внутри нарастало предвкушение битвы, вначале слабо тлевшее, словно уголь в камине, но заставлявшее пылать ярким пламенем все, к чему прикасалось. Это сладкое чувство слегка напоминало ему то, которое он ощущал перед тем, как завалить в постель очередную женщину. Орнольф впервые за долгое время вспомнил, за что так любил викингские походы.

В ирландском лагере царил хаос. Орнольф улыбнулся. Никто, кроме Торгрима Ночного Волка, не смог бы в одиночку поднять такую панику.

Викингов заметили лишь на расстоянии сотни шагов от ирландского лагеря. Орнольф не понимал, что кричат враги, но видел, как люди, стоящие у костра, указывают в их сторону, видел, как воины поспешно выстраиваются в ряд и соединяют внахлест свои круглые щиты, создавая непробиваемую стену. Сердце Орнольфа пело. Ничто не могло вернуть ему ощущение юности, кроме атаки на стену щитов. К тому же запасы меда у викингов давно истощились, пополнить их в ближайшее время явно не удастся, и оттого божественный медовый зал Вальгаллы казался даже заманчивой перспективой.

Орнольф перешел на быстрый шаг и почти физически ощутил облегчение тех, кто шел за ним следом. Ноги, подводившие Орнольфа не раз, обрели силу юности. Он чувствовал, как эта сила струится по телу, делая его моложе и на сотню фунтов легче. Орнольф побежал, сжимая щит в левой руке, а правой выставив перед собой меч, словно корабельный форштевень.

Уже давным-давно не звучал его боевой клич, Орнольф совсем забыл о нем в последние годы набегов. Ему просто не хватало для этого сил. То был голос его молодости, давно прошедшей эпохи, но теперь этот крик поднимался внутри, как огромная волна, сжимал внутренности, рвался наружу.

Орнольф выпустил этот клич, когда до стены щитов оставалось шагов двадцать, открыл рот и заревел во все горло. Дикий, буйный, нечеловеческий рев воскресил прошлое. Орнольф закричал снова и позволил безумию вырваться на свободу, захватить себя целиком. И все викинги за его спиной поступили также.

Брошенное ирландцами копье рассекло дождь и гулко ударило в щит Орнольфа. Оно застряло в дереве и дрожало в нем какое-то время, пока не выпало. Еще одно просвистело у самой головы Орнольфа и ударило кого-то сзади, но ярл не замедлил шаг ни на миг.

А затем Орнольф врезался в стену щитов, выставив собственный щит, со всей мощью трехсотфунтового тела, несшегося вперед с огромной скоростью.

Ирландцы, хоть и готовые к столкновению, не смогли отразить такую атаку. Тех, в кого врезался Орнольф, он смял, как бумагу, смел их в грязь и пробежал по телам дальше. Он развернулся влево, снося мечом очередного щитоносца, и викинги хлынули, как вода, в пробитую Орнольфом брешь в обороне ирландцев.

А от тех, похоже, отвернулась удача. Выстроившись в линию, воины выставили щиты один поверх другого, чтобы остановить атаку с фронта, а теперь это построение приходилось менять, чтобы отразить нападение сзади, в то время как клинки викингов мешали это сделать.

Викинги, взывающие к своим богам, полные жажды крови, ведомые надеждой на почетную смерть в бою, разорвали строй ирландцев, встречая копья мечами, а мечи — боевыми топорами. Ирландцев смутила их ярость и скорость их атаки, они начали пятиться шаг за шагом, готовые вот-вот разорвать строй.

Орнольф ревел и размахивал мечом, кромсая врагов. Перед ним возник ирландец, вскинувший меч для смертельного удара, и Орнольф ударил его щитом в лицо, заставив отступить, после чего срубил ему голову одним ударом клинка. Он уже слышал пение валькирий, и меч его рассекал одежду, доспехи, плоть, заставляя защитников строя отскакивать, спотыкаться, бежать от него подальше.

— А ну стоять! Стоять! — кричал Орнольф, полосуя мечом воздух.

Он знал, что рискует и тратит свои силы, но он все равно бы не смог гоняться за ирландцами по всему полю.

Ирландцы же ничуть не считались с желаниями Орноль- фа. Один за другим они убегали, отступали, бросали оружие и неслись прочь, а Орнольф, побывавший во множестве битв, понимал, что вскоре вражеский дух будет сломлен и ирландцы обратятся в позорное бегство.

Снорри Полутролль бился рядом с ним. Он поднял ирландский щит, и взгляду него стал бешеным.

— Как только эти ублюдки сбегут, нам нужно найти Торгрима! — крикнул он.

Ах да, Торгрим… Орнольф, охваченный боевым безумием, совсем позабыл о причине, которая их сюда привела.

А затем лязг железа заглушил топот лошадиных копыт, из пелены дождя показался всадник, который кричал что-то на ирландском языке и размахивал мечом. Его сородичи, уже готовые сдаться, внезапно приободрились.

«Лопни его глаза…» — подумал Орнольф. Теперь, вспомнив о Торгриме, ярл хотел, чтобы ирландцы поскорее убрались отсюда.

— Убейте эту свинью! — заорал Орнольф, указывая мечом на всадника.