Циклы исторических романов. Компиляция. Книги 1-10

Пленница

Голоса и огни в саду вывели Меритатон из оцепенения, в котором она находилась после возвращения из зловещей гробницы. Она встала с ложа и вышла на террасу. Два факела освещали четыре силуэта. Она узнала помощника смотрителя Царского дома, его писаря, хранительницу гардероба и хранительницу париков. По всей видимости, они только что вернулись в город и валились с ног от усталости. Когда они входили во дворец, Меритатон удалось услышать несколько брошенных кем-то слов:

— А завтра все начнется сначала…

«Действительно, — подумала девушка. — Труп матери лежит в ее комнате. Как бы ни был страшен этот день, завтрашний будет еще ужаснее». Она слушала пение лягушек и сверчков.

В последних отсветах факелов она заметила в глубине сада среди деревьев туи какую-то шевелящуюся тень. Сердце царевны застучало. Тень приветственно подняла руку. Неферхеру! Но что он здесь делает? И как долго он ждал? Меритатон надела сандалии и спустилась в сад.

— Я не могу заснуть, не увидев тебя, — сказал Неферхеру. — Я беспокоился.

Она обняла его и расплакалась. Юноша погладил ее по голове.

— Они убили ее… — еле выговорила Меритатон сквозь рыдания. — Теперь я уверена, что моего отца тоже убили!

— Тише… Тебя могут услышать.

— Убийцы, отравители! Этот Пентью…

— Я догадался, о чем ты думаешь. И беспокоился.

— Ты там был?

— Да. Я все видел.

— Они закончили обряд?

— Нет. Разместить загробное имущество можно будет завтра. А церемония в храме Атона состоится послезавтра.

— Ворам будет чем поживиться!

— Нет. Уадх Менех оставил отряд из пятидесяти человек охранять гробницу.

Царевна была подавлена. Вокруг витали приторные ароматы жасмина и резеды.

— Этот Пентью… — снова начала она с жаром.

— Тише, прошу тебя! Подумай обо мне.

Он усадил ее и сел рядом. Меритатон вытирала слезы подолом платья.

— Будь осторожна, — сказал Неферхеру. — Никто не должен догадываться о твоих мыслях. Совершенно очевидно, что Пентью действовал не один. Он наверняка выполнял чью-то волю.

— Чью?

— Жрецов.

— Как был прав мой отец, презирая их! Ты думаешь, это они приказали отравить мою мать? Но почему?

— Я слышал, что Нефертити отказалась восстановить их полномочия. В частности их право на часть военной добычи.

Меритатон задумалась, потом произнесла:

— А Сменхкара? Как ты думаешь, может, это его рук дело? Я почти уверена, что Царский совет назначит его преемником моего отца. Именно ему выгодна смерть моих родителей…

— Послушай, я же не читаю мысли людей. Но я не думаю, что он смог бы убить своего брата. Нам приходилось часто иметь с ним дело в течение последних нескольких лет. У нас сложилось о нем впечатление как о справедливом и мягком человеке, глубоко преданном своему брату… Нет, я совершенно уверен, что к смерти твоего отца он не имеет никакого отношения. — Помолчав, он добавил: — Но ведь несколько дней назад ты считала его милым и говорила мне, что быть его супругой — не такая уж плохая участь…

— Смерть матери все изменила. У меня открылись глаза. Это же очевидно — ее отравили. Я думаю, что он так отомстил ей. Она же отстранила его от власти и унизила…

Неферхеру отрицательно покачал головой.

— Подумай, — сказал он. — Единственный, кто не оставил Сменхкару, когда он попал в опалу, это Тхуту, у которого он сейчас живет. Пентью предал его сразу же. Как он может быть замешан в сговоре, результатом которого стала смерть твоей матери?

— Но тогда кто? — спросила царевна. — Кто?

— Не знаю. Возможно, жрецы.

— А что говорят об отношениях Сменхкары и моего отца?

Неферхеру задумался.

— Что касается твоего отца, то Сменхкара был для него сыном, которого он так хотел. И он сделал своего сводного брата преемником.

— И это все?

— А что тебе еще нужно?

— Они спали вместе!

— Не понимаю, что бы это могло означать.

— Они были любовниками.

Молодой человек ответил не сразу.

— Мой отец учил меня не судить о том, чего я не знаю, и не лезть ни к кому в душу, вообще не судить никого.

Они надолго замолчали. Заухала сова.

— Значит, это жрецы? И все? — прошептала Меритатон.

— Возможно, их поддержали военные. Мерит, не мучай себя бесконечными вопросами. Иди спать. Завтрашний день и последующие будут ужасными. Ты должна поддержать младших сестер. Помни: перед всеми будь невозмутимой. Ты страдаешь из-за смерти матери — и это все.

— Я рада, что ты дождался меня, — сказала она, погладив Неферхеру по щеке. — Ты придешь завтра?

— И завтра, и каждую ночь.

Он положил руки на плечи Меритатон. Она потянулась к нему, и он поцеловал ее в губы.

Нехотя она поднялась в свою комнату. Может быть, где-то существовал мир, в котором влюбленные думали только о наслаждении. Но это был не ее мир. Она была царевной. А значит, пленницей.

Несмотря на тряску носилок, Тутанхатон заснул, прильнув к своему брату. Переживания истощили его. Сменхкара подумал, что мальчик чувствовал себя сейчас, пожалуй, почти как умерший царь.

Потом его взволновали другие мысли. Первая возникла с ужасающей быстротой: его подозрения насчет внезапной смерти Эхнатона подтвердились. Он и до сего дня считал странным то, что его брат скончался в тридцать семь лет от остановки сердца. Пентью ссылался на то, что его пульс уже давно был слабым и неровным. Сменхкара не смог скрыть своих подозрений. Он столько ночей провел в постели своего брата и ни разу не заметил, чтобы у того сбилось дыхание из-за слабого сердцебиения. И вот Нефертити умирает от такой же болезни, и всего лишь три месяца спустя. Даже ребенок удивился бы! Одинаковая болезнь у двоих супругов. Это дело рук Пентью! Преступное орудие в руках жрецов. Возможно, это произошло с одобрения военных.

В этих носилках можно было задохнуться! Он приоткрыл занавески и увидел, что все вокруг окутано облаком пыли. Носильщики тяжело дышали, они были мокрыми от пота и сплевывали время от времени пыль.

Вот о чем он еще размышлял: о взглядах, которые удивили его после падения Нефертити. То, как Ай смотрел на Пентью возле царского паланкина, подтверждало худшие предположения: старый патриарх обвинял лекаря в смерти своей дочери.

Сменхкара печально склонил голову. Он вспомнил, как на двоих мужчин смотрела Меритатон. Что же было известно ей? Как она смогла прийти к тем же выводам, что и он?

Он пообещал себе непременно поговорить с ней, тем более что теперь он уже может вернуться во дворец. Он вспомнил ее хрупкую фигуру, ее пылкий взгляд и величественную осанку, которую она унаследовала от матери.

Третьей темой для размышления было поведение Тхуту. Сменхкара вспомнил их последний разговор. «Всегда осуществляются намерения богов, и никогда — намерения людей», — сказал бывший Первый придворный, цитируя Пта-Хотепа. Но так ли это? Тон его речей, его дерзкое презрение к тем, кто отправил его в отставку, — все это выдавало его с головой. Он был предупрежден о том, что Нефертити отравят. Он знал, что в скором времени его восстановят в должности, а может, даже и повысят. Значит, он был заодно с заговорщиками. С кем? Конечно же, со жрецами.

Сменхкара вспомнил об ужине у Тхуту с тремя великими жрецами: Хумосом, Нефертепом и Панезием. Тогда он вел себя сдержанно, не собираясь быть их орудием. Тщетная предосторожность! Он уже был им.

Мог ли он теперь вернуться к Тхуту? Это было равнозначно тому, чтобы признаться перед всеми, что он с ними заодно. Потом он подумал о том, что уже жил у Тхуту после того, как Нефертити его отстранила. Два месяца! Теперь ему не оправдаться!

Чего же стоили эти ложные проявления благоговения и верности Тхуту? Разве можно теперь ему доверять? Он вынужден будет дрожать каждый раз, поднося пищу ко рту. Сменхкара содрогнулся. Посмотрел на спящего рядом с ним мальчика и погладил его по голове, потому что парик у того сполз. Сменхкара осторожно положил его у ног Тутанхатона и задернул занавески.

И снова подумал о бывшем Первом придворном. Нет, Тхуту его не отравит. По крайней мере, не сразу. Он ведь рассчитывает на то, что его господин снова обретет власть и поможет ему вернуть свое положение.

Этот вывод заставил Сменхкару задуматься о насущном: что же будет с ним? Станет ли он преемником Нефертити и возьмет ли на себя груз ответственности за царство до совершеннолетия Тутанхатона? Но того еще не короновали, и его брак с Анхесенпаатон как гарантия законности его царствования еще не состоялся. Возможно, он сам будет фараоном?

А кто его назначит? Тот же Царский совет? Вряд ли можно предположить такое. Может быть, Тхуту, как хорошо проинформированный человек, просветит его по этому поводу?

И наконец, что же делать с Тутанхатоном? У Сменхкары сердце сжалось при мысли о том, что ему придется отдать мальчика в опустевший дворец, на попечение слуг и писарей, раболепных и лживых. Однако мальчик сам уладил этот вопрос. После особенно сильного толчка носилок он проснулся, посмотрел вокруг с потерянным видом, поискал глазами парик, надел его и заявил:

— Я хочу остаться с тобой. Можно?

— Думаю, да, — ответил Сменхкара. — Но нужно сообщить об этом во дворец.

— Я не хочу туда возвращаться.

Сменхкара погладил его по щеке и устало улыбнулся.

После двухчасового путешествия по пыли и жаре носильщики поставили паланкин перед домом Тхуту. Бывший распорядитель ждал у дверей, явно обеспокоенный.

— Господин! — воскликнул он, когда Сменхкара ступил на землю.

— Брат будет со мной, если это не причинит тебе неудобств.

— Буду только рад, господин!

Он поклонился, давая им пройти, и поспешил следом за Сменхкарой.

— Господин, я знаю, что произошло, — начал он со скорбным видом.

«Не узнал ли ты об этом гораздо раньше?» — подумал Сменхкара, беря из рук слуги кубок со свежим миндальным молоком. Сначала он дал напиться Тутанхатону.

— Еще один траур в царстве, — сказал он. — Иногда божественный солнечный небосклон среди бела дня окутывает полночная тьма.

После этого ни к чему конкретно не относящегося заявления наступила долгая ядовитая тишина. Все, включая слуг, замерли, не зная, как вести себя дальше.

— Мы сейчас освежимся, — нарушил молчание Сменхкара. — Это необходимо после столь утомительного путешествия. Затем нужно будет решить срочный вопрос: Царский совет остается в том же составе? Что он решит? Предвидел ли это кто-нибудь?

Тхуту был поражен спокойствием своего господина и тем, как пристально посмотрел на него Сменхкара. Последний вопрос еще звучал у него в голове: «Предвидел ли это кто-нибудь?» Это означало: если вы так точно нанесли удар, подумали ли вы о последствиях? Тхуту оцепенел. Бывший регент — а с этих пор будущий — был не просто мечтательным молодым человеком. Такой проницательности никто за ним раньше не замечал.

— Не знаю, господин. Но, по всей видимости, Совет должен срочно собраться.

Сменхкара попросил отправить одного из слуг во дворец предупредить, что юный принц до новых распоряжений останется с братом, и повел Тутанхатона мыться.