Циклы исторических романов. Компиляция. Книги 1-10

— Нет, они не нападут, — согласился Скиди. — Но, как сказал Берси, это еще не конец. Они укрепятся там, где стоят, разберутся между собой и снова будут биться на рассвете.

Торгрим кивнул. Ирландцы определенно были готовы продолжить сопротивление. Почему бы и нет? Они сражались за собственную землю и все еще превосходили врага числом в два или три раза. Следовательно, вопрос был в том, станут ли северяне драться с ними или отступят к своим кораблям и уплывут домой. Они знали, что сохранят жизнь, выбрав последнее, но больше не получат ничего, несмотря на все свои потери.

И на этот вопрос Торгрим не мог ответить в одиночку.

— Давайте вернемся назад, на вершину того холма. — Он указал туда, где стены щитов впервые столкнулись в начале схватки. — Подведем туда фургоны Харальда, соорудим из них укрепление. А затем выясним, чего боги от нас ждут.

Все молча радовались тому, что бой закончился, поэтому с готовностью отступили на дальний холм. Те, кто нашел в себе силы, помогли перевернуть фургоны, снова поставить их на колеса, распутать упряжь, освободив волов, четверо из которых погибли, и затем загнать огромные повозки на вершину. На ней фургоны выставили в линию поперек дороги. Это давало весьма сомнительную защиту, но все же было лучше, чем ничего.

Оттар выжил. Он хромал, и на левой руке у него теперь виднелась широкая, пропитанная кровью повязка, его кольчуга была так изодрана, что Торгрим не понимал, почему он ее не снимает. Однако он выжил. И он не произнес ни слова, пока они возвращались обратно на холм, ничуть не мешая своим воинам повторять то, что делали люди Торгрима. Но вскоре Торгрим снова услышал его яростные вопли. И все же Оттар держался на расстоянии, а пока он был далеко, Торгрим не мешал ему беситься и орать.

Из фургонов извлекли все запасы еды и эля. Запасы эти оказались небольшими, но северян тоже осталось немного, так что провизии хватило для того, чтобы слегка приглушить голод, если не утолить его.

Все ели там, где сели или растянулись на мокрой траве, не обращая внимания на легкий дождь. Некоторые перевязывали свои раны или раны товарищей. Торгрим созвал своих капитанов. Сына он позвал тоже. Харальд заслужил место в его совете.

Они нашли в фургонах стулья и скамьи и составили их кругом в отдалении.

— У нас с вами есть два пути, — сказал Торгрим, как только они устроились. — Мы можем остаться и сражаться завтра либо вернуться к кораблям и уплыть, забыв о Глендалохе. Я не вижу никаких других вариантов. Скажите мне, что вы об этом думаете.

Они размышляли над вопросом, но Торгрим подозревал, что для себя они давно все решили, так что думать будут недолго.

— Боги улыбнулись нам, — сказал Скиди, нарушая тишину своим хриплым голосом. — Харальд спас нас, и я буду благодарен ему за это до конца своих дней. — Он кивнул на Харальда, и тот неловко улыбнулся. — Наверняка это боги послали фургоны Харальду и направили волов.

Все закивали, слушая его. Торгрим уже понял, к чему все идет, и остальные наверняка догадались о том же.

— Боги благосклонны к храбрым, — продолжал Скиди. — Остаться здесь и вступить поутру в схватку будет сущим безумием, и именно поэтому боги могут облагодетельствовать нас и завтра. К тому же это удивит ирландцев так, что те наделают в штаны.

Торгрим оглядел каждого из собравшихся, посмотрел каждому в лицо, но эти люди решали за себя сами, и он не мог ничего прочитать по их лицам. Впрочем, он знал, каким будет их ответ.

— Что скажете вы? — спросил Торгрим.

— Я скажу: драться, — произнес Кьяртен.

— Драться, — повторил за ним Скиди.

— Я предпочел бы драться, — начал Берси, — но прежде, чем все мы скажем «да» или «нет», нам нужно узнать ответ Оттара. Если он будет с нами, нам стоит остаться здесь. Но если он собирается уйти, у нас нет надежды, какими бы храбрыми мы ни были. И не будет бесчестья в том, чтобы тоже уйти, раз Оттар не захотел сражаться.

И снова все закивали.

— Тогда я поговорю с Оттаром, — предложил Торгрим.

— Не думаю, что это понадобится, — сказал Скиди и кивнул за предел их круга.

Торгрим взглянул туда и увидел, что Оттар, прихрамывая, приближается к ним со своей обычной мрачной гримасой на лице. Кончики его светлых кос потемнели и затвердели от засохшей крови.

Он подошел, огляделся, и глаза его вспыхнули при виде Кьяртена. Оттар нахмурился сильнее, его брови сошлись над переносицей, а рука двинулась к рукояти меча, но так медленно, что в этом жесте совсем не было угрозы.

— Кьяртен, ублюдок, куча дерьма, почему я не удивлен, что вижу тебя здесь? — прорычал Оттар, но его голосу, как и движению руки, не хватало силы. — Ты все это время прятался от меня, трусливый подонок.

— Я ни от кого не прятался, — сказал Кьяртен, совершенно не готовясь отражать нападение. — Ты был слишком слеп, чтобы меня увидеть.

Оттар смотрел на Кьяртена еще несколько секунд, но ничего больше не сказал. Он повернулся к Торгриму.

— Ну, Ночной Волк? Ты собираешься остаться и сражаться или намерен сбежать, как испуганный щенок?

— Мы как раз размышляли о том же насчет тебя, — сказал Торгрим. — Хотя сегодня твои люди сражаться не очень-то и стремились. Твои трусливые сукины дети удирали, как куры от пса, сорвавшегося с цепи.

— И ты тоже куча дерьма, — сказал Оттар. — Мы сегодня были псами, а вы — курами. Вы и эти вонючие ирландцы. Но мы собираемся драться, и мы собираемся выжать до капли все серебро и золото из этого монастыря и разделить между собой всех их женщин. Заставить этих свиней дорого заплатить за то, что они сегодня сделали. Ты будешь с нами?

Торгрим взглянул на возвышающегося над ним здоровяка. У Оттара на лице виднелось несколько ран, довольно глубоких. Кровь стекала по нему замысловатыми узорами из-за старого кривого шрама на щеке. Оттар стоял горделиво, его слова были оскорбительны, как всегда, но ему не хватало решимости, огонь в нем угас.

Оттар, конечно, столкнулся с той же проблемой, что и Торгрим. Никто из них не мог надеяться на победу, если второй не останется на поле.

— Да, мы останемся и будем драться с этими ублюдками, как и планировали с самого начала, — сказал Торгрим.

— Хорошо, — сказал Оттар. — Как только стемнеет, один из нас должен взять людей и двинуться вон туда. — Он указал на север. — С первыми лучами солнца мы сможем атаковать ирландцев с двух сторон. Они не ждут, что мы разделимся.

Торгрим поглядел туда, куда указывал Оттар, и понял, что тот имеет в виду. Если они незаметно доберутся до того места, то действительно смогут атаковать ирландцев и в лоб, и с левого фланга. Оттар был прав. Ирландцы подобного не ожидали. Это был неплохой план.

Слишком разумный для Оттара. И Торгриму подумалось: «Отчего это Оттар такое предлагает? И почему он внезапно заинтересовался сотрудничеством?»

— Я слышу, как у тебя мозги шуршат, Ночной Щенок, — сказал Оттар. — Ты гадаешь, какую каверзу я готовлю. Так вот тебе ответ: никакую. Я хочу только прикончить этих проклятых ирландцев, забрать их серебро и поиметь их женщин. Так что сам решай, кто из нас пойдет на север, а кто останется здесь. Понял? Никаких уловок. Решай сам.

Торгрим встал. Оттар все еще возвышался над ним, но стоя он мог с ним держаться на равных.

— Хорошо, — сказал он. — Мы пойдем на север. Будем осторожны. На рассвете ты атакуешь, и, как только ирландцы приготовятся биться с тобой, мы нападем на их фланг.

Оттар кивнул, оглядел всех остальных, но ничего не сказал, просто развернулся и, хромая, пошел обратно к своим людям.

— Ему нельзя доверять, — сказал Кьяртен так, словно говорил о погоде.

— Возможно, и нет, — ответил Торгрим. — Но он ввяжется в бой, и, как только тот начнется, у него не будет выбора, только победить или умереть. Если они не вступят в схватку, для нас не будет позора в отступлении, как и сказал Берси. Позор падет на Оттара, но не на нас.

Торгрим произнес последние слова с уверенностью, которой вовсе не ощущал. «Мы собираемся биться с противником, превосходящим нас втрое, на нашего союзника нельзя полагаться, и нам некуда будет отступить, если нас разобьют», — подумал он.

И все же он был уверен, что в его жизни случались ситуации и похуже, пусть даже в этот момент он не мог припомнить, когда именно.