Палач Рима

ГЛАВА 6

Над древней крепостью Сагадавой висело огромное плотное облако серого тумана. Сначала Веспасиан и его спутники опасались, что Поппей уже начал штурм, а значит, они опоздали, однако как только они подъехали ближе, стало понятно, что это дым римских костров и передвижных кузниц, которые были втиснуты среди римских позиций, что окружали крепость осажденных гетов. Хотя масштаб «штурма» не шел ни в какое сравнение с огромными, длиной в четыре мили, укреплениями, которые Поппей возвел четыре года назад, чтобы взять в кольцо фракийских мятежников, тем не менее со стороны это было внушительное зрелище.

Сложенная из огромных каменных плит, крепость была возведена четыре века назад по приказу гетского царя Котеласа, вассала Македонского царя Филиппа Второго, для защиты его западных границ со стороны реки. Она возвышалась на гребне горного хребта, в том месте, где тот соединялся с другим крутым склоном, протянувшимся вдоль реки примерно в ста пятидесяти шагах от берега. В двухстах шагах западнее, вглубь суши вдавался еще один каменный гребень. Это не только затрудняло атаку с того места, но и загоняло тех, кто шел на крепость с юга, на плоскую площадку перед главными воротами в западной стене — туда, где та смыкалась с южной стеной и откуда можно было легко перебить атакующих. В общем, это был крепкий орешек. Огромные стены, триста шагов в длину и двадцать футов в высоту, окружали внутреннюю цитадель, что высилась на холме в северо-восточном углу над водами реки. Когда-то на ее плоской крыше были установлены катапульты, которые могли легко потопить вражеский флот. Однако теперь крыша была пуста. Катапульты давно сгнили. После вторжения галлов власть гетов над южным берегом Данувия сошла на нет, сами они отступили за реку, а на их место пришли более примитивные племена, которые не знали, как починить метательные машины. Когда, в первые годы правления Августа, римская армия под командованием генерала Марка Красса, внука знаменитого триумвира, носившего то же имя, покорила Мезию, крепость пребывала в полуразрушенном состоянии, а обитавшее в ее стенах племя саков сдалось почти без боя. Римляне провели кое-какие восстановительные работы, но поскольку Сагадава уступала по значимости другой крепости, огромной Лисимахиде рядом с Аксиополисом, что высилась всего в нескольких милях ниже по течению, в ней держали лишь небольшой вспомогательный отряд конницы. Увы, им было не по силам тягаться с ордой гетов, когда те нагрянули сюда с другого берега реки.

Веспасиан и его товарищи остановились на вершине холма в миле от римского лагеря. Сам холм был лыс: осаждающие вырубили все деревья на постройку осадных лесов, и теперь с его вершины их лагерь был виден как па ладони. Римляне возвели подковообразную стену длиной более двух миль, которая огибала крепость с трех сторон, и каждый ее конец упирался в реку. Рядом со стеной выросло укрепленное поселение, прикрытое с запада другим холмом. Между стеной и холмом бесцельно бродили сотни лошадей.

В центре осадной стены, на небольшом расстоянии друг от друга, были устроены трое ворот. Рядом с каждыми высилась массивная осадная башня на колесах. Основание каждой было в ширину тридцать футов. Кверху башни сужались, так что верхняя площадка, к которой крепился длинный штурмовой мостик, была в ширину не более десяти футов. Сам мостик приводился в вертикальное положение системой рычагов и канатов. В сложенном состоянии башня была готова к медленному передвижению по ничейной земле к стенам крепости. Там штурмовой мостик откидывался, и на штурм стен из чрева башни устремлялись сотни вооруженных до зубов воинов.

Позади римских позиций, на расстоянии, позволяющем вести обстрел крепости, были установлены баллисты для метания камней и стрел. Вместе с критскими лучниками, которые двигались вместе с башнями, они были призваны обеспечить непрерывный обстрел цитадели, находившейся от них на расстоянии четырехсот шагов, который помешал бы гетским лучникам вести со стен прицельный огонь по наступающим римлянам, а значит, существенно снизил бы число жертв среди атакующих.

Среди военной техники сновали тысячи легионеров. Некоторые трудились плотниками на сооружении осадных башен, другие были заняты выравниваем площадок для установки метательных орудий, третьи работали в передвижных кузнях, изготавливая железные стрелы для ненасытных баллист. Каменщики дробили камень и придавали кускам округлую форму. Беспрестанный шум работ, — стук и звон, — исходивший от лагеря, смешивался с криками офицеров. Эта безумная какофония была отчетливо слышна даже на холме, с которого Веспасиан и его спутники, сидя верхом, наблюдали за происходящим.

— Вот в этом вся наша армия! — воскликнул Магн с кривой усмешкой. — В их распоряжении целая Мезия, а они столпились на каком-то жалком клочке земли!

— Не думаю, что они здесь надолго, — заметил Сабин. — На мой взгляд, у них почти все готово. Помпоний был прав. Штурм начнется уже завтра.

— В таком случае нам нужно поторопиться, — сказал Веспасиан и пришпорил лошадь. — Необходимо найти в этой суматохе Фауста.

Найти Фауста оказалось на удивление просто. Первая когорта стояла рядом с главными воротами и была занята тем, что достраивала огромную осадную башню, что стояла на некотором отдалении. Беспрестанный стук нескольких десятков топоров, пронзительный визг пил, что доносились из чрева башни, — все это говорило об усердии, с каким солдаты сооружали внутренние лестницы и площадки. Впрочем, шум этот был не настолько громким, чтобы заглушить знакомый голос.

— Мне не нужно от вас произведение искусства. Главное, чтобы оно соответствовало своему назначению. Или вы хотите поселиться в ней со своими зазнобами? Забудьте об этом! Вам предстоит в ней сражаться! А теперь пошевеливайтесь. Если Пятый Македонский завершит свою башню раньше вас, я проиграю пари их первому центуриону и буду вынужден отправить каждого десятого из вас к праотцам, предварительно открутив вам яйца.

Темп строительных работ усилился, а в следующий миг, стряхивая с плеча опилки, в одном из отверстий башни показался и сам Фауст.

— Центурион Фауст! — окликнул его Веспасиан, спешиваясь.

Фауст поднял глаза и тотчас вытянулся в струнку.

— Трибун Веспасиан! — воскликнул он, сияя улыбкой. — И ты, Магн, старый пес. Вы прибыли к нам, чтобы принять участие в нашей маленькой войне? Должно быть, во Фракии царит неимоверная скука, коль вы решились проделать не близкий путь, лишь бы пощекотать себе нервы.

— Верно, во Фракии и впрямь неимоверная скука, — ответил Веспасиан, хватая центуриона за мощный бицепс, — но мы прибыли сюда отнюдь не за тем, чтобы помогать тебе махать кулаками. Прежде чем вы приметесь рубить на куски гетов. нам предстоит наша собственная небольшая битва. Кстати. это мой брат Сабин, а это — он указал на Артебудза и фракийцев. — моя армия.

— А теперь позволь мне угадать. Ты охотишься за этим вонючим хорьком — Ротеком. Не стану спрашивать, почему, однако смею предположить, что ты рассчитываешь схватить жреца прежде, чем это сделает Поппей. Что в свою очередь означает, что ты должен постараться сделать это уже сегодня, поскольку ни для кого не секрет, что штурм крепости назначен на завтрашний вечер.

— Ты догадлив, Фауст. Кстати, нам понадобится твоя помощь. Нужно раздобыть лодку и одежду гетов.

Фауст задумался.

— После своего возвращения Поппей только и делает, что ставит мне палки в колеса. Я могу сделать вид, будто не заметил вас, но что касается…

Ему не дал договорить громкий крик:

— Скачут! Примерно человек пятьсот. Пригнитесь!

Это кричал центурион соседней центурии. Его солдаты тотчас присели и приготовились метнуть копья.

— Щиты! — крикнул Фауст. — Всем в укрытие!

Все вокруг побросали свои инструменты, схватили щиты и бросились к стене.

— Трибун, тебе лучше тоже отвести своих людей и лошадей к стене. Там ты будешь в большей безопасности. Эти вонючие геты поступают так примерно каждый час. Пытаются поджечь наши башни. Похоже, что сегодня снова наша очередь, хотя я предпочел бы, чтобы они налетели на Пятый Македонский, потому что мне страсть как хочется выиграть пари.

Воздух наполнился улюлюканьем. Звук нескольких сот копыт сделался ближе. Веспасиан и его товарищи поспешили укрыться под стеной. В следующее мгновение, оставляя после себя шлейф дыма, воздух со свистом прорезали сотни пылающих стрел. Отбивая четкое стаккато, они одна за одной впивались в деревянные стены башни. От силы удара привязанные к ним горящие тряпки отваливались и падали вниз. Со стороны это напоминало огненный дождь. На глазах у Веспасиана осадная башня в некоторых местах занялась языками пламени.

В борьбу с огнем тотчас вступила центурия, которая стояла под башней с помпой и ведрами воды. Солдаты принялись тушить огонь в нижней части башни. Увы, выше, уже вне пределов их досягаемости, одновременное попадание сразу десятка стрел привело к мощному очагу возгорания. Огонь начал быстро распространяться во все стороны, грозя уничтожить верхние ярусы башни.

— Сильнее качайте помпу, неповоротливые олухи! Это вам не священный огонь Митры. Давайте тушите его, да пошевеливайтесь!

Фауст издал грозный рык и набросился с палкой на кучку легионеров, которые из последних сил нажимали на рычаг помпы, закачивая воду на верхние этажи. И, о чудо! Устрашающее зрелище — разъяренный центурион с палкой — сделало свое дело: тонкая струйка, вытекавшая до этого из носика шланга, который держали два легионера, превратилась в мощную струю. С ее помощью удалось потушить языки пламени, к которым не могли подобраться те из солдат, которые тушили пожар из ведер.

Но тут из-за стены вылетела очередная угроза. Геты подобрались к лагерю довольно близко и теперь швыряли в римлян горящие просмоленные факелы, от которых лучники перед этим поджигали свои стрелы. Десятки факелов обрушились на башню сверху. Растопленная смола начала языками стекать вниз, распространяя пламя, с которым была бессильна справиться даже помпа. Легионеры удвоили усилия по борьбе с огнем. Откуда-то сверху до Веспасиана донеслась команда центуриона метать в наступающих гетов копья. Устрашающие крики, звучавшие по обе стороны стен, в следующий момент сменились воплями боли — это восемьдесят копий ударились в плотную стену наступавшей конницы гетов. Веспасиан представил себе эту каргину, однако прозвучавший над головой крик заставил его посмотреть вверх. В следующий момент, головой вниз, со стены сорвался и упал к его ногам раненый солдат. Даже если застрявшая в челюсти стрела и не убила его, ее черное дело довершило падение. Шея воина была вывернута под неестественным углом и, по всей видимости, была сломана. На Веспасиана снизу вверх смотрели юные, но, увы, безжизненные глаза. Он подумал, что солдатику было не больше семнадцати.

— Да, не повезло бедняге, — произнес стоявший рядом Магн. — Можно сказать, получил урок, что когда метнешь копье, лучше не высовываться из-за щита, чтобы проверить, попал ты в кого-то или нет.