Палач Рима

ГЛАВА 2

Царица Трифена положила письмо Антонии на полированный дубовый стол и посмотрела на обоих братьев. Веспасиан, как и Сабин, был в тоге, поскольку встреча имела частный характер. Они сидели в роскошном, ярко освещенном кабинете, который был частью личных покоев царицы, спрятанных в глубине дворцового комплекса, подальше от любопытных ушей дворцовых чиновников и рабов, от которых было негде шагу ступить в официальной части дворца. Сюда могли свободно заходить лишь ее секретарь и личный раб. Даже ее сын, царь Реметалк, должен был ждать снаружи, пока его не допустит внутрь один из четырех стражников, что денно и нощно несли караул у входа в покои царицы. Благодаря его тесным связям с Антонией, Трифена, как правило, была рада видеть у себя Веспасиана.

— То есть моя родственница обнаружила жреца, который вознамерился убить меня и моего сына, и править Фракией от имени богов? — спросила она, глядя пронзительно голубыми глазами то на одного брата, то на другого. — И она просит меня помочь вам его схватить, для чего я должна выделить своих солдат. Что я с удовольствием сделаю. Но вот какой от них будет толк против гетов, этого я не знаю.

— Что ты хочешь сказать, домина? — спросил Веспасиан, подаваясь вперед. Он сидел в роскошном кресле, и ему неприятно щекотали ноздри резкие благовония, что курились в жаровне у него за спиной.

— Мои солдаты — это в основном пехота. Лишь зажиточные люди, коих здесь немного, могут позволить себе иметь лошадь. Так что наша конница немногочисленна. Геты же обитают на открытых пространствах степей и потому сражаются в основном верхом. Наши всадники им не годятся в подметки, и наша пехота их никогда не догонит. Я даже могла бы, как римская гражданка самого высокого положения здесь, во Фракии, правящая от имени Рима, приказать вам взять с собой две когорты, расквартированные в этом городе, но и от них не будет особой пользы, поскольку преимущество на стороне противника. Надеюсь, господа, вы помните Карры?

— В таком случае мы будем вынуждены ждать, когда эти геты сами к нам явятся, — ответил Сабин, вспоминая стратегию, которую они применили, чтобы сокрушить нумидийских мятежников, когда он служил в Восьмом легионе в Африке. — Мы отправимся на север и поговорим с Помпонием Лабеоном, выясним у него, откуда они приходят, что грабят, и тогда сможем вычислить, куда они нагрянут в следующий раз. Мы притаимся в засаде и будем ждать, когда они явятся. Кто знает, вдруг с ними будет твой жрец, как это якобы бывало во время других набегов.

Веспасиан смерил брата насмешливым взглядом.

— Надеешься на голую удачу?

— А у тебя есть что-то получше, братишка? — бросил ему Сабин. — Давай, пришли им приглашение на игры, а после них пригласи к себе на пир. Верно я говорю?

— Веспасиан, твой брат прав, — сочла нужным вмешаться в их перепалку царица, чтобы братья окончательно не рассорились. — Все это требует времени. Но, в конце концов, вы непременно к ним подберетесь. И тогда вам будут дарованы все возможности, какие только Фортуна решит вам ниспослать.

— Прости, я был неправ, домина, — пошел на уступку Веспасиан. Но что ему оставалось делать? Его брат бывал прав, как бы это ни раздражало. Тем не менее он поспешил взять свои чувства в кулак и принялся развивать идею Сабина. — Нам понадобятся солдаты, но не так много. Мне кажется, такое лучше осуществить, имея в своем распоряжении с полдюжины отборных опытных воинов. Главное — осторожность. Мы должны незаметно подкрасться к врагу, если не можем тягаться с ним в открытом сражении.

— Отлично, братишка, — похвалил его Сабин. — Похоже, что до тебя наконец дошло.

— Если главное — это осторожность, то могу я предложить в качестве девиза гармонию? — спросила царица.

Братья переглянулись и кивком заключили молчаливое перемирие.

— Вот и хорошо, — продолжала тем временем Трифена. — Значит, договорились. Я велю начальнику моей стражи выделить вам пять или шесть лучших воинов, искусных во владении любым оружием, но особенно боевым луком, поскольку вам придется сражаться против лучших лучников в этой части мира.

— Но ведь ты сказала, что обычно они сражаются верхом, — напомнил ей Веспасиан. — Насколько мне известно, фракийские всадники не пользуются луком.

— Чего не скажешь про гетов. Они переняли немало привычек своих северных соседей, сарматов и скифов. Они даже носят штаны.

При этих ее словах глаза Веспасиана полезли на лоб.

— Штаны? Тогда сегодня я встретил двоих.

Трифена улыбнулась.

— Невозможно. Здесь у нас никто не видел гетов с тех пор, как пятьдесят лет назад Рим занял Мезию и сделал ее своей провинцией.

Веспасиан счел своим долгом коротко поведать ей о событиях этого дня. При этом он всячески подчеркивал роль Артебудза и признался, что пообещал рабу свободу. Как только он закончил свой рассказ, в покоях Трифены воцарилось молчание. Царица задумалась над его словами.

— Судя по твоему описанию, это действительно геты, — подтвердила она. — Ты уверен, что они целились именно в тебя?

— В этом нет ни малейших сомнений.

— Что в свою очередь означает, что наш друг Ротек не простил тебе того, что ты не дал ему убить моего сына, и потому в отместку подослал наемных убийц.

— Но зачем ему было ждать четыре года?

— После того как он сбежал к гетам, ему наверняка потребовалось время, чтобы втереться в доверие к их племенным вождям. У них не такие обычаи, как у нас, и они наверняка отнеслись к нему с глубоким подозрением.

— Получается, что в конце концов он сумел-таки склонить их на свою сторону и даже уговорил племенных вождей подослать к Веспасиану наемных убийц. Но как они узнали, как выглядит мой брат? — удивился Сабин.

— На этот вопрос у меня ответа нет. Но я точно знаю, что Ротек — настоящий фанатик, и если кто-то мешает осуществлению его планов, то считайте, что этот человек уже мертвец. Ротек переступит через него и пойдет дальше. И так будет, пока он не добьется своего. Это делает твою поездку в Рим в его обществе весьма любопытной. Но сначала его нужно схватить. Вы должны отправиться на его поиски уже завтра. Снег в горах начинает таять, так что перевал, ведущий в Мезию, уже открыт. Мои люди будут ждать вас завтра в полдень рядом с лагерем. Я запиской извещу твоего начальника, префекта Пета, чтобы он не ждал тебя назад.

— Это почему же, домина? Мы намерены сюда вернуться, — возразил Веспасиан.

— Ничуть не сомневаюсь, но только не в этот раз. Я не хочу рисковать и потому не позволю, чтобы этот человек вновь оказался в границах моего царства. Многие из моих подданных видят в нем героя, который смог бы спасти их от римского вмешательства в наши дела. Если о его присутствии во Фракии станет известно, равно как и том, что я помогла вам отправить его в Рим, ситуация станет крайне опасной. И тогда исход будет один: сначала начнется кровопролитие, а потом Рим присоединит нас к своей империи.

— И что нам с ним делать? — уточнил Веспасиан.

— Отправляйтесь в Томы, что на берегу Понта Эвксинского. В тамошнем порту вас будет ждать моя личная квинквирема. Ее экипаж верен мне. Капитан получит приказ ждать вашего появления, после чего доставит вас прямо в Остию. Думаю, провести целый месяц в море, пусть даже в трюме и закованным в цепи, гораздо приятнее, чем два месяца путешествовать по суше, да и вам не нужно будет день и ночь не спускать с него глаз, чтобы он не сбежал. Как вам мое предложение, господа?

— Щедрость твоя безгранична, домина, — ответил Сабин. Слова царицы вселили в него чуть большую надежду на успех, нежели прежде, тем более что обратное путешествие морем займет всего месяц. Ладно, месяц морской болезни еще можно стерпеть, подумал он.

— Не знаю, не знаю. Настолько ли велика моя щедрость, чтобы я даровала свободу своему лучшему охотничьему рабу? — Трифена улыбнулась Веспасиану. Тот залился краской, осознав, что слишком многое пообещал чужому рабу, не зная его истинной стоимости.

— Я возмещу тебе его потерю, домина.

— Сомневаюсь, что это тебе по карману. Артебудз стоит целое состояние. Он не только лучше других умеет выслеживать дичь, но и считается самым умелым лучником. Равных ему в этом искусстве я ни разу не встречала. Именно по этой причине я и дарую ему свободу, но с условием: он отправится вместе с тобой. А теперь, пока я не раздала все мое царство, скажи мне, Сабин, каковы успехи кампании, которую Антония ведет против Сеяна? В ее письмах я нахожу лишь туманные намеки. Впрочем, я отлично ее понимаю: кто поручится, что в пути письмо не попадет в руки врага.

Сабин поморщился и растерянно поерзал на стуле.

— Успехи не слишком велики, домина. Сеян укрепил свое положение в глазах императора. Теперь он едва ли не единственный, кто имеет доступ к Тиберию на Капри. Этот наглец даже сумел убедить императора, что это его собственная семья строит против него козни, а вовсе не он, Сеян. Буквально накануне моего отъезда были схвачены внук Антонии Нерон Германик и его мать Агриппина. По приказу Сеяна они предстали перед судом по обвинению в измене. Агриппину сослали на остров Пандатеррию, а ее сына отправили на Понтию. Так что теперь Антония боится за двух своих других внуков и возможных наследников трона, Друза и Калигулу. Кто поручится, что вскоре те не последуют за своей матерью и старшим братом. Сеян осторожничает. Он выбирает свои жертвы медленно и осмотрительно.

Царица Трифена кивнула, задумавшись об услышанном.

— Все верно. Стоит Сеяну убрать всех ближайших наследников Тиберия, которым не требуется регент, как путь к трону для него будет открыт. Он назначит себя регентом юного императора, который затем погибнет при трагических обстоятельствах, и Сенату ничего не останется, как во избежание новой гражданской войны провозгласить его императором.

Веспасиану стало не по себе при мысли, что его друг Калигула может пасть жертвой козней Сеяна.

— А как же письма Сеяна к Поппею, доказательства того, что эти двое сообщники? Даже если они и были уничтожены, разве не могла Антония заявить, что они у нее, и тем самым переманить Поппея на свою сторону?

Сабин тяжело вздохнул.

— Боюсь, что нет. Полней какое-то время проявлял признаки беспокойства и, как мне кажется, был готов переметнуться в наш лагерь. Но он потребовал, чтобы Антония показала ему письма, а когда та не смогла этого сделать, обвинил ее во лжи. Затем исчезли ликторы Азиния — по всей видимости, после того, как под пытками рассказали правду о его смерти. Я склонен так думать, потому что Поппей написал Антонии письмо, в котором заявил, что, мол, с самого начала знал, что никаких изобличающих писем у нее нет.

Трифена вновь задумалась, затем покачала головой.

— Значит, смерть Азиния была напрасной. Что ж, мы должны сделать все для того, чтобы она была отомщена.

С этими словами она поднялась с кресла, давая понять братьям, что аудиенция окончена.

— А теперь ступайте. Да пребудут с вами боги.

Братья поднялись с кресел.

— Спасибо тебе, домина, — в один голос поблагодарили они Трифену.

— И вам спасибо. Ибо если вам повезет, то вы избавите меня от моего злейшего врага, а также оградите мою родственницу в Риме и ее семью от посягательств на их жизни. — Сказав это, Трифена по очереди обняла обоих братьев. — Удачи вам, дорогие мои. Доставьте жреца к Антонии, чтобы с его помощью она смогла избавить Рим от Сеяна.