Палач Рима

Он не успел договорить: что-то со свистом прорезало воздух, и в шею лошади — там, где мгновение назад находилась его голова, — впились две стрелы. Лошадь встала на дыбы и пронзительно заржала. Веспасиан свалился на землю, а в следующий миг в шею животному вонзилась третья стрела, а затем еще одна. Эта последняя попала лошади в грудь, и животное повалилось на землю.

— Клянусь Аидом, что за!.. — воскликнул Магн, прикрывая своим телом Веспасиана. Его собственная лошадь с громким ржанием бросилась в бегство. — Эй, господин, давай живо на ту сторону от твоей лошади. Прыгай!

Они вдвоем перепрыгнули через поверженное животное и притаились, согнувшись в три погибели. Не успели они спрятаться, как в брюхо раненой лошади впились еще две стрелы Бедное животное подняло голову и всхрапнуло от боли. Оно отчаянно било в воздухе копытами, тщетно пытаясь подняться. Тем временем к Веспасиану и Магну бросились оба раба, пытаясь, как и они, укрыться за лежащей на земле лошадью Один из них с пронзительным криком крутанулся, словно волчок, а вместе с ним и его плащ, который, описав круг, плотно укутал его фигуру. Когда раб вновь повернулся к ним лицом, из его глазницы торчала стрела. Подстегиваемый страхом, его товарищ одним прыжком преодолел расстояние между собой и мертвой лошадью и в следующий миг скрючился на земле рядом с Магном и Веспасианом.

Вслед ему устремились новые стрелы, но и они впились в лошадиное брюхо. Несчастное животное снова задергалось, но затем по его телу пробежала волна судорог, и оно стихло.

— Что нам теперь делать? — прошипел Магн, когда буквально в пяти шагах позади него в землю вонзились еще две стрелы. А потом все стихло.

— Похоже, им нужен я, — прошептал Веспасиан. — Все выстрелы были нацелены в меня, пока я не спрятался за лошадью. Лишь после этого начали убивать рабов, — он посмотрел на обоих своих спутников, а затем вытащил нож и принялся разрезать кожаные веревки, которыми убитый им утром олень был привязан к мертвой лошади. — Похоже, что их только двое. Предлагаю следующее. Сейчас я брошусь бегом в одном направлении, а вы двое — в другом. Предполагаю, что они помчатся вслед за мной, и тогда вы сможете подкрасться к ним сзади. Как твое имя? — обратился Веспасиан ко второму рабу, мужчине средних лет, с темными курчавыми волосами, на лбу у которого было выжжено греческое клеймо.

— Артебудз. хозяин, — ответил раб.

— Скажи, Артебудз, тебе случалось убивать человека? — спросил Веспасиан. Тем временем веревки лопнули, и оленья туша соскользнула на землю. В следующий миг в мертвую лошадь впились еще две стрелы.

— В юности, хозяин, до того, как я попал в рабство.

— Убей одного из этих мерзавцев, что стреляют в нас, и ты больше не будешь рабом. Обещаю.

Раб кивнул, и его лицо осветилось искрой надежды. Он снял с пояса свой охотничий лук. Веспасиан похлопал его по руке, схватил оленью тушу за передние ноги и взвалил ее рабу на спину.

— На счет три я приподниму оленя. Как только они выпустят в него стрелы, беги. Пока они будут перезаряжать луки, ты успеешь скрыться. Ты меня понял?

Раб кивнул. Веспасиан тем временем подсунул колено под брюхо оленьей туши, готовый в любую минуту ее приподнять.

— Тогда давай. Раз, два, три!

С этими словами он приподнял оленью тушу, чтобы та показалась из-за мертвой лошади, и тотчас же ощутил двойной удар — это почти одновременно в тушу врезались две стрелы. Опершись на правую ногу, он вскинул тушу вверх и вперед и выпрямился сам, после чего, сгибаясь под ее весом, бросился к ближайшему дубу, до которого было шагов двадцать. Тотчас последовали еще два удара в спину. Веспасиан споткнулся, однако не упал и не ощутил никакой боли. Оленья туша надежно, словно щит, прикрывала его сзади. Подбежав к дубу, он нырнул за его ствол, где остановился, жадно хватая ртом обжигающий морозный воздух. На его счастье, он успел отпрянуть вовремя, потому что в следующий миг в дерево впились еще две стрелы.

Веспасиан приник лбом к мягкому мху, что покрывал кору дуба, и шумно втянул в себя зимний воздух. Голова оленя упала ему на плечо, словно изрядно подвыпивший собутыльник, клянущийся в вечной дружбе. Веспасиан осторожно выглянул из-за дуба на мертвую лошадь и деревья за ней, но не увидел ни Магна, ни Артебудза. Он затаил дыхание и прислушался Тишина. Никакого движения. Понимая, что должен как-то отвлечь невидимых врагов, пока его спутники пробираются к ним в тыл, он опустил тушу на землю, снял с плеча лук и вставил стрелу. Мысленно проследив траекторию недавних выстрелов, он вычислил направление, откуда те были сделаны, и опустился на одно колено.

Довольный своей сметкой, он набрал полную грудь воздуха и, прицелившись из-за дуба, выпустил стрелу — всего за миг до того, как еще одна со свистом пронеслась всего на ширину ладони над его головой. Веспасиан улыбнулся. Похоже, невидимые враги решили действовать по одиночке, что существенно упрощало его задачу. В десяти шагах от него лежал поваленный дуб. Ствол был довольно толст, так что за ним можно было спрятаться. Вставив в лук новую стрелу, Веспасиан крепко сжал его левой рукой, а правой приподнял оленью тушу, после чего, прижимаясь спиной к дубу, медленно выпрямился. В следующий миг там, куда он целился, раздался короткий крик, а затем чей-то возглас.

— Остался один!

Веспасиан узнал голос Магна. И тотчас понял, что не может стрелять вслепую, ибо так недолго угодить в своих. Поскольку они теперь знали положение друг друга, прятаться не имело смысла, и он крикнул в ответ:

— Это римляне или фракийцы?

— Не те и не другие. Таких дикарей я еще ни разу не видел. Они в штанах, — ответил Магн.

— Будем надеяться, что они не понимают латынь. Ты видишь мертвую лошадь?

— Чуть-чуть, она примерно в пятидесяти шагах впереди меня. А ты, похоже, от нее слева.

— В таком случае ты поосторожнее. Второй где-то рядом Я сейчас пошевелюсь, и он даст о себе знать. А ты пригнись. Сейчас выпущу стрелу на уровне головы. Артебудз, ты гляди в оба, может, заметишь какое-то движение.

Веспасиан на миг застыл, собираясь с силами, после чего оттолкнул свою ношу вправо. В воздухе тотчас что-то просвистело, и в тушу впилась очередная стрела. Сам он едва успел отскочить за поваленное дерево, где одним быстрым движением натянул тетиву и выстрелил. После чего со всех ног бросился к лесу. И вновь — вовремя. Не успел он спрятаться за ближайший ствол, как в дерево вонзилась новая стрела. Правда, уже в следующий миг неподалеку кто-то негромко вскрикнул. Веспасиану этого звука хватило, чтобы понять: где-то рядом кто-то кого-то ударил.

— Я его уложил, хозяин, — крикнул Артебудз. От волнения его голос звучал на октаву выше.

— Насмерть? — уточнил Магн.

Последовало короткое молчание.

— Да, теперь насмерть.

— Спасибо, дружище.

Веспасиан покинул укрытие и зашагал к Магну и Артебудзу. Те стояли рядом с мертвыми стрелками. При его приближении Магн поморщился.

— Поверить не могу, как мы не учуяли их до того, как они заметили нас. Еще ни один дикарь не вонял так, как эти. Не иначе, как они подкрались к нам против ветра.

Оба трупа и впрямь «благоухали». Это была забористая смесь мужского пота и прочих дурно пахнущих выделений, что годами копились в складках одежд, сшитых из сыромятных звериных шкур. Возможно, одежды эти ни разу не снимались с тех пор, как были надеты. Букет ароматов венчал резкий дух застарелого конского пота.

— Кто он? — спросил Веспасиан и, прикрыв нос, отпрянул прочь.

— Не знаю. Артебудз, ты их когда-нибудь видел?

— Нет, хозяин. Но борода у него рыжая, а шапка напоминает фракийскую.

Веспасиан присмотрелся к одежде поверженного врага. Шапка явно была фракийской — кожаный шлем, закрывавший щеки и шею. Такие носят племена, населяющие северную Мезию. В отличие от них в южной Фракии местные жители предпочитают меховые головные уборы из лисьих шкур. Но эту шапку украшала грубая вышивка с изображением лошадей, а под подбородком она завязывалась на грубые, крашенные травяным соком тонкие веревки. Не считая сапог до колеи, одежда на убитом выдавала в нем чужака: кожаные штаны, вы тертые на внутренней стороне, что наводило на мысль, что он долгое время проводил в седле, кожаная рубаха до бедер, на детая на некрашеную шерстяную тунику.

— Наверно, скиф, — предположил Магн, поднимая с земли лук убитого, сделанный из рога и дерева.

— Нет, скифов я видел — у них темная кожа и странные раскосые глаза. Этот же выглядит вполне обычно. Давайте пока не будем забивать себе головы ненужными мыслями. Я должен вернуться в лагерь, где меня ждет брат. Завтра мы дадим в помощь Артебудзу рабов и отправим сюда, чтобы они забрали этих двоих и нашего мертвого раба.

Артебудз расплылся в улыбке от уха до уха. Он уже представлял себе, как вновь обретет свободу.

Веспасиан отвернулся.

— Давайте найдем лошадей.

К тому времени, когда они вернулись в лагерь, расположенный рядом с воротами Филиппополя, уже стемнело. Веспасиан отправил Артебудза назад в конюшню, предупредив, чтобы тот никому не рассказывал об их приключении до тех пор, пока он сам не переговорит с царицей, которой, собственно, и принадлежал Артебудз.

Отдав ответный салют дежурившему у ворот центуриону, они с Магном как можно быстрее проскакали по Преторианской улице, что протянулась между низкими кирпичными казармами к его гораздо более уютному жилищу на пересечении с Принципиальной, главной улицей лагеря. Овладевшее им волнение было столь велико, что он почти не замечал плохо скрываемого недовольства, с каким более тысячи солдат поглощали вечернюю трапезу, щедро запивая ее гарнизонным вином. Впрочем, одним вином здесь не обошлось. Солдаты явно подмешивали в него забористый местный напиток, который покупали у горожан. Мысли самого Веспасиана метались в поисках ответа на три вопроса. Какие причины побудили его брата предпринять столь долгое путешествие? Какие чувства они испытают при встрече после долгих лет разлуки? Что это за странные люди, которые пытались убить его сегодня днем?

— Солдаты сегодня как будто чем-то недовольны, — прервал его мысли Магн.

— Чем же?

— Мне уже случалось видеть такое. Вроде бы все спокойно, сиди себе в лагере, ходи в караул, ешь, пока тебя кормят. Так нет, им, видите ли, скучно. Сначала они потихоньку начинают ныть, затем жалуются все громче и громче, начинают задавать вопросы, мол, какого лешего они здесь забыли и сколько им еще гнить в этой вонючей дыре. Ведь они легионеры, и вот уже три года сидят без дела. Уже успели позабыть, когда в последний раз вступали в хорошую схватку. А вот некоторым дуракам везет. Например, тем, что расквартированы в Мезии. Вот там, если верить слухам, что ни день, то новое сражение.

Веспасиан бросил взгляд на солдат, сидевших вокруг жаровен. От него не скрылось, как некоторые из них одарили его из-за краев поднесенных к губам кубков колючими взглядами. Нашлись и такие, что смело выдержали его взгляд, что считалось нарушением субординации, чего он обычно не потерпел бы, не будь у него сейчас на уме другие заботы.

— Я утром поговорю с центурионом Целом, спрошу у него, что не так, — устало ответил он, прекрасно понимая, что вообще-то это прямая обязанность Цела — лично явиться в нему и доложить о любых проявлениях недовольства в рядах когорт, которыми тот командовал. Кстати, это очередной признак того, как тонко Цел пытается подорвать его авторитет. Доехав до своего жилища, Веспасиан спешился. В принципе оно мало чем отличалось от солдатских казарм, разве что было попросторнее, и ему не нужно было делить свои две комнаты с другими людьми.