Циклы исторических романов. Компиляция. Книги 1-10

— Надеюсь, разговор с Оттаром был содержательным? — спросил Агнарр.

Торгрим мрачно хмыкнул.

— Со свиньями в хлеву у меня выходили более содержательные беседы, — сказал он. — Нам остается только надеяться, что его люди удержат левый фланг и что мы сможем сразу отбросить ирландцев. Если мы не добьемся быстрой победы, то мы проиграем.

Ирландцы на холме принялись стучать мечами в щиты и что-то кричать, по всей видимости, оскорбляя врага и издеваясь над ним. И внезапно Торгрим почувствовал себя одиноким и уязвимым. Годи и Агнарр были рядом — хорошие люди, которых он любил и которым доверял. Но рядом не было Харальда. И Старри. Странным казалось то, что он смотрит на стену щитов, а их здесь нет. Это уж точно не было добрым знамением. Скорее наоборот.

Затем Торгрим услышал, как Оттар взревел, словно чудовище из легенды, и посмотрел налево. Великан встал в шеренгу своих воинов и отдал приказ. Их щиты сомкнулись, ложась внахлест друг на друга. Стена щитов была создана.

Торгрим повернулся к Годи и Агнарру.

— Пойдем, — сказал он, и они тоже отступили на шаг, заняли свое место в строю, вскинули щиты и приготовили оружие. Берси, Кьяртен и Скиди вслед за ними встали в строй.

Оттар уже двигался вперед, совершенно не думая о том, что делают люди Торгрима, и тому не оставалось ничего другого, кроме как призвать своих людей наступать вместе с людьми Оттара. Иначе стена щитов рассыплется, а это вторая из главных опасностей, поджидающих в подобном бою.

Шеренга двигалась быстро, поскольку спускалась с холма. Ирландцы перестали стучать и сомкнули щиты, но продолжали осыпать противника бранью, хотя это было бессмысленно. Норманны достигли подножия низкого холма и начали взбираться на следующий. Некоторые из них шагали по дороге, но большинство по полям, лежавшим по обе ее стороны. Торгрим старался наблюдать за всем: за своими людьми, за ирландской стеной щитов, за всадниками на флангах.

Особенно за всадниками. Они пока что стояли на месте, ждали, решится ли противник развернуть фланги к ирландскому строю. Но если — точнее, когда — они ринутся в битву, они сумеют обратить норманнов в паническое бегство, добивая их на ходу. Торгриму доводилось видеть подобное.

Ирландский строй был уже в сотне ярдов от них, и расстояние быстро сокращалось. Торгрим мог видеть, как далеко тот растянулся, намного шире их собственного. У норманнов не хватило бы людей для того, чтобы охватить фланги ирландцев, даже если бы они на это надеялись. А вот ирландцы вполне могли обогнуть их с обеих сторон и ударить по ним с двух направлений. И ведь были еще и конники.

— Будет сложно, — сказал он Агнарру.

— Будет, — согласился Агнарр.

Теперь они подошли достаточно близко, чтобы Торгрим мог различить лица тех, кто стоял напротив: воинов с мечами и топорами, почти такими же, как у северян, державшихся за ними копейщиков, тех, что наделали столько бед в засаде на реке. За ними военачальники верхом на лошадях наблюдали за приближением врага.

Затем один из этих конных командиров что-то выкрикнул, его слова передали по цепочке, и ирландцы сделали то, чего Торгрим совершенно не ожидал. Стоявшие в стене щитов воины разошлись, и между ними возникли копейщики, которые с мрачным видом низко держали свое оружие.

— Что, во имя Одина, они творят? — услышал он вопрос Годи, но самому Торгриму все уже было ясно.

Они хотели, чтобы норманны вначале налетели на копья. Чтобы копейщики, с их длинным оружием, вогнали наконечники в их строй и убили столько противников, сколько смогут, создав в стене пробоины, в которые со всей своей мощью устремятся мечники, остановить которых будет сложно.

Пятьдесят ярдов. План был неплох, совсем неплох, вот только копейщиков было всего около сотни против двухсот пятидесяти норманнов. Торгрим видел, что копья держат вовсе не воины. Одеты они были в кожаные куртки, а не в кольчуги, щитов не имели, поскольку те помешали бы им орудовать копьями. Выглядели они испуганными.

— Кричите! — рявкнул Торгрим. — Все дружно, шумите как можно громче!

И Торгрим первым издал ужасающий вой — громкий, утробный, поднимающийся к небесам, а затем вскинул меч, ускоряя шаг. Годи тоже кричал, и весь строй вопил, выл и сыпал проклятиями, а люди Оттара вторили ему. Это был звук из нижнего мира, и он заставил норманнов наращивать скорость, перейти с быстрого шага на бег, и вот они уже ринулись вверх по холму.

Копейщики попятились. Торгрим видел, как они раскрыли рты, как округляются глаза, выдавая их страх. Устоять перед таким напором могли лишь опытные, хорошо обученные воины, полные решимости стоять до последнего, а копейщики к таковым не относились.

— Убивай их! Убивай их! — кричал Торгрим, вскидывая Железный Зуб и атакуя.

Топот сотен ног становился все громче, превращаясь в грозную ноту, вторящую оглушительным и безумным завываниям норвежцев. Ирландцы с копьями попятились еще на шаг, а затем еще на один.

Два строя схлестнулись — копейщики и норманны. Прямо на пути Торгрима стоял довольно пожилой человек с бельмом на глазу, с небритым лицом, на котором отчетливо читалась безнадежная борьба со страхом. Его здоровый глаз встретил взгляд Торгрима, и старик ударил копьем, нацелив черный наконечник прямо ему в голову.

«Смелый ублюдок», — подумал Торгрим. После должной подготовки из него мог бы получиться хороший воин. Но это уже не произойдет. Торгрим поймал копье Железным Зубом, убрал его с дороги и, не сбиваясь с шага, двинулся дальше, обрушивая клинок на кожаный шлем копейщика.

Изумление так и застыло на лице ирландца, когда тот умер. Торгрим же высвободил меч и пробежал дальше прямо по его телу.

Ирландским копейщикам этого было достаточно. Если они и сумели убить хоть кого-то из норманнов, Торгрим этого не заметил, зато, когда стена щитов с шумом и криками накатилась на них, копейщики поступили именно так, как он и ожидал.

Они поддались панике.

На протяжении всего строя они отбрасывали свои копья, разворачивались и отбегали на пять ярдов назад, под защиту своей стены щитов. Однако теперь ирландские воины не могли позволить им пройти, потому что для этого им пришлось бы расступиться, разорвать стену щитов, чего только и ждал враг. Поэтому щиты лишь сомкнулись плотнее, и копейщики принялись в ужасе цепляться за них и тянуть на себя, отчаянно пытаясь пробиться дальше, чтобы не оказаться между двумя шеренгами воинов.

Но было уже поздно. Два войска столкнулись, как два корабля, сминая тех, кто застрял между ними. Торгрим видел, как один из ирландских воинов поступил так, как и следовало в такой ситуации: опустил боевой топор на голову копейщика, убил его прежде, чем тот сломал стену щитов. Однако обезумевшие от страха крестьяне уже нанесли необходимый урон. Их отчаянные попытки спастись заставили ирландских щитоносцев попятиться, смешать ряды, и именно в этот миг норманны врезались в их строй со всего разгона.

Весь мир Торгрима сжался до небольшого пространства вокруг него. Секунду назад он наблюдал за всей шеренгой северян, а теперь сосредоточился лишь на том, что происходило на расстоянии длины клинка, поскольку больше ничего не видел и не мог контролировать.

Его щит резко столкнулся со щитом стоявшего перед ним ирландца, и Торгрим замедлился, однако сила столкновения заставила его противника попятиться. Торгрим ударил Железным Зубом вперед, в проем над двумя соединившимися перед ним щитами, но воин, стоявший там, — молодой, однако закаленный, без страха на лице, — сдвинулся в сторону, и клинок промахнулся на несколько дюймов.

Что-то ударило в низ щита Торгрима — чей-то меч целил в его живот или бедра. Он опустил щит, ощутил новый выпад клинка и тут же рубанул поверх него Железным Зубом. На этот раз он достал противника, кончик меча нашел его плечо и погрузился в него.

Противник дернулся назад и попытался вскинуть меч. Он умер бы на острие Железного Зуба, если бы воин, стоявший справа, не стал угрожать Торгриму своим мечом, вынуждая того защищаться.

Норманны стояли плечом к плечу и напирали на ирландцев с такой силой, что им сложно было двигаться и работать мечами. По крайней мере сложно было Торгриму Ночному Волку или любому другому человеку обычного роста. Годи, сражавшийся рядом с ним, возвышался над всеми, как одна из близлежащих гор, и ему ничто не мешало. Его излюбленным оружием была боевая секира — идеальный выбор для человека, который может нависать над другими и рубить врагов, как дрова на колоде.

Этим он теперь и занимался — с ревом обрушивал секиру на стену щитов перед ним. Острие ударило в край щита и со звоном продолжило путь, ломая железо, рассекая дерево. Торгрим увидел изумление на лице ирландца, но тот, кто чуть раньше пытался ранить Торгрима в ногу, не медлил. Он развернул свой щит к Годи, ударил его мечом в грудь и мог бы убить, однако Торгрим двигался еще быстрее.

Железный Зуб вошел в горло противника прямо под ремешком шлема и, не останавливаясь, проткнул его насквозь. Торгрим выдернул меч, из шеи ирландца плеснул фонтан крови, и он упал, открывая просвет в стене щитов.

— Вперед! — крикнул Торгрим, но все вокруг осознали эту возможность еще раньше, чем он заговорил, и устремились вперед, давя противников щитами, дробя их кости оружием, силой вынуждая ирландцев отступить.

Торгрим оглядел строй. Сложно было понять, что происходит, но он чувствовал, что защита ирландцев рушится, что стена их щитов распадается. Паника копейщиков положила этому начало, а яростная атака норманнов стала продолжением.

— Держите щиты сомкнутыми! — крикнул Торгрим.

Он не хотел, чтобы его собственная стена щитов распалась, не хотел, чтобы бой превратился в три сотни поединков. Он собирался заставить ирландцев бежать, добить их на ходу, а затем двинуться дальше, на Глендалох.

Их собственные щиты все еще держались внахлест, пока они пробивались сквозь строй ирландцев, рубя врага направо и налево. Насколько Торгрим мог судить, подкреплений не ожидалось, и резерва, способного заполнить бреши в строю, тоже не было. Тот, кто командовал ирландцами, понадеялся на удачу, когда поставил всех своих людей в стену щитов. Но норманнам повезло больше.

Человек, стоявший теперь перед Торгримом, с топором в одной руке и щитом в другой, бился с неистовой яростью. Он рубанул топором, и Торгрим поймал его оружие на щит, острие глубоко вошло в древесину. Торгрим дернул щит, надеясь вырвать топор из руки нападавшего, а тот потянул топор на себя, желая заставить Торгрима потерять равновесие.

На миг они застыли неподвижно, их силы были равны. Затем ирландец отпустил рукоять топора. Торгрим покачнулся, споткнулся, и в этот момент противник налетел на него с коротким мечом, который сорвал с пояса.

Клинок метнулся к горлу Торгрима, но не успел достичь цели — секира Годи опустилась на руку ирландца, отрубив ее начисто. Торгрим видел, как рот противника раскрылся с воплем боли, изумления и ярости, а затем секира Годи снова опустилась, прерывая крик.

Ирландская стена щитов и правда поддавалась. В этом уже не было сомнений. Они отступали, погибали один за другим под клинками норманнов. Торгрим заметил, как шеренга противника прогнулась там, где Скиди сын Одда повел своих людей в отчаянное наступление.