Запад и Восток

— Да ничего, мистер Маклауд, — отозвалась мисс Мелори. — Вы, главное, от Варфоломеевской ночи удерживайтесь.

— Ты о преподобном Лавджое говорил, — напомнил я.

— Лавджой сперва работал в газете в Сент-Луисе, но читателям не нравилось, что он постоянно против рабства выступает, и его оттуда попросили. Он завел свою газету — возмущенные граждане ее разгромили. Он завел еще газетку — ее тоже разгромили. Тут бы и до самого тупого дошло, но Лавджой был упертым… в общем, его контору снова разгромили, полиция даже не пришла посмотреть, кто там его громит, надоел он всем, только Брайан Малланфи пытался толпу сдерживать, но его отодвинули в сторонку да по шеям слегка настучали… — Дуглас задумался и вильнул мыслями куда-то в сторону: — Малланфи, кстати, был братом вдовы покойного майора Биддла — довольно эксцентричный, как вспоминают, был парень, мог бродить по центральной улице с банджо в руках, на одной ноге сапог, на другой ботинок… что не мешало ему стать судьей и побыть год мэром Сент-Луиса… хотя, с другой стороны, а почему бы и нет? Он из хорошей семьи, его отец — первый на Западе миллионер, а сам по себе Брайан человек, как говорили, был честный и справедливый. Как-то пнул в зад на улице какого-то немца — и тут же свой подставил: твоя, мол, очередь! Помер от холеры, бедняга. Сестры его все удивлялись, что в своей постели помер, а не где-нибудь под забором. Оставил на благотворительность двести тысяч долларов, остальное сестрам отписал… завещание, говорят, по пьяни в салуне на скатерти написал, но четверо дружков подписями заверили — значит, не тряпка, а документ.

— Ты вроде о Лавджое рассказывал, — снова напомнил я.

— Да что там Лавджой? Про него не интересно. Он переехал в Олтон — тут же Иллинойс, свободный штат, и снова начал типографию затевать. Ну кто такое вытерпит? Ребята из Миссури собрались, нагрянули в Олтон и двинули к складу, где печатный станок стоял. Ну, стрелять начали, это уж как на Западе в таких делах принято. А Лавджой с друзьями отстреливаться начал — кого-то ранило, одного убили. А потом и Лавджоя убили. И склад сожгли. А ведь мог бы жить да жить — ему тогда тридцати пяти не исполнилось. Вот до чего ваш аболиционизм доводит, — добавил Дуглас как бы осуждающе.

— Тебе бы книгу написать — обо всех этих людях, о которых ты рассказываешь, — сказал я. — А ты какие-то романчики насквозь выдуманные кропаешь.

— Я не сумасшедший, — ответил Дуглас. — Если я вдруг писать начну то, что о миссурийцах и канзассцах знаю, мне придется на Миссисипи еще один Кровавый островок подыскивать — специально под мои дуэли. И даже если я только о тех событиях, что до моего рождения случились, писать буду — все равно дуэлей не избежать. Люди умирают — а родня и друзья у них остается. Нет уж, лучше я буду кропать романчики.

— А все те факты, которые ты собрал в своей голове, вместе с твоей головой и умрут, и полтораста лет спустя потомки Брайана Малланфи будут с негодованием опровергать факт, что он когда-либо прикасался к банджо, — сказал я.

— Нету у него потомков, — отмахнулся Дуглас. — А о чем действительно интересно написать… о том вряд ли кто читать будет, — он посмотрел в окошко.

Поезд сейчас стоял на станции Олтона, которая здесь находилась сразу на берегу реки.

Сразу за станцией рельсы поворачивали и железная дорога уходила вверх по, вероятно, главной улице. Или одной из главных, — так, из окна вагона, понять сложно было.

— Вот как ты думаешь, как у них называется эта улица? — спросил Дуглас, ткнув в ее сторону пальцем.

— Ну, наверное, не Майн-стрит, — рассудительно сказал я, — иначе бы ты не спрашивал. Неужели это улица Лавджоя?

— Вроде бы пока нет, не переименовали, — ответил Дуглас. — Хотя с них сталось бы. Пару лет назад кости Лавджоя раскопали, когда стали строить линию до Ист-Сент-Луиса — мученика, оказывается, где-то без кладбища прикопали, чтобы миссурийцы могилку не оскверняли… ну а в наши времена можно уже было похоронить с большой помпой. Может быть, под этот случай и улицу в честь него какую-то назвали, но не эту. А эта улица у них называется Пиаса-стрит и проложили ее как раз по тому овражку, по которому протекал ручей Пиаса… слыхал?

— А должен?

— Да нет, не обязан. Где-то здесь, у впадения ручья в реку, находилась скала… я ее уже не застал, но говорят, в начале сороковых годов еще стояла…

— И на этой скале?..

— На этой скале индейцами когда-то был нарисован таинственный зверь. Когда его нарисовали — неизвестно, но святые отцы Маркетт и Жоллье, которые первыми из европейцев проплыли по верхней Миссисипи во второй половине семнадцатого века, не только его видали, но и зарисовали. Они описывали, что рисунки были раскрашены в красный, зеленый и черный цвета — глаза определенно были красными. Фигуры были размером с теленка… ну то есть святые отцы увидали больше одного монстра.

Французский рисунок из 17 века

В восемнадцатом веке европейцы никаких монстров у ручья Пиаса не описывали, — продолжал Дуглас, рисуя карандашом на блокнотном листе по памяти таинственного зверя, — да здесь и европейцев-то мало было, но в начале девятнадцатого века здесь купил землю Руфус Истон… потомки которого непременно вызовут меня на дуэль, так много скандального я о нем знаю… в ту пору он ушел с поста почтмейстера Сент-Луиса, основал Банк Сент-Луиса, который в следующем же году прогорел, и одновременно занялся земельными спекуляциями, в которых тоже не преуспел. Главное же то, что именно он основал город, назвал его Олтоном в честь старшего сына, назвал улицы города в честь жены и сыновей и устроил здесь паромную переправу. Вот как можно прогореть, имея в те времена паром на Миссисипи, скажите на милость? — недоуменно спросил Дуглас. — Не иначе, для этого надо обладать особенным талантом.

— Опять отвлекаешься, — попробовал вернуть его на прежний путь я. — Что этот банкрот писал о монстрах?

— Если он что-то о них и писал, мне о том неизвестно. В общем, основал Руфус Истон город, в городе потом завелся колледж Шертлефф, а в колледже завелся профессор Джон Рассел. Вот этот профессор такого понаписывал о монстрах, что лет через двести потомки и не расхлебают. Он как-то углядел на изображении крылья… хвост, что ли, за абрис крыла принял?.. и обозвал монстра птицей Пиасой. И легенду сочинил про огромную птицу, которая жила в этих краях и пожирала индейцев. Сотнями и тысячами. Он якобы даже пещеру нашел, где птица косточки складывала. Только я спрашивал в городе — никто не помнит, чтобы профессор таким открытием хвастался.

— А индейцы об огромной птице не в курсе? — спросил я.

— Да кого нынче спросишь, где те индейцы? — отозвался Дуглас. — В те времена, когда тут проплывали Маркетт с Жоллье, тут жили иллинои, в честь которых штат потом и назвали. А когда профессор Рассел принялся за изыскания, их уже отселили на запад. Сейчас они как раз переселяются из Канзаса на Индейскую Территорию, но помнят ли они про этих монстров? Да и они ли этих монстров рисовали? У индейцев, которые живут вокруг Великих озер, вообще-то есть сказания о птице… когда она мигает, бьет молния, когда взмахивает крыльями — гремит гром… но у нее нет привычки жрать всех людей подряд, она ест людей аморальных… да и рисуют ее по традиции не так, как французы нарисовали, — Тут Дуглас нарисовал что-то вроде косого креста и добавил вроде как над крестом закорюку — голову, что ли изобразил? — а от «плеч» опустил вниз по палочке — вроде как крылья. — Конечно, традиции могут измениться, — добавил он, — но монстр с французского рисунка — он явно о четырех лапах!

— А о четырехлапом монстре у индейцев сказания есть? — спросил я.

— А как же! Мсипеши, а в Канаде говорят — Мишибижиу.

— Это не то же самое, что Миссисипи? — на всякий случай уточнил я, услышав созвучие.

— Нет, — ответил Дуглас. — Мси, Миши — это значит «великий». Миссисипи — Великая река. Мсипеши — Великая рысь.

— Рысь? С таким хвостом? — усомнился я.

— Это необычная рысь, — сказал Дуглас. — У нее рога как у оленя, хвост как у рыбы, а на теле чешуя как у змеи. И живет она в глубокой воде.

— Ты уверен, что это не аллигатор?

— В Великих озерах аллигаторы не живут, да и рогов у них вроде нет.

— А сейчас уже и не проверишь, — проговорил я, — есть там крылья или нет. Что со скалой случилось? Обвалилась?

— Да нет, — ответил Дуглас. — Просто нужна была известка, а скала так удобно стояла. Не отказываться же от хорошего карьера из-за каких-то индейских монстров?

Рисунок Генри Льюиса. Художник поселился в Сент-Луисе еще в то время, когда скала стояла, но видел ли он изображение собственными глазами — большой вопрос. Во всяком случае, на рисунок французских миссионеров не очень-то и похоже. Кстати, индейцы не указывают на монстров указками, а стреляют в него из ружей. Как говорят, был у них обычай: проплывая мимо — постреляй. Возможно, к тому времени, когда на монстра пришел посмотреть профессор Рассел, тот уже был основательно побит пулями, так что и не мудрено вместо хвоста крылья углядеть.