КРАСНЫЙ ШАТЕР

Бенья взял мое лицо в свои руки, прекрасные и теплые. Пришла Кия и подняла мои ступни своими ловкими длинными пальцами. Оба плакали, а я не знала, как их успокоить. Затем они изменились на моих глазах, и у меня не было слов, чтобы описать то, что я увидела.

Мой возлюбленный вдруг превратился в маяк, такой же яркий, как солнце, и его свет согревал и вел меня до самого конца. А Кия светилась, как луна, и пела нежным и торжественным голосом Царицы Ночи.

В темноте, что окружала сияющие огни моей жизни, я начала различать лица своих матерей, каждое из которых горело собственным светом. Лия, Рахиль, Зелфа и Билха. Инна, Ре-нефер и Мерит. Даже бедная Рути и высокомерная Ревекка собрались, чтобы встретить меня. А еще я узнала Аду и Сару, хотя прежде никогда их не видела. И все эти женщины: сильная, храбрая, чудаковатая, добрая, одаренная, сломанная, верная, глупая, талантливая, слабая, приветствовали меня, каждая на свой лад.

– Ой! – воскликнула я в удивлении.

Бенья обнял меня еще крепче и всхлипнул. Он думал, что я страдаю, но я не чувствовала ничего, кроме волнения. В тот момент, когда я перешла в другой мир, я знала, что жрецы и колдуны Египта были глупцами и шарлатанами, когда обещали, что в мире, который будет нам дарован после смерти, продлится красота этого мира. Смерть не враг, а основа всего на свете – благодарности, сочувствия и искусства. Из всех удовольствий жизни только любовь ничем не обязана смерти.

– Спасибо, любимый, – сказала я Бенье, но он меня не слышал.

– Спасибо, доченька, – сказала я Кие, которая приложила ухо к моей груди и ничего не услышала.

Я умерла, но не оставила их. Бенья сидел рядом со мной, и я оставалась в его глазах и в сердце. Потом в течение долгих недель, месяцев и лет мое лицо жило в саду, а простыни хранили мой запах. До тех пор пока Бенья был жив, я сопровождала его повсюду днем и ночью.

Когда он в последний раз закрыл глаза, я подумала, что теперь, наверное, наконец-то покину этот мир. Но даже тогда я задержалась. Шиф-ре пела песню, которой я ее научила, и Кия, принимая роды, повторяла мои движения. Иосиф думал обо мне, когда у него родилась девочка. Гера назвала свою дочь Диной. Ре-мосе женился и рассказал супруге о своей матери, которая, дабы спасти сына от верной смерти, отослала его на север. Дети Ре-мосе тоже рожали детей, и так вплоть до сотого поколения. Некоторые из потомков жили в моей родной стране, а некоторые – в холодных и ветреных землях, о которых Веренро некогда рассказывала нам у костра.

Нет никакого волшебства в бессмертии.

В Египте я полюбила аромат лотоса. Цветок его распускался в водоеме на рассвете, наполняя весь сад запахом столь сильным, что казалось, даже рыбы и утки удивленно замирали. К ночи цветок мог увянуть, но аромат его сохранялся. Становясь все слабее и слабее, он никогда не исчезал до конца. Даже много дней спустя лотос по-прежнему оставался в саду.

Пройдут месяцы, и пчела вновь зажужжит рядом с местом, где некогда расцвел лотос, этот хрупкий на вид, но необычайно стойкий цветок.

Египтяне любят лотос, потому что он никогда не умирает. То же самое происходит и с людьми, которых любят. Иной раз может остаться что-то совсем незначительное, например имя: два слога, один высокий и пронзительный, а второй нежный и сладкий – словно призыв к бесчисленным улыбкам и слезам, вздохам и мечтам, коими полна человеческая жизнь.

Если вы сядете на берегу реки, то увидите лишь небольшую часть ее поверхности. И все же вода, представшая перед вашими глазами, является доказательством непостижимой глубины. Мое сердце радуется доброте, которую вы проявили ко мне, сидя на берегу этой реки и вслушиваясь в отголоски моего имени.

Да будут благословенны ваши глаза и ваши дети. Да будет благословенна земля под вашими ногами. Куда бы вы ни пошли, я пойду с вами.

Да будет так.