Волки

— Откуда знаешь? — вытаращился Реметалк.

— Встретил одного из ваших подопечных. Беглого.

— Во-о-от оно что… — протянул Реметалк, — вот чего он внезапно успокоился. Тебя поблизости учуял. А я уж думал убьёт.

— Отец? Кого убьёт?

— Он самый. Нас со Скретой, кого же ещё. Я-то, признаться, думал — совсем плох стал старик. Раздражителен без причины.

Он потёр челюсть.

— Досталось? — спросил Дардиолай.

— Не то слово. Я-то думал, он немощен, ничего без нас не может. А он мне чуть челюсть не сломал. Тзира и вовсе едва не убил. Прикинь — висит Тзир будто в петле, ногами дрыгает, хрипит, задыхается. А отец стоит в пяти шагах и никак его не держит.

— Вот прям в воздухе?

— Ага. Ты знал, что он так может?

— Ещё и не так, — усмехнулся Дардиолай.

— Мне-то просто по роже съездил, — продолжил Реметалк.

— За что он его так… сурово?

— Из-за Бергея. Из-за того, что сопляк от нас сбежал.

— Чем он ему так важен?

Реметалк удивлённо приподнял бровь.

— Ты не понял?

Дардиолай хмыкнул:

— Совру, если скажу, будто всё понимаю.

— Да я и сам… того… — пробормотал Реметалк, — мальчишка ему важен, и как бы не сильнее, чем мы все. Потому Тзира он всё же не придушил, а отправил искупать.

— Это как?

— Каком кверху. Послал искать парня. И ещё четверых братьев с ним. Ищите где хотите, и не попадайтесь на глаза, пока не сыщете.

— Нихрена себе.

Дардиолай помолчал, переваривая услышанное, потом спросил.

— А тебя чего не послал? Искупать.

— Да кто ж его знает, — Реметалк отвернулся.

Дардиолай горько усмехнулся. Так, чтобы собеседник не видел. Реметалк слыл мордоворотом. Сильным, но не очень сообразительным. Однако то, что он всего лишь схлопотал от Залдаса по роже, а Тзира Скрету тот едва не придушил, да ещё и таким изощрённым способом, Збелу ох как не понравилось. Кольнуло сердце нехорошее предчувствие. И то, что Реметалка сдёрнули с его сотни в тот момент, когда римляне подбирались к Тапам — всё один к одному.

Реметалк совсем не горевал по товарищам, которые без него наверняка все полегли. Даже не вспоминал их. Это в общем-то не удивляло Збела. Братья всегда отделяли себя… от людей.

Он ощутил тяжёлый взгляд, сверливший спину. Повернул голову.

Шагах в трёхста, повыше их, на скальном выступе стояла одинокая высокая фигура в чёрном плаще. Издалека Збел не мог разглядеть лица, но то было не нужно. Он прекрасно знал, кто наблюдает за ними.

— Ты это… — осторожно начал Реметалк, — короче, готов будь. Я думаю, он тебя тоже пошлёт за парнем. В последние дни он весь извёлся. Я думал, гору по камешку раскатит от злости. Теперь-то понимаю, почему. Тебя дожидался. Ты бы шёл к нему, пока он ещё чего не учудил. А то ведёт себя, как пьяный, у которого кувшин отняли, да на виду держат, дразнят.

— Ничего, — процедил Дардиолай, — обождёт ещё. Не убудет.

— Ну смотри. Зря нарываешься, брат.

— Скажи лучше, брат, что слышно о Диурпанее и Вежине?

Реметалк пожал плечами.

— Есть кое-какие слухи. Вроде как они в Поролиссе. И тысяч шесть при них. Или семь. Не только даки. Ещё буры, костобоки, тевриски. Наших нет.

Вот так, значит. И для него, выходит, «наши — это мы». Да только с другого боку. Там, с Диурпанеем и Вежиной людишки. Наших там нет.

— Збел, — позвала его Гергана.

Он обернулся.

Бабка встала, стряхнула с юбки снежное крошево, подошла. Реметалк кивнул Дардиолаю и шагнул в сторону.

— Ну так я баньку спроворю, Збел? У нас с братьями тут есть.

— Ишь ты. Богато живёте. Давай.

«У них с братьями, значит».

Реметалк удалился.

— Сына моего упомянули, — сказала бабка.

— Было дело, — ответил Дардиолай.

Она взяла его за руку и что-то вложила в неё.

— Держи-ка вот.

Он разжал ладонь. Лоскут выделанной кожи, свёрнутый.

— Что это?

— С сыном моим я тебя примирю, Збел, — сказала старуха, не ответив на вопрос.

— Да я не встречусь с ним, — пробормотал он смущённо, — ты ведь слыхала, небось, что Реметалк сейчас говорил о том, чего Залдас в отношении меня удумал.

— Я, хвала богам, на ухо не туга.

— Зачем же тогда?

Гергана не ответила.