Гладиатор для неё

Глава 17

В это время перед публикой предстали Германус и Дакус. Атилия их узнала лишь по доспехам и фигурам. Головы их закрывали глухие шлемы. Лишь отверстия для глаз и рта обозначали лица. Руки и ноги прикрывали бронзовые щитки, тела выше пояса оставались голыми. Вооружены они были средними овальными щитами, и длинными изогнутыми мечами. Ей объяснили, что такой вид бойцов называли фракийцами. Остальные из их группы оказались так же экипированы.

Глашатаи еще даже не закончили представлять этих бойцов публике, как неистовые вопли радости разнеслись по всему амфитеатру. Начиная с первых рядов в самом низу. Там сидели одетые в белые туники весталки. Гул поднимался выше к средним рядам, которые считались самыми почетными. Громче всех кричали и радовались зрители самых верхних мест.

Император, услышав, а после и увидев, своих любимчиков, приободрился. Он повернулся в своем высоком кресле, и сел так чтобы смотреть прямо перед собой. Бойцы выстроились перед его ложей в две отдельные линии. Они хором проговорили приветствие и посвящения боя в честь объявления августейшего Отцом Отечества. После этого Адриан поднялся и подошел к самим перилам. Практически сразу вся публика утихла.

— Пусть победит сильнейший и достойнейший! Во славу Юпитера! — крикнул император и кинул белый платок вниз на арену.

Бойцы развернулись лицами к противнику. Судьи прокричали: «Бейтесь!». Начался главный бой этого дня.

Она не могла уследить за всеми, да и не хотела этого. Ее внимание было приковано к Германусу. Он оказался в очень сложном положении: на него кинулись разом оба нубийца. Один пытался сверху накинуть сеть. Германус смог отпрыгнуть назад. Второй хотел сетью подбить ему ноги. Он подпрыгнул, избежав удара. Первый, со всей силы бил трезубцем. Дакус вовремя подоспел и закрыл товарища щитом. Они вместе смогли немного оттеснить от себя нападавших.

— Нет, ну вы видели это, — император казался очень возбужденным, — Как он отскочил! И это не смотря на все его доспехи. Воистину славный боец.

После произошло такое, от чего Атилия едва не закричала. Смогла удержаться, лишь схватившись за деревянные ручки кресла. Нападавший нубиец, взяв, двумя руками трезубец и с силой ударил Германуса. Тот едва успел прикрыться щитом. Но удар оказался такой сильный, что его отбросило назад. Он упал и уперся на одно колено. Трезубец глубоко воткнулся в щит. Нубиец, пытаясь его извлечь, сильно дернул на себя. Германуса от этого потянуло в перед. Он сумел подняться, и ударить противника мечем по открытым ребрам. На темной коже выступила кровь. Но тот продолжил биться.

Нубиец отступил и выставил для атаки свой трезубец. Теперь оживился Луций, он захлопал в ладоши.

Германус не стал дожидаться нападения, и сам двинулся в наступление. Не заметив под ногами брошенную сеть, споткнулся и упал.

От такого Луций даже вскочил. Упавший гладиатор смог перекрутиться по песку и сбить с ног, пытавшегося ударить противника. Тот рухнул. Предчувствуя нападение, перевернулся на спину и выставил трезубец. Германус атаковать не стал.

* * *

Объявили перерыв. Гладиаторы скрылись в тени стен арены, на противоположной стороне от противника. Подбежали юноши с водой. Германус отпил из чаши и сморщился. Они всегда во время боев пили воду, сдобренную древесной золой. Считалось — это помогает восстановить силы и бодрость. Он прекрасно знал вкус этого напитка. Попавшее в рот оказалось непривычно горьким.

«Что ты мне дал, ублюдок?» — он придвинулся к испугавшемуся парню. «Как обычно — вода с пеплом», — ответил тот не убедительно. «Давай сам выпей!». Стоявшие рядом бойцы повернулись в их сторону. Юноша выплеснул содержимое чаши на песок, налил из кувшина и отпил.

Германус не отрывая цепкого взгляда от подносчика воды позвал: «Бронзолицый!». Тот быстро подошел к ним.

«Этот подлил в мою чашу какой-то дряни. В кувшине все нормально. Он не признается, что там было. Что-то очень горькое». «Твою мать, пацан! С тебя за это сдерут кожу и оставят на солнце. Лучше сразу признайся», — Бронзолицый схватил паренька железной хваткой за горло. Тот захрипел. «Отвар. Маковый отвар. Они меня заставили — грозились вырезать всю мою семью». «Ты кретин! Так ты не спасешь ни себя, ни семью», — Бронзолицый шипел, и все еще не отпускал горло парня.

Германус схватил кувшин из его рук и, закинув голову, выпил все в несколько длинных глотков. Затем попытался вызвать рвоту — не вышло.

«Брат, успокойся, — Дакус взял его за плечо, — Мы не сможем отменить бой. У нас есть немного времени, прежде чем тебя накроет. Надо очень быстро выиграть. Просто без жалости раскромсать их».

Германус успокоился, отер рукой рот и спросил: «Ты знаешь, ка это действует? Эта дрянь».

Дакус много времени провел когда-то в дешевых борделях. Там почти все проститутки употребляли такое. Даже один из их товарищей умер от истощения, подсев на это в таком борделе.

«Сначала тело перестанет выполнять то, что ты хочешь. Потом, ты перестанешь соображать. А после и совсем впадешь в полусон. Когда очухаешься — станет невыносимо хреново».

«Сколько есть времени?».

«Думаю немного, но если постараться — бой можно закончить».

Германус подозвал товарищей к себе. Все они выглядели напряженными.

«Слушайте сюда, парни, сейчас действуем так…».

* * *

Эктор торопился к Луцию за деньгами. Уже стояла глубокая ночь. Он ехал верхом. Рядом бежал раб. Одной рукой он держался за ремень подпруги на лошади, второй придерживал кинжал, в ножнах на поясе. Охранник у Эктора был только один. Высокий, широкоплечий, смуглый парень. Он привез его когда-то из Антиохии. Ездил туда за рабами. Покупал на перепродажу подростков, этого оставил себе и не прогадал. За несколько лет он вымахал на голову выше Эктора.

Охрана в эту ночь ему была крайне нужна. Сейчас он повезет через полгорода весьма много денег. Его могут выследить. Надо будет у Луция потребовать телохранителей, для подстраховки.

Сумма, запрошенная нужным человеком, оказалась значительно выше, чем та, что он ставил на бой.

Сначала Эктор обозлился на такую наглость. После понял — Луцию некуда деваться. Он все равно выдаст нужное. Сейчас у казначея на кону все. Он может потерять не только шикарный особняк в Риме и жену красавицу-патрицианку. Само будущее ускользало из рук его компаньона.

В Киликии он чужак. К тому же там, с недавнего времени, у многих есть желание добраться до его горла, за аудиты. Кому как не Эктору было знать, что в Малой Азии все правители связаны между собой родством или торговлей. Луций там очень быстро мог исчезнуть.

Значит, от партнера отвернулась Фортуна. Обозлилась за весталку. Наверное, не только она — может уже все боги против него. Пришло время расстаться с таким приятелем. Боги могут и на него самого обозлиться, за дружбу с Луцием.

Эктор уже потерял все накопления. Команда, на проигрыш которой он поставил — выиграла. Даже если этот гладиатор умрет, он сам ничего не получит. Есть, конечно, рабы и хорошее на прибыль место в термах. Деньги, которые он проиграл, копились почти десять лет.

К тому же если заговор раскроют — то вообще останется без головы. Нужен запасной план.

Лучше это золото забрать себе, и спрятаться на время. Например, на Сардинии. Там его не найдут. К тому же там есть хороший знакомый, он приглашал Эктора в гости.

Луция вышлют далеко и навсегда. Через год все забудется и затихнет. Тогда можно и на свое место вернуться.

Что он получит, если поможет казначею остаться в выигрыше? Немного серебра за купленных рабов. Может еще что выпросит. Это все мелочи. Да, и зачем, если золото сейчас само придет в руки.

Все, решено! Он заберет деньги и потребует телохранителей. Это убедит Луция в том, что он придерживается изначального плана. Добравшись до своих терм, он отпустит охрану назад, сам же даже входить не будет. Проберется через парк и домой. От туда сразу к Остии, морскому порту Рима. Там наймет небольшой корабль и со своими рабами уплывет. У Луция даже не будет времени на его поиски.

Каков план — отличнейший. Эктор всех переиграет.

* * *

Атилия лежала на кровати мужа. Руки и ноги больно сдавливали веревки. Еще сильнее боль она чувствовала в разочаровании от предательства. Как Сира могла так с ней поступить? Она же считай, спасла жизнь этой не благодарной рабыне. Такая вот плата за доброту и заботу.

Слезы отчаяния и злобы душили ее. Казалось, на горле тоже тугая веревка. Ну попадись ты мне, подлая предательница!

— Госпожа, вы тут? — тихий знакомый голос позвал ее.

В комнате было темно, Атилия не видела, зато слышала, кто к ней приближался. Это как раз та самая рабыня, в горло которой она сейчас готова вцепиться.

— Это я, Сира, — снова полушепотом прозвучали слова.

— Я узнаю твой подлый голосок из всех голосов Рима. — Атилия и не думала с ней шептаться.

— Тише, тише, госпожа. Они могут услышать. Пока господин и Азий заняты — я украла тот нож, что вы обронили. Сейчас разрежу веревки. Вам надо убегать и прятаться.

— Если ты думаешь так искупить свое предательство — то знай, я тебя не прощу.

— Вы были очень добры ко мне. В благодарность я хочу помочь вам сбежать.

— Да, если бы ты не разболтала, чего не стоило, Луцию — я бы тут не лежала.

— Может когда-нибудь, я вам все объясню. Сейчас на это нет времени. Эктор — мой прошлый хозяин приказал все рассказать. Я не могла ослушаться.

— Эктор, банщик? — Атилия окончательно запуталась.

Какая выгода этому тюфяку донести Луцию о гладиаторах. Вот если бы он стал снова ее шантажировать, было бы ясно — он хотел ее поиметь. Вонючее ничтожество! Но как он заставил Сиру предать заботливую хозяйку — это вопрос явно не может иметь простого ответа.

Пока Атилия об этом думала — рабыня перерезала веревки на ее руках и ногах. Попыталась встать, но тело затекло. Она снова рухнула на кровать.

— Сейчас, госпожа Атилия, я помогу, — Сира стала растирать ей ноги. От этого по коже, словно сотня игл прошлась.

Атилия почувствовала ноги и снова пыталась встать. Рабыня положила ее руку себе на плечи и, придерживая, помогла подняться. Так вместе, в обнимку, они двинулись к выходу.

Вдруг дверь открылась, в проеме появился Луций, а следом шел Азий, он нес зажженную масляную лампу.

— Предки мои, да вы посмотрите, как они спелись, — ухмылка мужа блеснула зубами в полутьме, — И далеко наши пташки собрались? В теплые края?

Он вошел в спальню, отшвырнул Сиру в сторону. Атилия почувствовала, как он сзади схватил ее за волосы. От резкой боли она вскрикнула.

— Есть пара вопросов, моя родная, — Луций тащил ее к кровати, — Ответь, прежде чем я тебя начну жестко драть. Ты сговорилась с императором и гладиатором. Иначе, зачем Адриан, потребовал поставить на кон тебя?

— Я видела императора в той ложе первый раз в жизни.

— Тогда, ты через кого-то сговорилась с ним. Отвечай — кто это был? Иначе тобой займется моя дубинка.

После этих слов он ударил ее между лопаток чем-то тяжелым.

— Это была Серселия, эта стерва?

— Можешь меня хоть убить, но я не сговаривалась ни с кем на счет этого боя. Клянусь прахом своих предков. Ни с Серселией, ни с кем бы то ни было.