Гладиатор для неё

Глава 35 (Финальная)

— Я уверен, божественный Адриан, ты оценишь моего нового бойца.

Сицилийский наместник хвастал и, в тоже время, изо всех сил старался угодить императору.

— Большой дворец ты себе построил. Это случаем не за казенный счет?

Адриан хмурился и всем видом показывал, как он недоволен. Вся его свита разбрелась по огромному парку. Атилия осталась с Антиноем, который везде следовал за императором. Она увидела изменения в лице наместника. Адриан явно угадал с источником финансов, и за чей счет сооружен дворец из белоснежного мрамора.

Сам римский правитель смотрел в сторону здания и не заметил, как лицо наместника Сицилии буквально потемнело после его вопроса.

— Мой Цезарь, к чему такие слова? Вы меня оскорбляете. Пять лет назад я овдовел, потом вновь женился. Перед этим выдержав траур, разумеется, как положено.

Августейший повернул лицо в сторону рассказчика. Он стал внимательно его слушать.

— Ну, и так вышло, что отец моей новой супруги сказочно разбогател на торговле сицилийским вином. Он и выделил деньги на строительство…

— Да? А не врешь?! — императора не убедили его слова, сказанные не очень уверенно.

— Но, мой господин, как я могу обманывать. Лишнего аса из казны не возьму. Все во благо империи и процветания Рима.

Атилия невольно ухмыльнулась. Эта фраза могла означать что угодно. В том числе возведение дорогущего дворца — все ради «процветания». Наместник лгал, Адриан явно об этом догадывался. Но, видимо, не хотел идти на обострение без конкретных аргументов. Необходимо провести тщательную ревизию надежными людьми. Лишь после обвинять наместника, которого назначил сенат. Без этого никак.

— Так что там за боец у тебя? — император решил сменить тему.

Чуть не подпрыгнув от радости, местный правитель кинулся описывать своего гладиатора.

— Я знаю, как августейший любит крепких воинов из германских племен. Так вот, мне удалось выкупить одного такого. Этот наглец обесчестил дом уважаемой семьи и его должны были закопать живьем. Но кто-то убедил главу семейства продать в рабство этого преступника. Так как он оказался успешным римским гладиатором.

— Он выступал в Риме? — удивленно переспросил Адриан.

— Да, августейший. Даже возможно ты его видел ранее. Я устроил ему проверку, и представляешь — он убил лучшего бойца Сицилии! Он высокий, крепкий и светловолосый.

Атилия сжалась после этих слов. Интуиция подсказывала, о ком говорил наместник острова. Разум сопротивлялся ее догадкам.

«Ну, и как же такое возможно? Он же отбыл на родину». Мысленно спрашивала она у себя. И тут же сама отвечала: «Может он случайно сюда попал и здесь задержался».

Новое возражение не заставило себя ждать. «Но ведь он свободный римлянин, сам император подарил ему такое право. А этот сицилиец говорит о рабе».

И тут же в голове появился ответ: «Сицилия давно имеет очень сомнительную репутацию. Тут местные обычаи главенствуют над римскими законами».

Сердце стало колотиться и отдаваться в висках. Перед глазами появилась пелена. Ноги подкашивались, захотелось куда-нибудь присесть.

— Антиной, — тихонько сказала она, — прошу тебя, мне что-то плохо…

Император услышал и окинул ее взглядом.

— Снова морская болезнь вернулась? — поинтересовался он, перебив рассказ местного правителя.

— Простите меня, августейший, наверное, не знаю что…

Адриан повернулся и, найдя взглядом своего лекаря, поманил его пальцем. В два счета тот оказался рядом, и с ним помощник. Император кивком указал ему на нее, и снова развернулся к наместнику.

— Ну и как же так вышло, зачем ты против новичка выставил лучшего гладиатора?

Атилию отвели немного в сторону и усадили на раскладной стул. Лекарь помазал ей под носом уже знакомой настойкой.

— Жара нет? — спросил он, и приложил ладонь к ее голове.

Она помотала в ответ. Сама же старалась не пропустить не одного слова, сказанного про германского бойца. Надеялась услышать подтверждение своим догадкам.

— Мой Цезарь, он выглядит очень впечатляюще, по всему видно — много лет бился на арене. А этот остолоп, что был лучшим на всем острове, давно не получал ран. Видимо возомнил себя любимчиком богов. Ни и не смог увернуться от первого же удара.

— Даже так… — императора явно заинтриговал рассказ, — Ну тогда давай, покажи, на что он способен, этот твой германец.

— Августейший, я хотел завтра провести бои на нашей городской арене…

— Нет, мы отбываем завтра. У тебя такой огромный перистиль около дома — там можно все устроить.

Через время вся свита императора расположилась в тени колонн перистиля дома наместника Сицилии. Как и сам дворец, колонны и стена огороженного двора были собраны из белого мрамора.

Адриан восседал на высоком кресле восточного типа. По левую руку от него сидела августа Сабина, а с другой стороны Антиной. Атилия находилась со своим женихом. Она чувствовала себя немного лучше, но волнение полностью не оставило ее.

Посредине двора, огороженного стеной с колоннами, располагалась большая клумба. Хозяин дома распорядился вырубить на ней весь кустарник, так что там остались лишь невысокие цветы и мелкая галька.

Бойцы вышли с оружием, но без доспехов. Их оказалось двое. Первый огромный сицилиец с густой курчавой бородой и такой же шевелюрой. При виде второго сердце Атилии забилось, будто птица, пойманная в сеть. Хоть он был без бороды и коротко подстрижен — она сразу узнала своего Германуса.

Намечался смертельный бой — об этом говорило вооружение гладиаторов. Они держали в руках лишь широкие короткие мечи, щитов не было.

Ни Адриан, ни кто другой из всей свиты, видимо, не признали любимца римской публики. Так как никаких возгласов с его появлением не последовало. В настроении собравшихся улавливалась скука. Наверное, жаркое солнце Сицилии утомило их. Они мечтали, чтобы представление поскорее закончилось, и можно было зайти в прохладные комнаты дворца.

Хозяин распорядился, и всем гостям принесли охлажденное янтарное вино. Атилия сделала большой глоток — это помогло смочить пересохшее горло.

Став рядом друг с другом, гладиаторы приветствовали императора. Подняв вверх мечи, трижды выкрикнули: «Аве, Цезарь!». Адриан махнул рукой, дав разрешение начинать.

Бой начался с атаки сицилийского гладиатора. Он быстрыми шагами приблизился и, широко замахнувшись, ударил сверху. Атилия на мгновение закрыла глаза. Все повторялось. Вот только теперь у Германуса не было на голове шлема, который мог бы его защитить. Впрочем, у противника такового тоже не оказалось, но за него она и не переживала.

Германус сумел отпрыгнуть от удара заранее. Он двигался по кругу в сторону от сицилийца. Тот, разогнавшись, вновь повторил свой сильный удар сверху. На этот раз Германус увернулся в последний момент, и оружие, издав свист, прошло мимо него совсем рядом. Гул одобрения пробежался по толпе зрителей.

Кудрявый здоровяк злился. Он стал гоняться и пытаться как можно чаще наносить удары. Уже не следил за точностью и силой таковых. В один из моментов Германус нагнулся и полоснул мечом его живот. Красная полоска крови сразу появилась на теле здоровяка. Он скорчил рожу от боли. Зрители стали хлопать, подбадривая дерущихся.

Разъяренный сицилийский боец с рычанием кинулся на Германуса, но тот снова смог увернуться. В это же время, зайдя влево от противника, он ударил его по руке. Рана оказалась глубокой, меч сицилийца упал на землю. Сам он схватился ладонью другой руки и зажал рану. Между пальцами текла кровь.

Германус зашел к нему за спину и, обхватив руками в зажим, стал душить противника. Сицилийский гладиатор пытался сопротивляться, но тщетно.

Вскоре его лицо посинело, и он упал на колени. Германус разжал хватку и отступил от него. Сильный кашель с хрипом дал понять — этот гладиатор только что находился в шаге от смерти.

Германус повернулся к императору.

— Августейший Адриан, прошу тебя, не требуй от меня добивать этого бойца. Я поклялся богам, что больше не стану отнимать жизни на арене. И уже единожды нарушил свою клятву. Это вышло случайно. Но теперь мне долго придется возносить раскаяния и жертвы за это.

Император поднялся и подошел к нему.

— Да, ведь я тебя знаю! Ты же Германус — лучший из бойцов на арене Флавиев. Я даровал тебе свободу и статус гражданина. Как ты снова стал рабом?

— Обманом, мой господин. Очень многие оказываются на Сицилии в рабстве обманом и не соблюдением закона. Других просто захватывают силой и привозят сюда.

— Он лжет, мой Цезарь, — наместник уже оказался рядом с ними, — Разве можно верить грязному рабу?

— Этот человек свободный! — Адриан повернулся к сицилийскому правителю и нахмурил брови, его глаза блеснули гневом.

— Но, августейший, обычаи острова говорят другое…

— Префект претория, арестовать его, — император указал пальцем на наместника и тот аж присел и сжался, — Приказываю провести расследование и аудит с ревизией казны. По-моему пришло время сделать римский закон выше местных обычаев.

В одно мгновение появились два вооруженных преторианца. Они схватили наместника. Префект претория давал распоряжения и гвардейцы стали хватать других чиновников Сицилии, которые здесь присутствовали. Они собрали их всех вместе, и повели к порту, на один из военных кораблей.

— Ты свободный гражданин Рима, Германус, и твои показания понадобятся в суде, — произнес Адриан, положив руку на плечо гладиатора, — Думаю, нам придется задержаться на острове.

— Я снова могу взять его под свою опеку, августейший, — Атилия нашла в себе смелость, и подошла к ним.

Ее слова прозвучали тихо, а лицо залила краска смущения. Она снова вмешивалась в мужские дела. Воспитанная римлянка не должна такое себе позволять. Чувства к Германусу подтолкнули ее к этому безрассудному поступку. За который, возможно, придется отвечать. Но иначе она не могла — ведь это ее любимый мужчина. Теперь она точно в этом уверена.

— Весьма неожиданно, — произнес в удивлении император, — Но смело. Я всегда ценил в людях это качество. Что скажешь, Антиной, ты позволяешь такую выходку своей невесте?

Антиной тоже уже стоял рядом. Он смотрел на Атилию. На мгновенье их взгляды пересеклись. Легкая, едва заметная улыбка тронула губы ее жениха. Он кивнул головой.

— Я доверяю своей невесте. Уверен, мы для нее можем сделать исключение.

— Хм, тоже весьма смело, — Адриан немного удивился, — Но дело ваше, и я не против. Эти события разожгли во мне зверский аппетит, предлагаю уже всем зайти во дворец и отобедать.

Сказав это, император направился к входу во дворец. Все присутствующие пошли следом за ним. К ней приблизилась августа Сабина. Она взяла ее ладонь и, накрыв другой, мягко сжала.

— Да хранят тебя Юнона и все боги, славная дочь рода Атилиев, — не громко произнесла она.

Взглянув на Германуса, жена императора ушла.

Вскоре они остались вдвоем. Атилия приблизилась к нему. Он стоял, все еще сжимая в руке меч. Его голубые глаза светились в лучах солнца.

— Что же, мой милый гладиатор, сама Фортуна свела нас опять. Думаю, не стоит ей сопротивляться.