Король Теней

Глава пятая

— Я хочу, — сказал Профессор Фэлл, наконец нарушив молчание, — попрощаться с моим сыном.

Мэтью подумал, что мускусный запах специй затуманил ему разум. Или, может, непрекращающийся шум волн, набегающих на корпус корабля, притупил его слух?

— Простите? — переспросил он.

— Мой сын. Темплтон. Я рассказывал тебе эту историю. Я хочу попрощаться с ним, и зеркало вместе с… давай назовем это посредником — поможет мне сделать это.

Мэтью был слишком близок к тому, чтобы воскликнуть: «Вы что, с ума сошли?», но он титаническим усилием удержал язык за зубами.

— Я дам тебе минутку, — сказал Фэлл. — Похоже, в твоей голове что-то щелкнуло на мой счет. — Ему удалось натянуть слабую и затравленную улыбку. — В конце концов, ты ожидал, что я вызову демона, чтобы обеспечить себе богатство, территории влияния и большую продолжительность жизни, не так ли? Нет, ничего из этого мне не нужно. Только Темплтон. Мой Темпл. Столько времени с ним, сколько я смогу получить, ибо время в данном случае будет стоить для меня больше, чем все золото, которое было добыто или когда-либо будет добыто в мире.

Мэтью, возможно, не верил в призыв демонов из волшебных зеркал, но это последнее заявление Профессора — он знал — было правдой от первого до последнего слова.

Юный Темплтон Фэлл. Или просто Темпл. Мэтью вспомнил историю, которую услышал на острове Маятник. На мальчика напали, когда ему было двенадцать. Это сделала банда молодых хулиганов, которые преследовали его по дороге домой из школы и в конце концов забили до смерти.

Мэтью вспомнил еще кое-что из мучительного рассказа Фэлла об этом событии. У Темпла было предчувствие, что он скоро погибнет. Тем утром он просил Профессора прогуляться с ним в школу, но тот был слишком занят своими делами. У него было важное исследование в академии. Он сказал сыну, что тот уже большой мальчик и должен идти сам, потому что школа не очень далеко.

Убийство сына Профессора Фэлла привело к тому, что последний проник в преступный мир в поисках мести. Это произошло, когда недавний кроткий ученый нанял банду головорезов и приказал им убить шестерых мальчишек, совершивших это злодеяние. Они не прожили и месяца с момента убийства Темплтона.

А еще Мэтью вспомнил, что даже эти смерти не смогли залечить рану Профессора, как бы он того ни желал. На самом деле жажда мести только усилилась, и Фэлл приказал своей банде убить родителей мальчиков, а также их братьев и сестер.

Так родилось новое существо, которое порою трудно было назвать человеком. С трагического события Фэлл обзавелся репутацией и уважением среди членов своей банды. Его чаша в тот момент преисполнилась, по крайней мере, Мэтью так думал. Человек, который всю жизнь изучал прелести жизни морских обитателей, теперь бросил свою жену и все, что связывало его с прошлым. Он был заражен властью, затем деньгами, которые пришли вместе с этой властью и приумножили ее, и его преступная сеть разрасталась все дальше и дальше, пока не достигла поистине библейских масштабов.

Фэлл тогда, на острове Маятник, сказал, что его жажда знаний все росла и росла. Теперь она уже не распространялась на одни лишь книги, нет, ему хотелось знать, как управлять людьми и подавлять их и тем самым руководить собственной судьбой. Мэтью помнил, что он сказал ему: «Все, что вы видите — и все, чего вы не видите, — произошло из-за жестокого убийства моего сына на лондонской улице».

— Ты помнишь, — сказал Профессор, пока фонари медленно покачивались у него над головой, а море за бортом издавало то змеиное шипение, то барабанный грохот, — я рассказывал тебе… на острове Маятник, что послал моего Темпла… совсем одного, хотя он просил меня пойти вместе с ним.

— Да, — ответил Мэтью.

— Я не попрощался. Я сказал ему: «А теперь иди. Иди, потому что» … — Фэлл осекся, рот остался полуоткрытым, а в глазах застыла боль, превосходящая любую пытку, которую могли устроить ему обитатели проклятой книги.

— Потому что, — продолжил за него Мэтью, — он был уже большим мальчиком.

Рот Фэлла закрылся. Он медленно моргнул, поднес одну трясущуюся руку к своему изможденному лицу и уставился на нее так, будто она уже не принадлежала ему, а была дрожащим и трепещущим существом, выловленным из морских глубин его прошлой жизни.

— Я хочу… всего лишь увидеть его, — продолжил он едва слышным голосом. — Чтобы попрощаться, как следует. Сказать… что мне жаль. Как и подобает хорошему отцу. Он был хорошим, Мэтью. Тем, кто мог бы совершать великие дела. Ты понимаешь?

Мэтью потребовалось некоторое время, чтобы ответить, потому что он чувствовал, насколько важно сейчас тщательно подбирать слова.

— Я понимаю вашу потребность сделать это, да. Но… позвольте сказать кое-что. Почему вы считаете, что дух Темплтона может появиться благодаря существу из этой книги? Не полагаете же вы, что ваш сын скорее находится в руках демонов, нежели среди ангелов?

— Я пробовал связаться с ангелами, — сказал Фэлл с мученической улыбкой. Глаза над рваной раной его рта казались мертвыми. — Снова и снова я молился. Они не ответили. А все почему? Потому что моя работа здесь, на земле… недостойна их славы. Я не притворяюсь другим, Мэтью. О нет, я знаю, что выполняю работу тех существ, что собраны в этой книге. — Он слегка наклонился вперед, и в глубине его глаз заплясал опасный красный уголек, оставшийся от прежнего пламени. — Я доволен тем, что сделал. Я нашел утешение в богатстве и власти… в том, что мое имя наводит страх на всю страну. И, в частности, в том, сколько страданий я причинил Лондону, который смеялся и веселился, когда был убит мой сын, и даже не пошевелил пальцем, чтобы за него заступиться. — Он кивнул, придавая своим словам больше уверенности. Он был убежден в своей правоте, как сегодняшняя акула была уверена в том, что успешно нападет и украдет улов Хадсона. — Поэтому теперь гражданин адского государства должен вознаградить меня за то, что я сделал для расширения границ его влияния. Одна минута с моим сыном — вот, о чем я прошу. Неужели это слишком много, Мэтью?

У Мэтью не было ответа. Он думал, что все это безумный кошмар, что чувство вины годами разъедало Фэлла, пока он не стал пустой оболочкой бывшего человеческого существа. Чувствовал ли он, что вокруг него начинает смыкаться могила? Неужто он так стремился получить это искупление? Причем, не от Бога и его ангелов, а от демона, который все эти годы мучил его разум? Осознавал ли он, что его амбициям пришел конец, что все, построенное им, было напрасно, и, оглядываясь назад через потухшую лампу своей жизни, пришел ли он к безумному выводу, что единственным значимым для него осталось попросить прощения у своего усопшего сына?

Мэтью не представлял, что сказать. От усилий по поиску нужных слов его отвлек корабль, который накренился на правый борт так сильно, что некоторые предметы, которые не были закреплены должным образом, упали со своих мест — в том числе и треклятый «Малый Ключ Соломона».

— Черт побери! — Фэлл ухватился за свой стол, чтобы и самому не завалиться в сторону. — Что там происходит с этим рулевым?!

В следующий миг с левого борта корабля донесся грохот, похожий на звук пушечного ядра, проходящего через дубовые доски. «Тритон» содрогнулся и застонал. Один из фонарей сорвался с крюка и упал рядом с левым ботинком Мэтью, пролив горящее масло на ковер, дополняя натюрморт из пролитого чая. Мэтью начал затаптывать горящее масло так быстро, как только мог.

— Доуз! — закричал Фэлл, и дверь тут же открылась. — Что случилось?

— Не знаю, сэр! Похоже, мы во что-то врезались.

— Так поднимись и узнай! Боже мой! — Теперь «Тритон» начал заваливаться на левый борт, заставив Фэлла еще крепче вцепиться в стол. Доуз поспешил прочь. Мэтью, оставив на ковре лишь тлеющее пятно, поспешил следом. Он хотел своими глазами увидеть, что там творится.

Бригантина раскачивалась, как будто штурвал был в руках одной из жертв «Белого Бархата» Фэлла. Мэтью услышал крики на палубе, а затем, когда ему удалось сохранить равновесие на шатких досках, он увидел, что происходит и понял, почему капитан за штурвалом действительно ведет себя очень отчаянно.

Вокруг всего корпуса «Эссекского Тритона» в ночное небо били фонтаны. Корабельные фонари отбрасывали свет на огромные блестящие фигуры, скопившиеся по левому и правому борту. Когда Мэтью бросился влево, один из китов ударил с другой стороны, и пришлось схватиться за свисающий канат, чтобы не перевернуться и не упасть в воду. Другие члены команды глазели на гигантских существ, пока сами старались удержаться на палубе. Вода хлестала через шпигаты, выливалась на доски, усиливая скольжение. Китовая пена взметнулась вверх в бурлящий воздух и обрушилась на моряков, промочив всех до нитки. Мэтью подумал, что они, должно быть, находятся в центре стаи из тридцати или более китов, и независимо от того, считали киты корабль угрозой или нет, это все равно был смертельный танец.

Существа поднимались из воды по обе стороны судна, их серые с голубым шкуры были покрыты язвами моллюсков, как поверхность каменистых островов. Брызги поднимались почти до самой грот-мачты и обрушивались вниз проливным дождем. Вместе с водой и пеной на палубу выбрасывались рыбы. Капитан По крутил штурвал из стороны в сторону, его лицо превратилось в мрачную жесткую маску, пока один кит за другим царапали своими шкурами корпус.

Повиснув на веревке, Мэтью с ужасом осознал, что эти существа могут повредить судно и в самых нижних частях… где и так уже борются с течью с помощью насосов.

Примерно через четверть минуты после того, как он это понял, Мэтью услышал резкий треск, похожий на выстрел, в носовой части.

— Что это?! — взревел По, и его крик был таким громким, что от него закладывало уши. Трудно было поверить, что этот звук может исходить из его груди. — Кто, черт возьми, стреляет?

Мэтью заметил очередную белую вспышку от выстрела. Он постарался пробраться в сторону, откуда стреляли, хватаясь за веревки, чтобы не упасть. В следующий миг он разглядел людей Фэлла — Сандерсона и Кирби — у поручней левого борта и понял, что они стреляют из пистолетов в китов, которые подплывали слишком близко. Они радостно кричали, как будто возможность лишний раз попрактиковаться в стрельбе была для них, как подарки для детей в канун Рождества. Когда Мэтью добрался до них, верзила Сандерсон выпустил еще одну пулю из своего пистолета в движущуюся фигуру, пускавшую пену, в то время как оружие Кирби дало осечку и лишь выбросило в воздух сноп искр.

— Вы двое! — закричал один из членов команды «Тритона», проходя по палубе с высоко поднятым фонарем. — Прекратите! — Но прежде, чем он добрался до Сандерсона и Кирби, корабль резко накренился на правый борт, и мужчина потерял равновесие.

Сандерсон уже перезарядил свой пистолет. Прежде чем Мэтью успел что-либо сказать или сделать — хотя вряд ли он мог сделать хоть что-то, — пистолет выстрелил в темную фигуру рядом, и Сандерсон с Кирби буквально взвыли от смеха, невзирая на тревожную качку корабля.

Мэтью уловил в соленом воздухе запах рома и понял, что эти двое взломали сундук с припасами и не сдержались, решив сделать пару-другую глотков.