Гордость Карфагена

Попрощавшись, консул повернулся и ушел. Как только он покинул зал, Масинисса повалился на софу. Запах Софонисбы наполнял его страстью и свивал кишки в тугие узлы. Как он мог такое сказать? Неужели он сошел с ума? А как же жить без нее? Он не сможет. Не сможет! Масинисса вновь и вновь повторял ее имя. Всю свою юность он думал о том, где и с кем она проводила время. Всю иберийскую кампанию он места себе не находил, боясь, что ее обесчестят. Его худшими кошмарами были сны, в которых она отдавала свою любовь другому мужчине. Как он будет жить, отказавшись от нее? Как он будет носить этот камень на шее? Нет уж, лучше просто покончить с собой. Вот именно! Он лишит себя жизни!

Масинисса позвал дворцового слугу и спросил у напуганного человека, был ли у его старого хозяина какой-нибудь яд. Конечно, ответил тот. Яд был очень хороший и многократно проверенный. Вскоре слуга вернулся, сжимая в руке небольшую склянку, украшенную орнаментом. Однако, посмотрев на нее, Масинисса понял, что не сможет убить себя. Он не был обычным человеком. Став царем, он пообещал своему народу, что поведет его в светлое будущее. Ему удалось освободить людей от тирании. Он не мог бросить их на произвол судьбы. Что с ними станет без царя? Ведь, посчитав его самоубийство предательством, Рим повернет на них свою ярость. А как быть с его великими планами, которыми он хотел возвеличить имя отца? Между прочим, это его сыновний долг! Он должен был как-то компенсировать те юношеские годы, когда еще не понимал отцовской мудрости. Он должен был жить!

Придя к этой мысли, царь вызвал старшего евнуха. Когда тот прибыл, Масинисса спокойно сказал:

— Отнеси эту склянку моей жене. Скажи ей, что я выполняю мое обещание. Она не попадет в руки римлян. Но я больше не могу быть ее мужем. Попроси Софонисбу, чтобы она выпила эту жидкость.

Человек без лишних слов взял сосуд, и когда он ушел, Масинисса попытался переключить внимание на государственные дела. Он подумал о Махарбале, который командовал кавалерией Ганнибала. Ему следовало рассказать о нем Публию. Возможно, они придумают план, который поможет им в какой-нибудь битве — если только Махарбал все еще верен Массилии. Масинисса начал просчитывать возможные варианты. Если его армия одержит еще одну победу, он может привлечь к себе от десяти до пятнадцати тысяч нумидийцев. В принципе, нужно рекрутировать и ливийцев — из числа тех, кто еще не сгорел до угольков...

Как раз в этот момент вернулся евнух. Поскольку времени прошло не так уж много, Масинисса подумал, что Софонисба не приняла склянку. Затем он испугался, что римляне обвели его вокруг пальца и похитили ее. Хотя имелись и другие варианты. Возможно, слуга не нашел ее. Или он вернулся с просьбой изменить решение. Однако евнух доложил царю, что его супруга приняла предложенный дар.

— Что она сказала? — вскричал Масинисса. — Повтори мне все до единого слова!

— Она сказала, что принимает твой дар, хотя он сильно опечалил ее. Она сказала, что хотела бы умереть другой смертью, если судьба уготовила ей погибель сразу после свадьбы. Еще царица просила напомнить тебе рассказ о Балатуре. Ни один массилиот не способен хранить верность женщине. Она просила передать, что всегда любила тебя... Только ты был центром ее мира. Затем царица выпила яд. Она выпила его без колебаний и передала мне пустую чашу.

Евнух протянул пузырек царю. Масинисса был уже в слезах, но, увидев предмет на ладони мужчины, он лишился сил и упал на пол. Когда слуга вышел из зала, царь начал корчиться на мраморных плитах, словно стараясь вжаться в их холодную поверхность и стать таким же твердым, чтобы больше не чувствовать плач сердца об убитой любви.