Гордость Карфагена

* * *

Славная была пора. Ганнибал рассчитал каждый этап кампании. В первые недели ему казалось, что он натянул все ниточки, привязанные к механизмам мира. Отбросив меланхолию, он двинулся от Тарента к Метапонту, подобрал остатки войска покойного Бомилькара и тем самым довел численность армии до тридцати четырех тысяч солдат. Чуть позже он повернул на север и направился в Апулею. Армия Ливия Салинатора шла по его следам, но проблем из-за нее было не больше, чем из-за роя комаров. Они пересекли хребет полуострова через долину Авфид и вызвали панику в городах Ноле и Беневенте. Его отряды перемещались в ленивом темпе, очищая страну от припасов и богатств в почти праздничном настроении. Раннее лето и цветущий край — все принадлежало только им. Солдаты с варварской радостью грабили население. Командир знал, что Мономах крал детей у местных жителей и затем жертвовал их Молоху. Это тревожило его больше, чем он признавал, но Ганнибал впервые дал волю желаниям другого человека. Возможно, Молох действительно хотел больше крови, чем они пролили. Пусть будет так.

Выйдя на Виа Аппия, они с трудом продвигались под шквалами летних дождей. В одно мгновение мокрые, в другое — сухие, солдаты мерзли под дождем и потели под горячим солнцем, чтобы через час вновь задрожать от холода. Ганнибал спрашивал воинов, как им нравилось это ритуальное очищение. Сие благодать, данная богами, говорил он шутливым тоном. Небожители хотят смазать их военную кампанию, чтобы она лучше скользила. Приблизившись к Капуе, они немного замедлили движение, пока разведчики собирали сведения о текущей обстановке. Близ города расположились армии Клавдия Нерона, Аппия Клавдия и Фульвия Флакка. Их общая численность составляла почти шестьдесят пять тысяч солдат. Прервав рытье подкопов, они построили внешние защитные укрепления. Чтобы атаковать их, африканцам пришлось бы создать второе кольцо осады. Ганнибала терзали сомнения. Убийцы его брата находились в непосредственной близости, и желание отомстить за Гасдрубала горело в нем жарким огнем. Тем не менее он решил придерживаться первоначального плана.

Карфагенская армия двинулась по обходному пути, который привел ее к старому лагерю на склоне горы Тифат. Оттуда они спустились к Капуе, сразились вечером с легионами Фульвия, затем отошли назад, как будто хотели подготовиться к новой битве, назначенной на следующий день. Но африканцы не стали разбивать лагерь. Еще до наступления ночи они сформировали походную колонну и отправились в путь. Ганнибал послал в Капую гонца, который знал, как проникнуть в осажденный город. Командир просил горожан не бояться внезапного исчезновения карфагенской армии, поскольку оно являлось частью его грандиозного плана.

Солдаты, закинув пожитки на плечи, пошли на север — мимо Казилинума, через Волтурн вокруг Калеза и Теана. Они вышли на Виа Латина и направились к Риму. Африканцы жгли за собой мосты, уничтожали зерновые поля, грабили страну и приводили людей в такой же ужас, как после победы при Каннах. Все это осуществлялось по указанию Ганнибала, так как он преследовал двоякую цель. Посеяв страх в столице, он надеялся отвлечь на себя римские армии и тем самым прекратить блокаду Капуи. Зная подводные течения и мели в Сенате, он молил богов о том, чтобы действия Публия были преданы порицанию и чтобы молодого консула отозвали из Африки. Насколько он знал, Рим всегда принимал решения, исходя из собственных интересов. Так должно было случиться и теперь.

Они перешли реку Анио и встали лагерем на берегу. Рим находился на расстоянии утреннего марша. Следующие сут ки Ганнибал провел в покое, позволив нумидийцам порезвиться на виду у города. Он считал, что каждый новый день наполнял врагов все большим беспокойством. И действительно, по словам информаторов, Рим пребывал в неописуемом смятении. Несмотря на запреты властей, горожане собирались на улицах и в храмах, оплакивая свою надвигавшуюся гибель. Они думали, что африканский палач в конце концов решил закончить затянувшийся спор. Женщины рвали волосы на головах и рыдали у священных алтарей, с воздетыми руками умоляя богов о спасении, завывая все громче и громче, чтобы выделиться в толпе хотя бы силой своих легких. Какой-то раб африканского происхождения, замеченный на улице ранним утром, заставил нервных горожан поверить, что враг уже прорвался в город. Этот случай вызвал ужасный переполох, жителей удалось успокоить лишь к вечеру. На улицах и площадях появились охранники. Солдат расставили по всему периметру стен, у крепости и в Капитолии. Мужчины брали с собой оружие даже в бани. Часовые нервно ожидали сигнала тревоги. Паника была столь велика, что Сенат восстановил в звании всех бывших консулов и диктаторов. Это, в свою очередь, привело к еще большей путанице. Затем пришла весть, что Фульвий оставил Капую и двинулся в Рим по Виа Аппия. Такой отклик соответствовал плану Ганнибала. Он воспринял эту весть как знак судьбы. Но командир не мог пойти на Рим без согласия армии.

Ранним утром он собрал свое войско и обратился к солдатам с речью. Трава и деревья сверкали росой. Небо было ясным и чистым. Командир шагал перед плотными рядами воинов, держа под мышкой курицу. В другой руке он сжимал горсть пшена. Его голос гремел в тишине. Сначала он спросил у воинов, кто из них четыре года назад переходил с ним через Альпы? Кто из них участвовал в битвах при Тицинусе, Требии, Тразимене и Каннах? Конечно, лишь немногие были рядом с ним все это время. Он взобрался на ствол упавшего дерева, половину которого распилили на дрова. Солдаты оживились и начали подталкивать друг друга, желая подойти поближе к командиру. Некоторые смельчаки устроились на том же дереве, с трудом удерживая равновесие, пока другие воины напирали на них. Ганнибал осмотрел свою армию и сказал, что сейчас они воспользуются римским методом предсказаний и оценят, насколько благоприятен нынешний день. С этими словами он бросил на землю пшено, которое сжимал в кулаке. Солдаты отступили назад, освобождая пространство. Командир схватил обеими руками трепыхавшуюся курицу и отпустил ее на свободу. Птица яростно замахала крыльями, но, увидев людей, собравшихся вокруг, решила вести себя осторожно. Нервно подергивая головой, она прошла по пятачку открытого пространства.

Наблюдая за птицей, Ганнибал прокричал:

— Вы будете убивать римлян, пока ваши мечи не согнутся и не затупятся от ударов по их костям. Вы увидите, как они побегут перед вами, озираясь, словно дети, испугавшиеся ночного чудовища. Вы сотни раз совершите невероятные подвиги и громко посмеетесь, глядя на трупы врагов. Вы будете смеяться?

Солдаты ответили, что будут.

— Тогда вы будете щедро вознаграждены за это. Клянусь богами, вы будете вознаграждены. Какая армия заслужила победу больше, чем наша? Ваша храбрость будет воспеваться долгие века...

— Смотрите, птица клюет зерно! — закричал какой-то солдат. — Курица набивает брюхо!

Когда эта новость пронеслась через толпу, Ганнибал продолжил речь:

— Посредством этой птицы боги говорят нам, что день будет нашим. Мы тоже будем клевать наших жертв. Сегодня вы увидите ненавистный город. Я знаю, что с самого начала вам не терпелось захватить его. И вот это время пришло. Мы идем на Рим!

Командир взобрался на последнего уцелевшего слона из той партии, которую они получили после Канн. Ему нравилось созерцать свою армию на марше. Люди и животные двигались через сельские угодья, через поля и поселения крестьян. Солдаты прыгали через оросительные канавы и пригибались под ветвями деревьев. Они поднимались на холмы и спускались в пологие ложбины. Нумидийцы скакали в начале колонны. Некоторые солдаты в порыве энтузиазма, бежали впереди, как дети, которым не терпелось увидеть давно обещанное зрелище. Ганнибал потребовал у слуги мешочек африканских фиников. Он грыз их, покачиваясь на спине слона в такт медленной походке огромного животного.

Проехав седловину двух холмов, Ганнибал увидел далекие очертания города. Если бы он шел пешком, а не сидел верхом на слоне, то остановился бы на этом месте, потому что картина, представшая перед ним, затронула его сердце. В одно мгновение радостная улыбка сошла с лица командира, и единственный глаз стал центром его бытия. То был самый впечатляющий и величественный вид в его жизни. Холмистая сельская местность и луга обрывались у могучих стен латинской столицы. На фоне зеленеющих холмов, окружающих город, Рим выглядел вздутым шрамом на теле страны. Стены поднимались на высоту, в десять раз превышавшую средний рост человека. Они тянулись вдаль изогнутой линией, с башнями, размещенными на равном расстоянии друг от друга. Каменные блоки были настолько гладкими, что отражали свет солнца. Даже на расстоянии Ганнибал видел, что на стенах собралось множество горожан. Весь верхний край ощетинился копьями и дугами луков. А дальше простирался огромный город. Командир осмотрел знаменитые холмы, перечисляя в уме их названия: Квиринал и Виминал, Эскви лин, Келиан и Палатин, Авентин и Капитолий. В каждой части города возвышались каменные здания. Храмы чередовались с дворцами. Черепичные красные крыши напоминали спины рыб. Над ними поднимался пар. Влага ночного дождя испарялась под солнцем. Между домами тянулись узкие аллеи. На возвышениях зеленели деревья. Когда бриз дунул в лицо, издалека донесся терпкий запах, соединявший в себе вонь нечистот и ароматы пищи, миазмы мочи и благовоние ладана — запах римской культуры. Извилистая лента Тибра сияла, как будто вместо воды в реке струилось расплавленное серебро.

Рим! Наконец-то Рим!

Солдаты, первыми увидевшие панораму города, замедляли шаг, спотыкались и сталкивались друг с другом. Они не сводили взглядов с жемчужины Италии. Наверное, если бы Ганнибал не продолжал движение, многие из них остановились бы, чтобы полюбоваться этим зрелищем. Но после нескольких мгновений тишины африканские генералы, капитаны и ветераны вспомнили о собственной гордости. Нумидийцы заверещали, заулюлюкали и помчались вперед на быстрых конях. Галлы закричали о том, что они вернулись забрать богатства, которые не успели унести отсюда годами раньше. Они и иберийцы задули в длинные трубы. Казалось, что тысячи оленей взревели в период гона. Латинские отряды запели военные песни. Ганнибал взмахнул рукой, направляя свою армию к стенам Рима.

Он остановился на лугу перед воротами чуть дальше дистанции полета выпущенных стрел. Развернув слона, командир проехал вдоль стены, нахваливая искусство местных каменщиков и бросая вызов римскому гарнизону. Кто здесь главный, спрашивал он у людей на стенах. Может, кто-то из властей объявит себя? Неужели Фульвий, этот хитрый и коварный воин, не успел примчаться на защиту города? Кому ему направить свои условия? Или римляне все же наберутся храбрости и выйдут на поле, чтобы решить спор как воины, а не трусливые женщины. Его армия уступает в численности легионам, укрывшимся в городе, но воины Ганнибала не боятся трудностей. Так как насчет битвы после полудня? Нет? Не сегодня? А может быть, завтра? Затем он начал предлагать горожанам доступные цены за надел земли, который сейчас отводился под Форум. Чем раньше они начнут торг, тем выгоднее будут сделки. Он не желал проводить политику дискриминации. Он был согласен принять в уплату даже римские монеты.