Гордость Карфагена

* * *

Завершив осаду Сагунтума, Ганнибал распустил иберийские отряды по домам, чтобы те провели зиму с семьями и вернулись к нему весной, готовые отправиться в поход к вечной славе. Однако сам командующий и его генералы почти не отдыхали. Иногда членам семьи казалось, что Ганнибал вообще не возвращался с поля боя. Он неделями жил в тренировочных лагерях, а когда бывал дома, то с утра до ночи проводил советы и встречи, на которых составлял сезонные планы, диктовал письма иноземным лидерам и заслушивал донесения разведчиков. Задуманный им проект представлял собой огромную путаницу военных, географических, культурных и денежных вопросов. В расчет принимались тысячи деталей, включая расстановку политических сил в различных племенах, комплектацию обозов с припасами и амуницией, обсуждение морских маршрутов и физического состояния слонов.

Он тренировал ливийских ветеранов до изнеможения. Их поднимали раньше зимнего рассвета и отправляли в дальние походы при полном обмундировании, с полевыми кухнями, животными и осадными орудиями. Они карабкались к горным вершинам, увязая в снеге по колено и взбираясь по скалистым склонам. С помощью веревок солдаты поднимали вверх вьючных животных, чьи ноги и бока были смазаны жиром. Ливийцы дивились тому, как их дыхание оставляло в воздухе следы. Они постепенно привыкали к холоду. Из Карфагена по морю доставили новую партию слонов — в основном, из лесистых холмов Северной Африки. Они были меньше слонов из южной саванны и уступали в размерах азиатским породам, но каждое животное представляло собой четырехногий безжалостный таран. При умелом обращении погонщиков они могли выкашивать ряды врагов. Один их вид мог проложить дорогу через орды варваров, населявших земли между Иберией и Римом. Кроме того, Ганнибал нанял несколько отрядов балеарских пращников. Его восхищала прицельная точность их бросков и то, как они превращали небольшие камни в смертельные снаряды, летевшие с огромной скоростью. По его распоряжению часть иберийского войска была отправлена в Африку для защиты Карфагена, а взамен ему прислали нумидийцев и ливийцев, которые должны были оберегать Иберию в отсутствие Ганнибала. Он надеялся усилить верность воинов, удерживая их вдали от родных мест, подальше от соблазнов пустынь и от карфагенских властителей. Командир направил послов в племена, чьи территории он планировал пересечь — к грубым галльским и кельтским народам, с которыми ему хотелось бы дружить, а не вести сражения.

За несколько дней до того, как зима Средиземноморья ослабила хватку на Новом Карфагене, Ганнибалу доставили подробную карту тех территорий, через которые он собирался вести войска на Рим. Уединившись в своих покоях, он расстелил пергамент на столе и склонился над ним. Альпы на карте выглядели зубчатой линией пиков, напоминавшей изогнутый шрам. Несколько обозначенных перевалов не сопровождались указаниями о высоте, рельефе и наличии фуража. Для выбора маршрута ему не хватало сведений. А как относиться к рассказам о пронзавших небо горных пиках, о вековых льдах и лавинах, при которых снег и скалы стекали вниз стремительным потоком, похожим в одно мгновение на воду, а в следующее — на застывший монолит? И как слоны перенесут подобные условия? Некоторые погонщики утверждали, что животные погибнут от холода. По мнению других, толстая кожа должна была защитить их от низкой температуры. Он слышал, что во льдах на севере находили бивни и скелеты могучих зверей. Они были гигантами. Если эти существа вырастали там до таких больших размеров, то, возможно, климат не представлял собой столь страшной угрозы для слонов, как полагали люди.

Названия племен — при условии, что их написали правильно — основывались на природных чертах тех мест: вольки, кавары, аллоброги, трискастины, турины, ценоманы... Интересно, какими они были людьми? О некоторых из них он слышал по давно наведенным каналам общения. Например, инсабры и бойи враждовали с Римом и проявляли интерес к его планам вторжения. Другие племена были знакомы ему только по названиям, слухам и очевидным выдумкам. Поговаривали, будто белокурые существа, обитавшие в холодных регионах, имели бледный цвет кожи и выглядели как мраморные статуи. Они отличались от обычных людей высоким ростом и лютой свирепостью. Эти варвары пили кровь убитых героев и украшали свои лачуги костями и черепами врагов. Они сражались с дикой отвагой, не боялись смерти и без колебаний отдавали жизнь в обмен на славу. По рассказам странников, они шли в бой почти обнаженными, надевая только штаны, чтобы прикрыть свое мужское достоинство. Какая странная причуда — стыдиться мышц, волос и плоти на собственных бедрах и гениталиях! Ганнибал не знал, насколько точными были эти сведения, но он понимал, что ошибки в них могли являться отклонениями от еще более странных и невероятных истин.

Стоя над картой, он чувствовал румянец на щеках. При всей своей информативности рисунок не позволял принять адекватного решения. Пером, нарисовавшим контуры Альп, водила лишь одна рука. Это был не действительный мир, а только смутные и неполные его очертания. Но вскоре придет день, когда Ганнибал сам оценит реальность этих гор и обитавших там народов. Он почувствует острые камни под своими сандалиями и осмотрит вершины, покорившиеся ему во время марша. Он увидит глаза варваров, почувствует запах их дыхания, пожмет им руки в дружеском союзе или прольет кровь в сражении с врагами. Какое странное мгновение! Тысячи жизней начинали зависеть от планов, которые он сейчас выстраивал из воздуха в спокойном уединении. Жаль, что в этот миг рядом с ним не было отца, который разделил бы его восторг. Командир решительно изгнал такие мысли из ума. Неопределенность и сожаления были оковами, которые ограничивали действия людей.

Когда он снова склонился над картой, в дверном проеме появилась Сапанибал. Постояв мгновение в молчании, она переступила порог и кивнула слуге, ожидавшему у входа. Раб склонил голову и выскользнул из комнаты, оставив двух родственников наедине. Это была их первая встреча с глазу на глаз в нынешнем году.

— Надеюсь, я не помешала тебе, брат, — промолвила Сапанибал .

Ганнибал поднял голову и обернулся. При виде сестры его лицо несколько раз изменило выражение. Сначала он встретил ее суровой хмуростью военачальника. Затем на его губах заиграла снисходительная усмешка брата, а затем пришла честная усталость, которую он показывал лишь нескольким людям в мире.

— Мне многое мешает, сестра, но ты всегда желанная гостья.

— На самом деле я пришла как посланница твоей возлюбленной супруги. Она тревожится о тебе и боится, что ты можешь простыть на своих зимних тренировках.

Ганнибал улыбнулся и покачал головой.

— Она боится за меня сейчас, когда я просто готовлюсь к войне? Вы, женщины, странные создания. Вы с гордостью провожаете меня на сражение, но тревожитесь о каком-то малом недуге.

— Небольшие неприятности часто приводят великих людей к печальной кончине. Поверь мне, не одна Имилце волнуется о твоих чрезмерных нагрузках.

— Чрезмерных нагрузках? — вскричал Ганнибал. — О чем ты говоришь, сестра? Чтобы спланировать грядущую кампанию, мне нужно думать день и ночь. Просто ты привыкла жить в штиле. Иди и посмотри, как делается буря!

Он поманил ее к столу.

— Несмотря на свою красоту, эта карта очень неточна и изобилует пустыми пространствами, которые мне придется заполнить смертью многих солдат. Ты знакома с моим планом?

— Мне не позволено участвовать в военных советах, — ответила Сапанибал. — До меня доходят только домыслы и слухи.

Ганнибал сомневался, что осведомленность его сестры столь ограничена. Тем не менее, он начал с простых объяснений:

— Я намечаю наземную атаку. Так как римляне разрушили наш флот во время последней войны, они считают, что находятся в полной безопасности. Природные преграды кажутся им неодолимыми. Наша армия не может переплыть через море. А с севера их защищают Альпы и Пиренеи. Так, по крайней мере, думает Рим. Мои осведомители сообщают, что наши враги намерены вести войну по своим правилам. Они ожида ют, что я буду укрепляться здесь, в Иберии — сидеть и ждать, когда они одержат надо мной победу. Это их ошибка.

Он замолчал и посмотрел на стол. Сапанибал язвительно спросила:

— Мой брат решил изменить карту мира? Убрать все то, что не устраивает его?

— Карта останется такой, какая есть, — ответил Ганнибал. — Этой весной мы пройдем вдоль побережья Средиземноморья, ранним летом пересечем Пиренеи, в июле приблизимся к Роне, а осенью перейдем через Альпы. Я задумал долгий и трудный поход, но он вполне возможен. Вся его сложность в том, что мы будем первыми. Вспомни о подвигах Александра, когда он вновь и вновь совершал невообразимые поступки. Что скажешь о моем плане?

Сапанибал засмеялась.

— Командир интересуется мнением женщины в вопросах войны?

Ганнибал молча смотрел на сестру, ожидая ответа. Среди детей Гамилькара она была старшей и, несмотря на слабый пол, равнялась брату по уму и мудрости. Они оба знали это. Сапанибал приучила Ганнибала к уважению с самых ранних лет, когда превосходила его в физической силе. Даже в юности во время бойцовских поединков она, обладая стройной длинноногой фигурой, время от времени побеждала его эффектными бросками. Двенадцатилетняя девочка в первом цветении ранней женственности ни в чем не уступала девятилетнему мальчишке. Ганнибал не забывал об этом. Его почтительность оставалась неизменной и в спорах, и в согласии. Поэтому, да, он интересовался ее мнением и знал, что она могла дать ему толковый совет.

— Твой план лучший из лучших, — сказала Сапанибал. — Отец гордился бы тобой. А что будут делать остальные? Какие судьбы ты приготовил своим родственникам?

Ганнибал отошел от стола и покрутил плечами, как будто снова занялся физическими упражнениями. Он сел на стул и начал вращать головой, стараясь ослабить напряжение позвоночника. Кости издали громкий треск, однако, судя по гримасе командира, он не получил желаемого облегчения.

— У каждого будет своя часть игры, — ответил он, — хотя я еще не уточнил конкретные детали. Вскоре все станет на свои места. Но, что касается тебя, то я прошу...

— Я могла бы сопроводить твою супругу в Карфаген и познакомить ее с матерью и Софонисбой. Пусть она лучше узнает традиции нашей страны.

Выждав краткую паузу, Сапанибал добавила:

— Если ты не против, брат.

— Похоже, ты не питаешь любви к моей жене, не так ли?

— Разве это важно? — с обычной грубоватой честностью спросила его сестра.

Она подошла, встала за спиной Ганнибала и оттолкнула его руки, массировавшие шею. Положив ладони на твердые бугры его плечевых мышц, она начала сжимать и отпускать их, сжимать и отпускать.

— Я уважаю Имилце, — сказала она. — Вот что важно. Я понимаю ценность твоего союза с ней — особенно здесь, в Иберии. Она нравится местным племенам, и это хорошо для Карфагена. И потом, брат, я понимаю твою привязанность к ней.

Сапанибал вдавила большие пальцы в спину Ганнибала. Ее сила удивила его. Казалось, что он наткнулся спиной на два сучка корявого дерева. Он хотел обернуться и посмотреть на ее руки, но она удержала его.