Король Теней

Солнце поднялось выше, средиземноморская жара усилилась. День продолжался.

Примерно через час после того, как лодка достигла берега, а люди отправились на поиски пресной воды, Мэтью был на палубе, когда впередсмотрящий окликнул капитана Брэнда:

— Сэр! Маленькая лодка огибает мыс с востока!

И правда, это было похоже на рыбацкое судно около двадцати пяти футов в длину с одной мачтой. Брэнд наблюдал за его приближением через подзорную трубу. Мэтью тоже проявил к нему живой интерес.

Хадсон нашел место, чтобы устроиться на досках в тени, однако при тревоге он вскочил, как гончая, почуявшая лису, и встал рядом с Мэтью у кормы по правому борту. Мэтью отметил, что от Великого не укрылся пистолет Брэнда, однако он не предпринял отчаянных попыток выхватить его.

Рыбацкая лодка подошла, ее парус наполнял бриз, а сеть висела на сушилке на корме. Когда судно приблизилось, можно было увидеть четырех человек. Все они были одеты по погоде, а один — рулевой — был без рубахи. Все они сосредоточились на «Немезиде», не разговаривая друг с другом. Казалось, столь крупный корабль удивил их. И тем крупнее он казался, чем ближе они подбирались. Оружия не было видно, однако Брэнд достал пистолет и положил его на коробку с компасом рядом со своей правой рукой.

— Мистер Страуд! — позвал он человека ДеКея, который стоял у перил, наблюдая за приближением лодки. — Подойдите сюда и, пожалуйста, держите пистолет наготове.

Лодка была почти рядом. Ее парус опустился, чтобы судно могло дрейфовать недалеко от «Немезиды». Мэтью и другие увидели, что вся команда на борту была темнокожей, но они отличались от африканцев. Казалось, средиземноморское солнце годами опаливало их кожу, чтобы сделать ее цвета красного дерева.

Когда рулевой без рубахи повернул лодку так, что ее корпус мягко поцеловал «Немезиду», один из мужчин, стоявших на носу — темноволосый темнобородый и жилистый — очевидно, из-за физического труда, — обратился к наблюдавшим за ними, и Мэтью показалось, что незнакомец говорит на смеси языков. Никто на борту «Немезиды» не знал этого наречия, поэтому после затянувшегося молчания мужчина задал другой вопрос.

Мэтью не был экспертом в лингвистике, но ему показалось, что он слышит мешанину из итальянского, французского и греческого языков с добавлением щелканья губами на определенных слогах и почти музыкальных спадов и подъемов интонации и темпа. Он никогда не слышал ничего подобного, как и остальные. Из-за тишины складывалось впечатление, что «Немезида» полна призраков.

Наконец Брэнд прочистил горло и громко спросил:

— Кто-нибудь из вас говорит по-английски?

Люди на лодке переглянулись. У них был такой же отсутствующий вид, что и у экипажа «Немезиды» несколько секунд назад.

— Очевидно, — тихо сказал Хадсон, наклоняясь к Мэтью, — у нас некоторая проблема в общении.

— Английский! — повторил Брэнд. — Кто-нибудь говорит?

Молчание продолжилось.

— Я думать… я немного знать этот язык, — сказал рулевой без рубашки. Он произнес эту фразу с таким трудом, будто его рот был наполнен иглами терновника, а челюсти были сделаны из ржавого железа.

Это был пожилой джентльмен, хотя по потемневшей и высохшей коже с множеством морщин трудно было представить, сколько именно ему лет. Мэтью подумал, что, возможно, за семьдесят. У него была длинная белая борода и копна вьющихся белых волос. Он был худым и невысоким — на два или три дюйма выше пяти футов.

Когда рулевой произнес эти слова на странном для местных диалекте, остальные уставились на него с полным непониманием, а затем начали говорить с ним на смеси языков. Рулевой отошел со своего места и подошел чуть ближе, обратившись к капитану Брэнду:

— Мы… — он сделал паузу, чтобы подобрать слово, — приветствовать вас!

— Что это за остров?

И снова местному жителю потребовалось несколько мгновений, чтобы переварить вопрос и выдать ответ:

— Голгофа.

— Капитан Эван Брэнд корабля «Немезида». — Он коснулся своей груди, чтобы подчеркнуть свои слова, будто разговаривал с существом из другого мира или с ребенком-идиотом.

Седобородый рулевой заморгал от яркого солнца. Он обвел взглядом очертания корабля, а затем уставился на остальных наблюдателей, разглядывавших его, включая Хадсона и Мэтью. Затем он снова обратил внимание на Брэнда, поднял левую руку и положил ее на свою покрытую белыми волосами грудь.

— Мой имя… Фрателло[23] корабля «Амика».

— Итак, мы, кажется, достигли взаимопонимания, — быстро заметил Брэнд, обращаясь к Страуду. Затем вновь заговорил с Фрателло: — У нас проблемы с рулем. Сейчас этим уже занимаются мои люди. Мы ожидаем, что все будет в порядке уже через несколько часов. Кроме того… — Он остановился, явно видя, что старик путается в словах и спросил: — Вы понимаете меня?

— Проблемы с рулем, — последовал ответ и кивок. — Где… вы уплывать?

— Из Лондона.

— Где?

— Лондон, Англия. Держим путь в Венецию.

— Венеция?

Капитан нахмурился.

— Венеция, Италия. Вы разве не знаете, где это?

Фрателло заговорил с остальными на свое языке. После коротких переговоров он ответил на вопрос Брэнда:

— Мы здесь… иметь собственный мир.

— Ясно. Что ж… я подумал, что мы могли бы пополнить здесь свои запасы воды, пока стоим на якоре. А это, повторюсь, не продлится долго. Я послал вперед береговой отряд, чтобы заполнить пару бочонков. Вы не против? Я имею в виду… вы все.

— Вода, — кивнул Фрателло. — Да. Иметь много колодец. Но… я прошен…— Он сделал паузу, и Мэтью увидел, как его губы шевелятся, будто бы переводя с языка острова на английский. — Мы прошены… — исправился Фрателло, — приглашать вас… всех вас… пир. Сегодня ночью.

— Пир? Не понимаю, — покачал головой капитан.

— Мы видеть вас сегодня утром… Слово… «прибыть» в городе говорить. Так что… чтобы… — Он снова поколебался, подбирая слова. — Посетители. Пировать в дворец!

— Во дворце?

— С король Фавор.

— У этого острова есть король, — сказал Хадсон с кривой ухмылкой, которую Мэтью проигнорировал. — Если мы правильно разыграем наши карты, — шепнул Хадсон, — то можем всю эту шайку бросить в подземелье.

— Пир, — пробормотал Брэнд. По его ровному тону Мэтью понял, что приглашение пока не укладывается у капитана в голове.

— Много еды, — продолжал Фрателло. — И вино. Много вино с наши… виноградники.

— Что ж, я… должен спросить об этом своего господина. Я хочу сказать, мы всего лишь…

— Спросить своего господина о чем, капитан? — ДеКей возник посреди разговора тихо, как тень. На нем была широкополая белая шляпа, отбрасывающая достаточную тень на его маску, и это было необходимо, поскольку местное солнце вряд ли собиралось щадить воск. Позади ДеКея стоял высокий уродливый Кардинал в своей черной рясе. В свете дня он выглядел хуже обычного, потому что его кожа была почти такого же цвета, как шляпа ДеКея.

Брэнд потратил около минуты на то, чтобы разъяснить хозяину «Немезиды» положение дел. ДеКей слушал, опустив лицо, но островитяне, разумеется, разглядели его маску. И где, спрашивается, взять непроницаемую стену, когда она так нужна?

— Голгофа, — наконец сказал ДеКей, поднимая голову и обращаясь к Фрателло. — С какой страной аффилирован ваш остров?

— Язык, сэр, — пришел на помощь Брэнд, когда Фрателло промолчал. — Они не очень хорошо говорят по-английски. И я бы посоветовал вам говорить медленнее, чтобы они могли вас понять.

— С какой страной вы торгуете? — спросил ДеКей.

— Торгуете? Торговать? — Фрателло нахмурился, пытаясь понять, что означает это слово, а затем закивал: — Не иметь никакой торговать. Все здесь… у нас есть.

— Такой маленький остров — и независимая страна? — удивился ДеКей, его слова были обращены к капитану. Затем он заговорил с Фрателло, произнося каждое слово четко и медленно: — Почему ваш король хочет, чтобы мы пировали с ним?

— Мало посетитель! Король Фавор говорит… отмечать этот день!

— Я полагаю, — вкрадчиво произнес ДеКей, — было бы невежливо отказаться.

— Я бы не рекомендовал соглашаться, — возразил Блэк. — Эти люди могут быть дикарями и попытаться убить нас, как только мы сойдем с корабля.

Мэтью не сумел прикусить язык и сказал:

— И это говорит самый страшный зверь и убийца на этом корабле.

Ответа он не получил. Никто толком не среагировал на его замечание, разве что спина Блэка слегка напряглась.

— Независимая страна, — повторил ДеКей и поднял палец, коснувшись своей маски на подбородке. — Теперь меня это интересует. Адам, разве ты не хочешь встретиться с королем?

— Единственный король, встречу с которым я предвкушаю, это мой хозяин.

— Хм. — Глаза ДеКея — оба, фальшивый и настоящий — окинули красные скалы и зеленые лесистые холмы за ними. Вдалеке безмолвно возвышался окутанный туманом конус вулкана. — Мы принимаем приглашение, — сказал он Фрателло. — Каковы условия? — Когда Фрателло остался нем, ДеКей перефразировал свой вопрос: — Как мы будем добираться до дворца?

— Большая лодка. Приходить на закате. Приветствуем вас!

— Сообщите своему королю, что мы рады присутствовать на этом празднике. — И снова в ответ на неуверенное молчание Фрателло ему пришлось сказать проще: — Мы благодарны. И будем готовы.

Фрателло кивнул, дав знак, что понимает. Он вернулся к штурвалу, парус был поднят, и «Амика» отплыла от «Немезиды», чтобы снова обогнуть мыс.

— Это ошибка, — сказал кардинал. — Мы должны оставаться здесь, пока работы не закончатся, а потом…

— Осади, Блэк, — прервал его ДеКей, демонстрируя своим видом полное превосходство. — Ты можешь оставаться здесь, если тебе угодно. Для охраны корабля хватит трех человек. Брэнд, я ожидаю, что на этом событии у нас также будет вооруженная охрана. Ты понял?

— Да, сэр.

— Пир и король. — ДеКей повернулся к молодому решателю проблем. — Что скажете на это, Мэтью?

— Да здравствует король Фавор, — ответил Мэтью. — Кем бы он ни был.

— И мы это выясним, не так ли? — В его здоровом глазу мелькнул коварный огонек. Затем он обратился к Брэнду: — Как продвигаются работы?

— Они в процессе, сэр. Но еще многое предстоит сделать.

— Очень хорошо. Я хочу, чтобы с первыми лучами солнца этот корабль поднял паруса. Доброго дня, джентльмены. — Приподняв шляпу, ДеКей вернулся вниз. Блэк несколько раз прошелся взад-вперед от кормы к носу, а затем, испытывая явное отвращение к дневному свету, вернулся в свое удобное святилище.

— У нас шесть часов до захода солнца, — сказал Хадсон, когда они с Мэтью снова остались одни у перил. — Я скажу тебе вот что: ты можешь чувствовать ошибочную потребность защитить этого старого сукина сына, но я — нет. Когда мы уберемся с этой посудины, я возьму в руки пистолет и больше не вернусь. Я просто хочу убедиться, что ты не станешь мне мешать.

— Разумно ли давать себя убить, прежде чем ты сможешь насладиться королевским пиром?

— После пира. И ты ошибаешься: я не собираюсь давать себя убить — ни сегодня, ни завтра, ни в следующем месяце в Венеции.

— Я думал, твоя цель, когда ты ввязывался в эту авантюру, состояла в том, чтобы защитить меня.