Оружие Вёльвы

Глава 13

Проснувшись утром, Снефрид вернулась к этим мыслям еще до того, как открыла глаза. Не разум, но что-то другое в ней уже знало: этот день станет переломным в ее жизни и нельзя терять времени.

Ульвар. Она знает, что он жив, и она знает, где он находится. Месяц, даже две недели назад, когда к ним приехал Рандвер, мысль отправиться к Ульвару в ту далекую Меренланд, в город с красивым названием Серебряные Поля, казалась совершенно безумной. Сейчас, когда Снефрид лишилась всех близких людей, но не избавилась от смертельной опасности – и для себя, и для того, кто оказался на ее попечении, сам об этом не зная, – все стало иначе. Удерживая ларец у себя, она рискует своей жизнью; отдав его Вегарду, погубит Эйрика. Единственный достойный выход – скрыться на край свет и унести ларец с собой.

Снефрид понимала: вражда Бьёрна конунга и Эйрика затрагивает не только их двоих. В сражении между ними придется участвовать многим свеям, а его исход определит, кто будет владеть Свеаландом. Можно было подумать, а стоит ли вмешиваться. Но Снефрид не сомневалась, что Хравнхильд не осталась бы в стороне, а значит, и у нее выбора нет. У Бьёрна конунга есть вирд-кона. Так пусть и Эйрик получит свою. Она обязана отомстить за Хравнхильд, ее призывает к этому родственный долг, а значит, у нее нет иного пути, кроме борьбы с Бьёрновой вирд-коной и с ним самим.

Итак, она возьмет на себя обязанность помогать Эйрику и объявит об этом его матери. А та в ответ поможет ей пересечь море и попасть в Альдейгью на его восточном берегу. Наверняка госпоже Алов это под силу; она знает людей, обладающих кораблями и совершающих такие путешествия, и велит им взять Снефрид с собой. Она уедет к Ульвару и увезет ларец. Это его ларец, и раз он жив, пусть сам за ним и смотрит.

Все эти годы Снефрид мало скучала по Ульвару и почти забыла его, но теперь он снова ожил в ее памяти, почти такой же привлекательный, как восемь лет назад, когда она решила, что им пора справить свадьбу. Конечно, он изменился, стал похожим на Рандвера: после сарацинского похода у него такой же густой загар, могут быть шрамы, хазарская серьга… Этот взгляд, сосредоточенный и чуть отстраненный, будто краем глаза он всегда следит, не слишком ли близко подкралась смерть. Но ему все это пойдет. И, наверное, три года трудного похода, из которого он сумел вернуться живым, сделали его менее легкомысленным. Снефрид хотелось в это верить. Если только она сумеет к нему попасть, они заживут на новом месте, счастливо и в безопасности. На те деньги от продажи хуторов, что она привезет, они заведут хорошее хозяйство и ни в чем не будут знать нужды. Не зря же тот город называется Серебряные Поля, да и Рандвер говорил, что там дешева пушнина и это хорошо для торговли…

Теперь, когда Снефрид все обдумала, медлить стало нестерпимо. К чему сидеть в Лебяжьем Камне, собирая урожай вздорных сплетен? Шло самое светлое время года, погода была хорошей, и казалось, что все пути открыты и нет ничего невозможного – нужно только решиться. В тот же день, прямо за завтраком, Снефрид объявила Фридлейву о своем желании поехать к госпоже Алов и самой рассказать ей о смерти Хравнхильд. Как она и ожидала, Фридлейв это желание горячо поддержал: он был всегда рад случаю съездить в Тюлений Камень.

– Поедем завтра! – оживился он. – Встанем пораньше, сядем в лодку и отправимся!

– Так и сделаем, – согласилась Снефрид. – А сегодня я съезжу в Каменистое Озеро. Мне нужно забрать еще некоторые вещи моей тетки, я второпях кое о чем забыла. Там остались кое-какие подарки от госпожи Алов, и будет лучше, если я возьму их с собой.

– А ты не боишься? – нахмурилась Тордис. – Что если тот убийца рыщет в округе, и возле теткиного дома ты на него и наткнешься?

– Я дам тебе пару человек, если хочешь, – предложил Фридлейв. – Но не думаю, что Триди еще где-то здесь. У Каменистого озера его уже искали, но с того дня его никто во всей округе не видел. Думаю, он уже убрался как мог дальше, чего ему здесь теперь делать? Только ждать, что его найдут мстители за Рандвера, а он же не так глуп?

– Не думаю, что в ближайшее время нам грозит его увидеть, – согласилась Снефрид. – Этот человек вовсе не глуп и очень осторожен. Сейчас, когда его ищут, он где-то скрылся и затаился. Он может появиться снова, но только когда все успокоится. Так что я пока оставлю мою служанку здесь и съезжу сама.

Сразу после еды Снефрид попросила оседлать Ласточку и отправилась в путь. Не желая привлекать внимание, она надела простое серое платье и некрашеный чепчик, под который убрала заплетенные в косы волосы. Верхом на серой Ласточке она в этом наряде выглядела как некий альв, доступный лишь избранному взору, как живая тень. Она и правда не особенно боялась встретить Вегарда, но надеялась, что сумеет при необходимости применить чары невидимости.

Хутор Каменистое Озеро выглядел как обычно, перед ним гуляли куры и лежала в тени серая коза, дверь дома была открыта. У Снефрид больно защемило сердце – сколько раз она видела это же самое, подъезжая. Но бесполезно искать глазами рослую, худощавую фигуру тетки. Кари не видно, но, судя по открытой двери, он где-то рядом.

Из осторожности Снефрид завела лошадь в хлев – незачем оставлять такой явный знак своего присутствия. Хотя откуда тут возьмутся случайные глаза – до ближайшего соседнего хутора, Высокой Рощи, целый роздых на север. В доме уже заметен стал беспорядок, обличавший отсутствие хозяйки; из небогатого, но опрятного жилья, управляемого строгой женской рукой, он превращался в берлогу одинокого полудикого старика, и Снефрид снова охватило острое чувство потери. Даже запах самого жилья изменился. Кари куда-то вышел, но этому она была рада – незачем что-то ему объяснять.

Снефрид села на помост, собираясь с духом. Она приехала, чтобы забрать медвежью личину и бубен. В смятении после смерти тетки она не сообразила, что с ними делать: положить в могилу, оставить себе? Отправить их на тот свет она все же не посмела – это означало бы отказ от наследства «медвежьей жены», а Снефрид, при всем ее нежелании, понимала, что не в состоянии пока принимать такие решения. Но теперь отступать больше некуда.

Оглядывая дом – благодаря свету из открытой двери хорошо было видно каждый угол, закопченную кровлю, клочки белого мха в щелях, – она вдруг обнаружила висящую на крючке ту голубую шубу. Как она сюда попала? Снефрид встала, подошла и пощупала – не мерещится? Она хорошо помнила, что собиралась положить шубу в могилу Хравнхильд, но не смогла ее найти. На этой стене она уж точно смотрела, да и шуба бросалась в глаза. Может, Кари ее где-то нашел и сюда повесил?

Нечего больше тянуть. Снефрид подошла к ларю и нашла у себя на поясе ключ. Отперла замок, подняла крышку, заглянула внутрь.

Вот тот самый мешок. Бронзовый жезл она забрала сразу, но личина, бубен с колотушкой и маленький мешочек с набором рун для гадания еще были здесь. Пересиливая нежелание, Снефрид взяла кожаную личину в руки. Если она собралась к госпоже Алов, это все должно быть у нее. Наверняка мать Эйрика знает, что Хравнхильд – не просто его вирд-кона, но и «медвежья жена», устроившая его в обучение к какому-то Старому Медведю. Может, и не знает, может, в такие тайны госпожу Алов не посвящали. Но на всякий случай все колдовское наследство Хравнхильд ей лучше иметь при себе.

«Не хочешь примерить?» – спросил некий голос в голове, очень похожий и на ее собственный, и на голос Хравнхильд. Еще Ульвар когда-то говорил, что голоса у нее и тетки почти одинаковые. Так часто бывает у женщин, связанных близким родством.

Послушаться его? Примерить? Но что она увидит, глядя на мир через эти прорези для глаз? Или ничего особенного – маска ведь предназначена только для того, чтобы скрыть лицо женщины от посвящаемых…

Ох, нет! Некий дух живет и в маске, и если она ее наденет…

– Эй, хозяйка!

Низкий мужской голос раздался совсем рядом – во дворе за широко открытой дверью, на расстоянии нескольких шагов. Снефрид содрогнулась с головы до ног, сердце чуть не разорвалось от неожиданности и страха. Голос она не узнала, но волосы зашевелись под чепчиком.

Это может быть Вегард. Или Аслак… И он сейчас войдет…

С маской в руках Снефрид метнулась к двери и встала у той же стены, возле висящей шубы. Тот, кто войдет в дверь, хотя бы на первых шагах ее не заметит, и она сможет тихо выскользнуть у него за спиной наружу…

– Хравнхильд! – раздался тот же голос уж совсем рядом, и в доме потемнело – кто-то заслонил проем. – Ты здесь? Покажись! Я к тебе!

Прижав маску к груди, Снефрид вжалась спиной в стену. И вот он вошел – крупный, рослый, широкоплечий мужчина с длинными светло-рыжими волосами. По крайней мере, это не Вегард – тот куда ниже ростом, у́же в плечах, и волосы у него короткие. Лица гостя она пока не видела, но почему-то вспомнился тот покойник, что лежал зимой на лавке в кладовой. Снефрид испугалась бы еще сильнее, если бы не светлый день. В Середине Лета ночью, может быть, покойники и могут выйти погулять. Но не днем.

Хотя кто их знает…

Сейчас он обернется и увидит ее. От потрясения Снефрид даже забыла, что Хравнхильд учила ее делать «чары с передником», то есть отвод глаз, и однажды у нее даже получилось – Кари ее не увидел, хотя Хравнхильд нарочно послала его искать Снефрид. Но сейчас она не смогла бы для этого сосредоточиться.

Как во сне, Снефрид подняла маску и надела, быстро завязала на затылке кожаные ремешки. Будь что будет. Если она сейчас обернется медведицей – не так уж плохо, если это враг. А если случайно кто-то зашел, то просто испугается и сам убежит…

Гость обернулся и сразу увидел ее возле стены. А Снефрид увидела лицо мужчины, еще довольно молодого, хотя и не юного, с правильными крупными чертами и золотистой бородой. Совершенно незнакомого. Она ждала, что он испугается, хотя бы вздрогнет от неожиданности, увидев серую тень с черным лицом, но вместо этого он сделал шаг к ней и снова сказал:

– Хравнхильд! Не бойся. Это же я. Мы так давно не виделись… Я знаю, что мне не следует приходить к тебе, но ты меня звала. Я трижды видел тот сон, и он меня тревожил. Что-то случилось? Мой дед болен. Норны хотят обрезать его нить? Что мне делать – идти на него с войском или ждать, пока он сам умрет, и тогда я получу все, не ввязываясь в распрю с близким родичем? Что ты скажешь мне?

– Я звала тебя? – неуверенно проговорила Снефрид из-под маски. – Что за сон ты видел?

Где-то в дальнем углу сознания забрезжило понимание – кто это может быть. Но как он сюда попал – в дом Хравнхильд, где не был никогда в жизни?

– Во сне я был возле Ясеня, и чей-то голос звал меня по имени из-за спины, но когда я хотел обернуться, то никого не видел. Но это был твой голос, я уверен. Я помнил его все эти годы. И когда я услышал, как он меня зовет – «Эйрик!», – я понял, что это ты. Или моя спе-диса, но у вас ведь один голос.

– Эйрик… – как очарованная, повторила Снефрид.

– Да, именно так. Только это я и слышал. Скажи мне – что происходит? Что я должен делать?

Снефрид отлепилась от стены, подошла к ближнему краю помоста и села. У нее так ослабели ноги, что она просто не могла больше стоять.