Король Теней

Глава двадцать третья

Раздался стук в дверь, и вскоре последовал ответ.

— Простите, молодой человек, но семья Портресс переехала. Нет, я понятия не имею, куда, но мы с женой въехали первого июля. Дом пустовал, кажется, с конца мая.

Вот и все.

Сын Черного Ворона вернулся к старой ломовой лошади, которую смог купить в деревне в нескольких милях к югу от Чоптома. Впереди маячила лишь полная неизвестностей пыльная дорога, и Адаму необходимо было остановиться и все обдумать. Погрузившись в мрачные размышления, он замер в тени вяза, куда привязал лошадь. Итак, Невилл и Сара Портресс, а также их двое сыновей и дочь исчезли в неизвестном направлении. Лидс теперь был для сына Черного Ворона лишь дырявым карманом в поношенном пальто. Пришло время принимать другое решение, и Адам нашел его, нашарив маленькую визитную карточку, пожелтевшую и испещренную пятнами после дождя.

Он взобрался на лошадь и ударил ей по бокам. Устало фыркнув, животное тронулось с места.

По прошествии четырех дней, в течение которых он останавливался на ночь в трактирах и на постоялых дворах, лошадь на последнем издыхании привезла его на окраину Лондона, где остановилась и позволила ему соскользнуть с седла, прежде чем последний раз пошатнуться и свалиться на обочину со свистом, похожим на предсмертную ноту сломанного церковного органа. Никакая сила натяжения уздечки уже не могла поднять животное, поэтому Адам взял сумку, оставил лошадь в покое и направился к домам, скрытым в тяжелой темной пелене угольного смога.

Последние три мили он смог проехать на груженой дровами повозке. По пути он наблюдал, как Лондон растет и растягивается вокруг него. Отдаленные дома окраины постепенно превращались в массивные каменные здания, грунтовая дорога перешла в разбитую брусчатку. Затем город будто вздулся вокруг него, изрыгая клубы оранжевого, желтого, красного и черного дыма из труб кирпичных домов. Окна и крыши становились все выше. Город напомнил Адаму огромный муравейник, опрокинутый чьим-то ботинком со стальным мыском. Для него это было в равной степени завораживающее и пугающее зрелище. Чем глубже повозка погружала его в эту безумную картину городской цивилизации, тем больше он понимал, что находится на чужбине. Он ничего не знал о крупных городах. Куда бы он ни посмотрел, везде видел сумасшедший лабиринт, по которому разъезжали телеги, повозки и экипажи. Улицы заполняли сотни людей, снующих туда-сюда так быстро, словно они выполняли какое-то смертельно важное задание.

У Адама не было ни карты, ни истинного представления о размерах Лондона.

— Вы можете указать мне дорогу на Хайтауэр Лейн? — спросил он кучера. Ему пришлось почти кричать, чтобы его было слышно за шумом города.

— Никогда не слышал, где это, — последовал ответ от кривозубого возницы. — Я направляюсь на лесопилку в Тумбс-Кроссинг. Сомневаюсь, что вам туда. Я бы посоветовал вам сойти здесь.

— Хорошо, — согласился Адам и попросил: — Не могли бы вы остановить повозку?

Кучер посмотрел на него и ухмыльнулся, отчего левый глаз немного дернулся.

— Прыгайте, — хохотнул он.

Прыжок оказался несложным, так как повозка с дровами двигалась с небольшой скоростью из-за затора, который тянулся очень далеко вперед. Трудно было различить, где столпотворение кончается, из-за желтых волн горько пахнущего дыма, стелящегося по дороге. Адам схватил свою сумку, положил руку на треуголку, чтобы не потерять ее, и прыгнул.

Он приземлился в кучу конского навоза, поглотившую его сапоги до самых щиколоток.

Итак, он прибыл.

Ему потребовался целый день, чтобы найти Хайтауэр Лейн, 133. Пришлось расспрашивать кучу прохожих и лавочников. Наконец, он смог сузить зону поисков до северо-восточного района, но даже вечером, когда на службу вышли фонарщики и начали прикасаться пламенем к масляным фитилям, Адам так и не нашел нужного дома. Радовало хотя бы то, что в северо-восточном районе было чуть меньше хаоса. Здесь улицы были тихими, если не считать мягкого цоканья лошадиных копыт по дорогам. Адам встретил всего несколько запряженных экипажей, выкрашенных блестящим черным лаком с красными и золотыми вставками. Фонарей тут было меньше, чем в центре, и их сияние будто задавало приезжему вопрос: ты уверен, что твое место здесь?

После долгих скитаний Адам наконец нашел нужный номер дома, в самом конце переулка. Немного поколебавшись, он поднялся по трехступенчатой лесенке и воспользовался позолоченным дверным молотком, объявляя о себе.

Через мгновение дверь открыла женщина средних лет с вьющимися седыми волосами и строгим выражением лица. На ней было что-то вроде черной униформы с пышным передником. При виде незваного гостя ее подведенные черным карандашом брови недоуменно поползли вверх.

— Да? — спросила она.

— Я ищу… — Он показал ей карточку, прежде чем продолжить.

Она взяла карточку и задержала на ней взгляд на несколько секунд, затем окинула придирчивым взглядом Адама и его сумку и спросила:

— Имя?

— Адам… — сказал он и запнулся. Покачав головой, он исправился: — Меня зовут Доминус.

— Ждите здесь, — сказала женщина и закрыла перед ним дверь.

Он остался ждать.

За то время, что он стоял на крыльце, мимо проехало два экипажа. Наконец дверь снова открылась, и, в последний раз критически осмотрев мальчика сверху донизу, женщина отступила назад, чтобы позволить ему войти. Когда он переступил порог, она слегка склонила голову и сказала:

— Идите за мной.

Он повиновался и направился вслед за женщиной по полированному дереву и великолепным коврам. Стены были украшены роскошными картинами в рамках, а комнаты, в которые он заглядывал по пути, были обставлены богатой безупречной мебелью. Сыну Черного Ворона никогда не доводилось видеть ничего подобного. В конце концов, женщина открыла створки широких дубовых дверей перед Адамом и пропустила его в столовую, освещенную множеством свечей, горящих в огромной хрустальной люстре.

— А вот и мальчик! — воскликнул мужчина.

За длинным сверкающим столом, на котором стояли опустошенные тарелки с остатками ужина (наверняка, великолепного), сидели трое. От ростбифа в центре стола мало что осталось, кроме нескольких кровавых кусочков. В паре серебряных канделябров свечи догорели почти наполовину.

— Сэр, — почтительно сказала женщина, остановившись в дверях. Адам остановился вместе с ней.

Двое мужчин в темных костюмах и женщина в лавандовом платье, усыпанном драгоценными камнями, сидели за столом. Женщина выглядела моложаво, на ней был высокий белый парик, а лицо было так сильно нарумянено, что точно определить ее возраст было почти невозможно. Один мужчина сидел прямо напротив нее, второй — Гэвин Флей — занимал место во главе стола и держал в руках стакан с бледно-коричневой жидкостью. Допив напиток, он встал.

— Доминус! — воскликнул он, улыбнувшись, и морщинки по обеим сторонам его полногубого рта углубились. — Вот так сюрприз! Проходите, проходите. — Он жестом позвал его внутрь. Кивнув сопровождавшей его женщине, он отрывисто произнес: — Оставь нас, Лилиан.

Женщина удалилась, бесшумно притворив за собой дверь.

— Вы голодны? — поинтересовался Флей.

— Ну… да, я бы не отказался поесть.

— Тогда садитесь. Вон там, рядом с Эмбер. Напротив нее сидит мой друг Маркам. Друзья, пожалуйста, познакомьтесь… Напомните, как ваше настоящее имя?

— Меня зо…

— А, впрочем, неважно. Доминус вам подходит. Друзья, познакомьтесь с Доминусом. А вы присаживайтесь. — Флей взял маленький колокольчик, стоявший рядом с его тарелкой, и позвонил в направлении открытой двери позади него.

К моменту, как Адам отложил свою сумку и сел в роскошное мягкое кресло рядом с разрисованной женщиной, от которой пахло чем-то горелым, в дверях появился худощавый мужчина в кремово-желтой униформе. Его лысина поблескивала в свете свечей.

Флей дал слуге указания сервировать еще одно место, принести еще один стакан и еще одну бутылку бренди.

Когда Адам устроился, а Флей снова занял свое место, женщина по имени Эмбер посмотрела на новоприбывшего с откровенным интересом, ее темно-карие глаза из-под припудренных бровей изучали в нем каждый дюйм. Когда она заговорила, ее голос прозвучал мягко и утонченно, словно исходил из горла ангела:

— И это мальчик, Гэвин?

— Ему пятнадцать лет, насколько я помню. Я ведь прав?

— Да, сэр, — кивнул Адам.

— Высокий для своего возраста, — сказал Маркам, долговязый томного вида джентльмен. Его черные волосы были намазаны каким-то маслом и схвачены в низкий хвост с помощью черной ленты. Он задумчиво поднес щепотку нюхательного табака к раздувшимся ноздрям. — Очень высокий. Я бы даже сказал, длинный.

— Лицо и голова, — подхватила Эмбер, — и вправду длинные. А руки! Вы только посмотрите на эти пальцы!

Адам беспокойно заерзал на стуле, его щеки заполыхали. Флей заметил это и сказал:

— Ну же, давайте не будем так варварски разглядывать нашего нового гостя. Где ваши манеры? О, вот и ваша тарелка, Доминус. Я полагаю, вы знакомы с ножом и вилкой?

Вопрос задел Адама. Этот человек, очевидно, был богат и хорошо воспитан, но Адам проделал такой путь не для того, чтобы выслушивать оскорбления.

— Сэр, — сухо обратился он, и его лицо превратилось в бледную каменную маску. — Я не идиот и не диковинка за вашим столом. Если мое присутствие не нравится вам или вашим друзьям, я уверен, что могу уйти и найти другое место, где поужинать.

Воцарилось молчание.

А затем Флей расхохотался, и его смех подхватили остальные — Маркам буквально ревел, а голос Эмбер переливался нежными колокольчиками. Хозяин дома захлопал в ладоши и сказал, прерываясь хихиканьем:

— Сильно. Я и надеялся, что вы обладаете таким характером! Позвольте мне спросить… вы ведь не наложите на нас проклятье, правда?

Все трое уставились на него в ожидании.

Адам неожиданно понял, чего от него хотят и чего ожидают. Они ждали, как выразился бы Эмброуз Солсбери, фантастического персонажа. Кого-то, кто разжигает любопытство и властвует над воображением. Возможно, кого-то с темной стороны мира, куда викарии и святые боятся входить. Этим троим обитателям шикарной гостиной требовалась еще одна приправа к сочному ростбифу.

Очень плавно сын Черного Ворона выскользнул из своего тела, и его место занял Доминус.

— Проклятье? — спросил он тихим вкрадчивым голосом. — Сэр… это смысл моей жизни. — Он холодно улыбнулся, совсем как на сцене, хотя освещение здесь было неподходящим. — Моя цель, — продолжил он, наклонившись к хозяину дома, — это наложить проклятье на каждого, кто попадется мне на пути — неважно, повинен он в чем-то или нет. Конечно, вы должны были знать это, когда приглашали меня сюда.

Гэвин Флей серьезно посмотрел на него, но тут же улыбнулся и поднял золотистый стакан с только что налитым бренди.

— Виноват, — сказал он.

Три секунды спустя Эмбер и Маркам зааплодировали так, будто только что увидели лучшее представление в мире.

Флей встал, принес бутылку Адаму и налил ему полный стакан, положив одну руку на худое плечо мальчика. В его хватке чувствовалась сила.