Пылающий символ. Том 2

Елена поднесла реликвию к его глазам.

– Эту чашу Иосиф Аримафейский отдал в Иерусалимский Храм, но Тит Флавий ограбил сокровищницу и увез ее в Рим.

Иосиф дотронулся до шероховатой каменной поверхности.

– Какая она теплая…

– Чаша хранит память о прикосновениях Иисуса, – с благоговением проговорила Елена. – Я построю в Дрепане храм и выставлю там святыню. Пусть помогает людям!

– Не стоит спешить, Елена… – тихо сказал Иосиф. – Для начала ответь на один вопрос: сделалась твоя вера крепче после того, когда ты обрела эту чашу?

Она покачала головой:

– Нет, не стала.

– Тогда ты должна понять, что нам помогает не чаша, но вера. Мы создали общину людей, которые живут, как учил Иисус. Нужны ли этой вере храмы, чаши, статуи или золотые подсвечники?

– Думаю, нет. Но в Дрепане появится место для совместной молитвы.

– Может быть, ты права, – согласился Иосиф. – Делай как знаешь…

– Благослови, отче, – Елена поцеловала ему руку.

– Благословляю. – Иосиф чуть приподнялся. – Видела ты Давида?

– Видела, отче. Но ничего, кроме боли, от этой встречи не испытала, – через силу проговорила она.

– Я не понимаю тебя.

– Не ты ли говорил, что брак между христианами не будет расторгнут?

Немного помолчав, Иосиф уточнил:

– Когда Констанций крестился?

– Ты сам проводил этот обряд.

– Констанций был оглашенным, но так и остался язычником. Я не крестил его, но благословил ваш брак. Между христианкой и оглашенным развод допустим[51].

Елена не знала, смеяться ей или плакать. С ее глаз будто упала серая пелена, и мир снова обрел свои краски.

Спустя три года Иосиф освящал в Дрепане новую церковь. Утреннее солнце заглядывало в высокие окна за алтарем, лучи освещали росписи, повествующие о жизни Иисуса в Царстве Небесном.

Среди верующих в Храме стояли Давид и Елена, муж и жена, воплотившие в реальность замысел Церкви Святой Чаши. Главное сокровище храма – Чаша Спасителя, заключенная в бронзовый узорчатый футляр, стояла на мраморном постаменте. Неиссякающий поток страждущих вознести молитву рядом с Чашей не оскудевал, и слава о чудодейственной реликвии распространилась по всей Малой Азии.