Савроматы. Ранняя история и культура сарматов

В V в. до н. э., когда в богатых могилах бассейна р. Илек появляются описанные выше импортные вещи, в южноуральские степи и на Каму начинают поступать бронзовые и серебряные чаши иранского происхождения. А.А. Иессен перечислил и картографировал все эти находки[1312]. Среди них наиболее ранние, найденные в Южной Башкирии, на речке Куганак (рис. 70, 13), и на горе Песчаной в верховьях р. Юрюзань[1313], условно могут быть связаны с савроматами или их ближайшими северными соседями, ибо они происходят из пограничных мест, разделявших савроматов и племена ананьинской культуры. А.А. Иессен обе находки датирует V в. до н. э. и, ссылаясь на работу Г. Лушея о древних фиалах[1314], относит куганакскую чашу к специфически персидской группе фиал.

Илекским савроматам в то же время были известны металлические чаши. Одна из них найдена в кургане V в. до н. э. группы Пятимары I (рис. 29, 3е). Это серебряная неорнаментированная чаша с округлым дном без выпуклости и широким отогнутым бортиком. Ее диаметр 16,5 см, высота 3,5 см. Она очень проста и в целом не выходит из круга форм металлических чаш Ближнего Востока ахеменидского времени.

Наиболее поздними являются два известных серебряных блюда с богатым орнаментом, найденные в Прохоровском кургане[1315]. Судя по исследованию Г. Лушея, они были изготовлены в Иране на рубеже IV и III вв. до н. э.[1316]

Близко по форме прохоровским блюдам бронзовое блюдо, найденное в кургане 3 у пос. Матвеевский на р. Орь в Актюбинской обл. (рис. 48, 2в). Оно сохранилось лишь, частично. На дне есть выпуклость, а на горизонтально отогнутом бортике, как и у прохоровских блюд, находятся два отверстия, расположенные на расстоянии 5 см друг от друга. Я уже отмечал, что курган 3 у пос. Матвеевский относится к ранней группе памятников прохоровской культуры и, вероятно, несколько древнее курганов у дер. Прохоровка.

Таков перечень восточных импортных предметов. Они попадали к савроматам в течение довольно ограниченного отрезка времени, главным образом в пределах двух веков (V и IV вв. до н. э.). Они были собственностью богатой военной и жреческой родо-племенной аристократии Южного Урала, особенно той, которая оставила нам большие курганы на левом берегу р. Илек.

Каким образом попали эти вещи к южноуральским кочевникам? Вряд ли стоит предполагать, что они представляли военную добычу, полученную в результате возможного участия савроматских воинов в сражениях на стороне Ахеменидов или против них. Набор импортных вещей включает металлическую утварь и особенно украшения одежды и предметы женского туалета. Это характерные «предметы, свойственные цивилизованному образу жизни» (Страбон), которые обычно в древности служили объектом обмена между цивилизованными странами и «варварами».

А.А. Иессен обратил внимание на весьма существенный факт. Все предметы, которые связаны с ближневосточным экспортом в Южное Приуралье, неизвестны у кочевников поволжских степей. Следовательно, они попали сюда не из Северного Причерноморья и не через Кавказ. Наиболее вероятный путь проникновения большинства этих предметов — южный, проходящий через Хорезм по Оксу и Яксарту в Персию и Индию. Действительно, уже в античное время река Окс (Аму-Дарья) представляла собой торговую артерию. Современник Александра Македонского и участник его великих восточных походов, Аристобул, называл Окс «величайшею из виденных им в Азии рек… она удобна для судоходства… по ней многие индийские товары сплавляются в Гирканское море» (вероятно, по Узбою — К.С.) и даже попадают таким образом в Закавказье и Черноморье (Страбон, XI, VII, 3). Не этим ли путем из Индии попадали к савроматам раковины Cyprea moneta и сердоликовые и сардониксовые бусы с содовым узором? Они известны и в Хорезме.

Допуская существование обменной торговли у савроматов Южного Урала, мы должны признать большую посредническую роль Хорезма в этом обмене между савроматами, Индией и ахеменидской Персией.

Все переднеазиатские вещи найдены на ограниченной территории южноуральских степей, связанных бассейнами рек Орь, Илек, Урал, на участке между Орском и Оренбургом, на реках Дема и Белая (рис. 82). Родо-племенная аристократия бассейна р. Илек V–IV вв. до н. э., экономически крепкая и достаточно сильная в военном отношении, могла сосредоточить обменную торговлю в своих руках. Можно предположить, что уже в это время действовал караванный путь из Оренбургских степей вдоль по рекам Эмба, Узбой и Аму-Дарья.

Верхние аорсы Страбона, первоначальное ядро которых, по моему мнению, сложилось уже в V–IV вв. до н. э. в Приуралье, завладев «большей частью Каспийского побережья… торговали индийскими и вавилонскими товарами, получая их от армян и мидян и перевозя их на верблюдах» (Страбон, XI, V, 8). Это свидетельство относится ко II–I вв. до н. э., когда аорсы проникли в Восточное Предкавказье и по Каспийскому побережью в Дагестан. В савроматское время путь через Дербентский проход еще был закрыт для северных кочевников. Свидетельство Страбона важно для нас в том отношении, что оно говорит о большом опыте аорсов в транзитной торговле. Думаю, что этот опыт был ими получен еще на своей родине, в южноуральских степях, откуда протоаорсы прокладывало первые пути в страны Ближнего Востока через дружественный им Хорезм.