Август и великая империя

Вдовство Юлии

Таким образом, Август был обременен делами: его внимание было поглощено германской войной, восстанием в Паннонии, положением религии в Риме, раздорами в семействе иудейского царя и землетрясением в Малой Азии. В добавление ко всему, возвратившись в Рим, он встретил там новые затруднения, одно из которых, по внешности незначительное, с трудом, однако, поддавалось решению. Его lex de maritandis ordinibus предписывал вдовам снова выходить замуж по истечении года. Юлия, родив после смерти Агриппы сына, которому дали имя Постум, должна была, в качестве дочери Августа, поспешить выказать повиновение закону. Если она, дочь Августа, нарушит закон, то какая другая матрона захочет повиноваться ему? Однако этот брак с политической точки зрения являлся очень трудным делом. Все знали, что молодая, красивая, обворожительная и умная двадцатисемилетняя женщина принадлежала к тому новому цвету νεώτεροι, который распустился на бесплодной почве пуританизма и традиционализма. Ее путешествие на Восток могло только укрепить ее естественные склонности. На Востоке ее встречали как царицу; она жила там в пышных дворцах, упивалась лестью, которую воскуряли ей азиатские жители, и видела в его самых знаменитых центрах ту элегантную, сладострастную, развращенную цивилизацию, которая для римлян была непреодолимым соблазном и смертельным ужасом. С другой стороны, она, вероятно, думала, и не без оснований, что она исполнила свою обязанность по отношению к республике, которой в двадцать семь лет она дала уже пятерых детей. Она хотела поэтому жить той более широкой, блестящей и веселой жизнью, к которой стремилась тогда молодежь; и это очень заботило Августа, ибо он не мог, особенно в этот момент, смотреть на поведение своей дочери как на частное семейное дело. Пуританская партия после его избрания в верховные понтифики ободрилась; снова начались протесты против возрастающей испорченности молодых людей; жаловались, что законы 18 г. не применялись с необходимой строгостью и что авторитета цензоров не существовало более; хотели, чтобы Августу снова, как в 18 г., была дана на пять лет та praefectura morum et legum, срок которой истек в 13 г., т. е. расширенные цензорские полномочия и возможность более сурового применения недостаточных или слишком слабых законов,[235] Август не хотел раздражать пуританскую партию и желал покровительствовать архаическим и консервативным тенденциям масс; но как мог выступить он борцом за традиции и свирепствовать против вельмож, предоставлявших полную свободу своим женам и детям, если в его собственном доме его дочь возмущалась против него и против его законов? Одно время он, по-видимому, думал выдать ее замуж за всадника, т. е. за лицо, чуждое политике,[236] может быть, по той причине, что с всадническими фамилиями можно было поступать более снисходительно в вопросах нравственности, чем с политической и военной аристократией, которая, издавая законы, должна была сама подавать пример их соблюдения.

Но ему скоро пришла на ум другая идея, идея роковая, которая должна была оказаться для него, для его фамилии и для республики источником бесчисленных несчастий, именно: он задумал выдать Юлию замуж за Тиберия. Если верить циркулировавшим в Риме слухам, то даже до смерти Агриппы Юлия имела ясно выраженную симпатию к сыну Ливии,[237] уже отличившемуся своими громкими военными подвигами и бывшему, кроме того, очень красивым молодым человеком. Август воображал, может быть, что Тиберию поэтому легче удастся обуздывать слишком пылкий темперамент своей красивой подруги и помочь отцу управлять семьей с римской строгостью. С другой стороны, Август, вероятно, уже в эту эпоху думал предоставить Тиберию место, занимавшееся в управлении Агриппой, и сделать его своим товарищем; поэтому ему могло казаться удобным дать ему место Агриппы и в своем семействе.