Август и великая империя

Великие военные приготовления

Это восстание представляло для Рима громадную опасность. Паннонцы и далматы были из тех варваров, которых боялся Тиберий, ибо они, сохранив свой воинственный характер, усвоили римские методы войны. Они в большом числе служили во вспомогательных когортах и уже знали то, чему Маробод хотел научить своих маркоманов; римскую дисциплину и тактику, латинский язык, нравы и идеи, которыми они могли пользоваться для борьбы с Римом.[530] Кроме того, они жили возле Италии. Через Навпорт и Аквилею паннонская армия в несколько дней могла оказаться в долине По. Действительно, вскоре известие о том, что восставшие готовятся вторгнуться в Италию, распространилось по всему полуострову; повсюду думали, что это известие точно; никто не задавал вопроса, действительно ли возможно такое крупное предприятие; в Риме потеряли остаток здравого смысла, который мог остаться после стольких приключений. Империя была охвачена тогда необычайным страхом и невероятной паникой, произведенными паннонцами и далматами в том самом Риме, достигшем вершины своего могущества, который не приходил в отчаяние, когда всадники Ганнибала рыскали под его стенами или когда социальная война разразилась во всем своем безумии. Со всех сторон со скорбными криками спрашивали, идет ли помощь к столице, чтобы спасти ее от угрожавшего разрушения и рабства; в одно мгновение, казалось, исчезла упорная ненависть к Тиберию; все, казалось, радовались, что в Риме есть еще такой способный вождь; отовсюду умоляли Августа призвать Тиберия из Богемии и предлагали принять самые радикальные меры. Август, или также считая себя в опасности, или желая воспользоваться общим страхом, для того чтобы придать силы правительству, не старался прекратить эту общую панику, но объявил в сенате, что если не принять энергичных мер, то враг в десять дней может быть у ворот Рима,[531] и эти меры были тотчас же предложены им в сенате. Он приказал правителю Мезии Щецине Северу и царю фракийцев Реметалку вместе вторгнуться в Паннонию, первому со своими тремя легионами и двумя легионами, вызванными из Сирии, а второму со своей армией,[532] он повсюду призвал резервы; приказал набирать новых солдат;[533] чтобы найти деньги, он не колебался более и наложил подать на германцев, которые, однако, были очень бедны; наконец, для увеличения армии он прибег к вольноотпущенникам и иностранцам. Путем предложенного им закона или путем утвержденного сенатом декрета он принудил сенаторов, всадников и зажиточных людей доставить сообразно их средствам известное число рабов, которые, отпущенные на свободу и получившие от своих патронов средства для жизни на шесть месяцев, должны были образовать когорты, называемые соgortes voluntarii.[534] Собранные таким путем ветераны, новобранцы, вольноотпущенники и иностранцы были поспешно посланы к Тиберию в Сискию,[535] куда постепенно стягивались подкрепления, в то время как Цецина и Реметалк старались освободить Сирмий.[536]