Август и великая империя

Тиберий и новое поколение

Так умер и был погребен Друз. Август оплакивал его дольше и более горько, чем Италия, и не только вследствие отеческого чувства. Со смертью Друза он терял то орудие, которое нелегко можно было заменить. Прогрессирующее падение сената делало то, что Август все более и более был вынужден прибегать к помощи своих близких родственников и интимных друзей, особенно в делах внешней политики, требовавшей известной преемственности еще в большей мере, чем требовала ее внутренняя политика. В прекрасные времена аристократии сенат со своим единством, твердостью, своей монументальной прочностью и своим престижем, даже довольно часто совершая ошибки, мог с успехом вести преемственно внешнюю политику. Он имел удачу во всех своих предприятиях, несмотря на ежегодную смену проконсулов и пропреторов, бывших исполнителями его дипломатических и военных планов, хотя наряду с выдающимися людьми он пользовался людьми средних способностей или даже ничтожными. Как только появлялась тогда необходимость быстро исполнить трудное дело, в собрании всегда находилось несколько сенаторов, хорошо знавших его, которые могли быстро припомнить прецеденты, внимательно изучить ход событий, объяснить дело своим товарищам, заставить их выбрать подходящий план действий и выполнить его с достаточной энергией. Теперь сенат, напротив, был поражен неизлечимою апатией, не мог даже собраться в достаточном числе и доверил Августу всю внешнюю политику, не чувствуя более ни желания, ни силы руководить ею. Август поэтому опять находился почти один на один с темным будущим; ему одному приходилось разгадывать его ужасные загадки и вносить во внешнюю политику ту непрерывность, которая является ее душой. Слабый и бессильный несмотря на весь свой авторитет, он один должен был принимать на себя вместо сената все неудачи и опасаться быть увлеченным катастрофой. Этот человек не мог поэтому ежегодно менять людей, служивших его орудиями, и употреблять их, как способных, так и неспособных; он был вынужден искать лиц с возвышенным умом и крепкой волей, желать, чтобы путем долгой практики они сделались способными вести самые трудные дела внешней политики и разделять ответственность, слишком тяжелую для него одного. Но найти таких сотрудников для европейских провинций, а особенно для Германии, было очень трудно. Пребывание в этих холодных, варварских и нецивилизованных странах было менее приятно, чем пребывание на Востоке в богатых странах со старинной цивилизацией. Уже задача Цезаря в Галлии быта гораздо труднее и тяжелее задачи Лукулла и Помпея на Востоке, а теперь германская, паннонская и иллирийская политика, которой развитие Галлии придавало такое значение, требовала от римской аристократии гораздо большего самопожертвования, чем его нужно было для восточной политики. Но гражданское самопожертвование было добродетелью, которой всего более недоставало новому поколению. Трудно было найти молодых людей, желавших провести долгие годы вдали от Рима, чтобы постоянно заниматься сражениями или переговорами с неприятелем и заботливо извещать Августа о ходе событий. Август имел счастье встретить двух из них, Тиберия и Друза, в своей семье, и вот завистливая судьба похищает у него Друза. Теперь во всей германской, галльской, иллирийской и паннонской политике он мог рассчитывать только на Тиберия. Но если Тиберий как опытный генерал стоял наравне с Друзом, то он был гораздо менее приятен и популярен, чем его брат. Это было новое затруднение, которое приходилось учитывать при столь запутанном положении. Теперь, когда Рим предпринимал завоевание Германии, нужно было, чтобы глава республики, бывший и главою армии, был опытным военным, хорошо осведомленным о положении дел в Германии. После смерти Друза Тиберий становился поэтому не только главным сотрудником Августа, но первым лицом в империи после принцепса и его вероятным преемником.