Секреты Ватикана

А события эти войдут в историю, ведь именно здесь произойдет знаменитый (может, даже легендарный) эпизод, известный как "пощечина в Ананьи". Рассказывают, что Гийом Ногаре, которому велели доставить папу в Париж любым способом, наносит Бонифацию самое страшное по представлениям той эпохи оскорбление, ударив его по лицу рукой в железной перчатке. Это громкое событие — одна из предпосылок всего того, что случится далее. После трех дней заключения Бонифация освободили, но психологическая травма оказалась настолько сильной, что понтифик умер буквально через пару недель.

Преемник Бонифация Бенедикт XI предпримет попытку посредничества между враждующими сторонами; отчасти она оказалась успешной, но, так или иначе, этому папе не было суждено пробыть на троне долго. Он скончался от дизентерии, съев очень вкусный инжир, с большой долей вероятности отравленный. И теперь в нашем рассказе наступает поворотный пункт: на авансцену истории выходит папа Климент V, в миру Бертран де Гот, француз, архиепископ Бордо, воцарением которого открывается период "авиньонского пленения пап"[71]. По мнению ряда историков, хитрый Бертран купил для себя престол Святого Петра, уступив королю, в случае своего избрания, право на все церковные десятины Франции в течение пяти лет. Данте тоже уверен, что Бертран — "пастырь не по закону", ибо он приобрел для себя эту должность; подозрения подкрепились тем, что интронизация папы Климента прошла в Лионе, а с 1309 года его резиденция была перенесена в Авиньон, в зону непосредственного влияния французской короны.

Король Филипп, обуреваемый жаждой мщения, хочет осудить Бонифация даже после его смерти. Климент при помощи тонкой игры, состоявшей из недомолвок и уклончивости, нисколько не противится этому абсурдному решению. Напротив, он сам велит, чтобы были приняты во внимание тезисы, свидетельствующие в его пользу. Впоследствии он намерен извлечь дивиденды из такой дипломатической податливости. Когда неумолимый Филипп заставляет его распустить орден тамплиеров, папа Климент медленно и неохотно уступает, одновременно с этим приостановив процесс по делу своего предшественника Бонифация: стыд, который даже такой нещепетильный и беззастенчивый понтифик, как он, стерпеть не мог.

Для короля дело приобретает весьма выгодный оборот. Злобный выпад против мертвого Бонифация был не более чем капризом; правильнее будет удовлетворить в такой мелочи Климента, который вроде бы согласен проявить послушание. А вот враждебность монарха к тамплиерам базируется на куда более конкретных соображениях. Во время народного бунта, вызванного налоговым гнетом и сильнейшей инфляцией, рыцари укрыли Филиппа в самом безопасном месте — в Тампле, своей парижской твердыне, в тщательно укрепленном замке (в сегодняшнем IV округе Парижа). Там было огромное количество комнат и камер, в случае необходимости превосходно выполнявших тюремные функции (и действительно, в годы Французской революции там пройдет первая часть заключения Людовика XVI и его семьи). Пока народ и сам папа клеймили Филиппа, чей портрет красовался на серьезно обесценившихся денежных знаках, оскорбительным прозвищем "король-фальшивомонетчик", рыцари имели дерзость (или наивность) показать королю переполненные золотом и драгоценностями сундуки, стоявшие в подземельях Тампля.

Рискованная игра продолжается; Климент полагает, что сможет удержать королевскую инициативу под контролем, предоставив все полномочия епископату. В свою очередь, король вводит преданных ему людей в состав комиссий, которым надлежит оценить объективность тяжких обвинений, выдвинутых против рыцарей. Как нередко случается в историях с заговорами, нужный кончик нити в клубке интриг ему предоставляет доносчик. Некий Эскью де Флориан, бывший каторжник из Безьера, сообщает, что в тюрьме познакомился с исключенным из ордена тамплиером, который поведал ему постыдные вещи: в момент вступления в орден рыцари плюют на крест; они обмениваются похотливыми поцелуями, нередко переходящими в акты содомии; они поклоняются странному идолу, а великий магистр присвоил себе функции священника, дарующего отпущение грехов. На костре в то время заканчивали и за куда меньшие проступки.

В этот период великим магистром ордена был Жак де Моле, человек шестидесяти четырех лет, скромного происхождения, из низов, родившийся в Эльзасе, в окрестностях Бельфора[72]. Почувствовав, что над орденом нависла серьезная угроза, он попытался сыграть на опережение, обратившись с просьбой к понтифику инициировать расследование вменяемых тамплиерам абсурдных обвинений, о которых повсюду распространяют слухи. Это был отчаянный ход, не принесший никаких положительных результатов.

Король Филипп между тем передал своим бальи[73] секретные инструкции: в условленный день отправленные им конверты должны быть одновременно вскрыты, а изложенные в сообщениях указания неукоснительно исполнены. Гийом Имбер, доминиканец, духовник короля и великий инквизитор Франции, при необходимости должен содействовать надлежащей реализации монарших повелений без санкции и поручительства папы. Именно так и происходит. Королевское послание гласит: "Все без исключения члены вышеназванного ордена на территории нашего королевства должны быть арестованы, заключены в тюрьму и преданы церковному суду, а все их движимое и недвижимое имущество должно быть конфисковано и передано в наше распоряжение".

Мандат и содержащийся в нем наказ не могли быть более ясными и недвусмысленными: истинные намерения короны изложены досконально. Король Филипп, внук Людовика Святого, ханжа и лицемер, не принимавший ни одного государственного решения, не прослушав пару-тройку месс, подумывает убить двух зайцев сразу, причем одним и тем же способом: разгромить ересь и развращенность, укоренившиеся в среде тамплиеров, и вместе с тем прибрать к рукам их богатства, что позволит ему разобраться с собственными финансовыми проблемами, особенно неприятными с учетом продолжающейся войны с англичанами.

Королевский приказ надлежало выполнить максимально быстро и слаженными усилиями. Замысел удался. 13 октября 1307 года Гийом де Ногаре, проникнув в парижский Тампль, самолично берет под арест великого магистра; в подземельях того же Тампля производятся чудовищные допросы, сопровождаемые бесчеловечными пытками. Папа, получив весть об этом, чувствует себя оскорбленным: события застали его врасплох, авторитет понтифика растоптан, полномочия попраны. Тем не менее лишь спустя две недели он решается написать королю:

Вы, возлюбленный сын Наш, в отсутствие Наше свершили насилие над тамплиерами и захватили их ценности. Вы дошли до того, что бросили их в темницы… Мы же Вам уже сообщили, что приняли к рассмотрению этот вопрос, желая удостовериться, что истинно, а что, напротив, ложно… В этом внезапном поступке многие увидят, и небезосновательно, оскорбительное неуважение к Нам и Римской церкви.

Пустые слова, хотя бы потому, что они запоздали; папе придется ждать ответа два месяца. Между тем Ногаре, с особой изворотливостью находящий нужные для его целей свидетельские показания, сумел выследить, разыскать и допросить немало рыцарей, изгнанных иди дезертировавших из ордена. Теперь дело строится не на шатком фундаменте сплетен, пересказанных бывшим каторжником: волна арестов санкционируется на основании целого тома подписанных и заверенных протоколов. Сломленные пытками и угрозами, ожидающие еще более страшных мучений и боли, арестованные тамплиеры чаще всего подтверждали любые обвинения в свой адрес. Ногаре и великий инквизитор присутствуют на допросах, они крайне пристрастны и изобретательны в обвинениях и пытках. Им достаточно малейшего знака согласия, чтобы объявить подсудимого еретиком; после чего другие мнимые обвинения становятся несущественными.

Историк Жорж Лизеран, тщательно изучивший процесс тамплиеров и изложивший все его этапы в исследовании под названием Le dossier de I’affaire des Templiers ("Досье по делу тамплиеров"), которое было опубликовано в Париже в 1923 году, выдвинул тезис, что зверства тюремщиков были бы невозможны, продемонстрируй Климент энергию и волю, откажись он с пассивностью и смирением признать свирепые методы и процедуры дознания великого инквизитора. История, в том числе недавняя, знает аналогичные примеры поведения понтификов, отличившихся вялостью и чрезмерной "осторожностью". В делах такого рода политика — всегда худшая советчица.

В стане католиков и сегодня пытаются оправдать поведение папы Климента чрезвычайными обстоятельствами и противодействием, с которым ему пришлось столкнуться. Так или иначе, но вполне определенными рычагами, которые были в его распоряжении, он не воспользовался. Он мог сместить великого инквизитора, который как священнослужитель обязан был ему подчиниться. В реальности так и произойдет, но будет уже слишком поздно. Благожелательно настроенные историки описывают Климента как человека мирного и добросердечного, неспособного справиться с такой тяжелой обстановкой. К тому же они утверждают, что было совершенно невозможно противостоять такому человеку, как Филипп, — непроницаемо холодный и одновременно вспыльчивый, раздражительный, ведомый темными страстями и ненавистью, позволивший своему приближенному за несколько лет до того отхлестать по щекам Бонифация, восседавшего на папском троне. Вполне вероятно, папа боялся, как бы его открытое сопротивление не спровоцировало более масштабные беды, например схизму со стороны короля Франции. Но и этот вопрос не имеет окончательного ответа. Истина в том, что пытавшийся поначалу противостоять монарху папа затем по причинам, нам почти неизвестным, вдруг уступил и предоставил Филиппу карт-бланш.

Ногаре хотел обезглавить орден, его мишенью был сам великий магистр. Стоит убрать его — и посыплется вся конструкция. Согласно одной из бесчисленных версий процесса, некий Жак, служивший оруженосцем магистра, признался, едва на него надавили, в том, что тот насиловал его по три раза за ночь. Допросили самого де Моле, но он все отрицал; а после повторного допроса вдруг покаялся в массе страшных вещей: "Орден тамплиеров, созданный для прославления имени Божьего и христианской веры, а также для отвоевания и защиты Святой земли, по совращению сатанинскому отверг Христа Вседержителя; члены его плевали на распятие, а также совершали иные злодеяния на церемонии посвящения". Впоследствии он откажется от своих слов, но судьба его уже предрешена.

Справедливо задать вопрос, какие соображения сподвигли магистра согласиться со столь очевидно необоснованными обвинениями и возвести на себя напраслину. Одна из самых убедительных гипотез сводится к тому, что коварный Ногаре поставил перед Жаком де Моле дьявольскую дилемму: пожертвовать собой или орденом. Иными словами, ему было предложено замять постыдный грех надругательства над подчиненным, если взамен тот согласится со всеми пунктами обвинений в адрес ордена.

Пока разворачиваются эти события, король Филипп объявляет себя фидуциаром[74] — распорядителем всего орденского имущества на территории Франции. Он требует, чтобы все материальные средства были реквизированы, и утверждает, что направит их на финансирование очередного крестового похода. Разумеется, никакой крестовый поход так никогда и не будет осуществлен. Напротив, через некоторое время возобновятся работы по возведению капелл собора Нотр-Дам и королевского замка Консьержери, а звонкую монету, буржуа (bourgeois), станут чеканить из сплава с более существенным содержанием драгоценного металла.