Секреты Ватикана

В годы управления орденом падре Аррупе Компания Иисуса нередко демонстрировала открытость и новаторство как в социальной области, так и в вопросах доктрины. В январе 2008 года, за пару дней до избрания нового руководителя Компании, устами испанского теолога Адольфо Николаса папа Бенедикт XVI потребовал от иезуитов продемонстрировать большую верность "в деле продвижения идеалов истинной и святой католической доктрины… особенно по ряду аспектов теологии освобождения и по различным пунктам сексуальной морали". Посыл ясен, очевидна и обеспокоенность папы темами, которые и сегодня характеризуют его понтификат.

Другой иезуит, вызвавший сильнейшие опасения Ватикана, — это американский теолог Роджер Хейт. Еще в 2004 году Конгрегация доктрины веры (бывшая инквизиция — Сант-Уффицио[83]), которую возглавлял тогда как раз кардинал Ратцингер, осудила тезисы Хейта и запретила ему преподавать теологию в Weston School of Theology, иезуитском университете Кембриджа, штат Массачусетс. Летом 2008 года теолог был заклеймен повторно; предписание об отстранении от преподавательской деятельности на сей раз было распространено на все школы, не только католические. Параллельно появилось официальное вето на публикацию книг Хейта до тех пор, "пока его позиция не будет скорректирована, а мнения исправлены".

Главное обвинение в адрес Хейта сводилось к тому, что он использовал теологический метод, в рамках которого содержание вероучения и его трактовка были обусловлены исключительно тем, насколько оно приемлемо для современного социума. Американец парировал, что в этом случае у католической теологии появляется больше шансов на выживание, успех и восприятие ее доминирующей на Западе культурой, включая молодежную субкультуру. Ватиканская иерархия и воинствующий теолог-иезуит по большому счету мыслят похоже, но анализируют проблему с двух совершенно противоположных точек зрения. Естественно, за столетия своей истории церковь много раз оперативно и решительно адаптировалась к требованиям, диктуемым политикой, обычаями и нравами. Иными словами, нет смысла четко определять, что важнее — общество или доктрина. На кону в очередной раз совсем иная ставка: главенство или, если хотите, подчинение.

Впрочем, падре Хейт встретил сопротивление и внутри самой Компании. Другой иезуитский теолог, падре Джеральд О’Коллинз, преподающий в престижном Григорианском университете Рима, обрушился на него с резкой критикой, заявив, что "для Иисуса, каковым его задумал и понимает Хейт, уж точно не было никакого резона умирать на кресте". Согласитесь, крайне деликатные вопросы, по которым не так-то просто и, может, даже не дозволено высказываться столь непринужденно. Здесь перед нами явная демонстрация тревог, будоражащих Компанию в непростой для Римской церкви период. Согласно подсчетам специалиста по Ватикану Сандро Маджистера, из семи теологов, деятельность которых расследовалась Конгрегацией доктрины веры, четверо — иезуиты.

Один из крупнейших ныне живущих теологов, тоже иезуит, — кардинал Карло Мария Мартини, которого, вероятно, избрали бы папой, не помешай этому его теологические и социальные воззрения. В своей книге "Ночные беседы в Иерусалиме" падре Мартини дискутирует с собратом по ордену австрийцем Георгом Споршиллом по ключевым вопросам католической доктрины. Из его слов рождается гуманизированная концепция церкви, соразмерная человеку, например трудная тема целибата священников ("Быть может, не у всех есть харизма"), возможность священнического служения женщин или гомосексуализм. В вопросе допустимости контрацепции падре Мартини разрушает сложившееся табу, которого неукоснительно придерживались (более того, упрочивали) трое пап — Павел VI, Иоанн Павел II, Бенедикт XVI[84]. В 1968 году папа Павел VI обнародовал свою знаменитую энциклику Нитапае vitae ("Важнейший дар передачи человеческой жизни…" — Нитапае vitae tradendae munus gravissimum…), которая содержала доктринальные положения о сексуальном акте в браке строго в связи с воспроизводством себе подобных. Падре Мартини вспоминает, как папа лишил членов собора права решать что-либо по этому вопросу, возложив задачу на себя самого: "К сожалению, энциклика Нитапае vitae спровоцировала и негативные последствия… Это решение, принятое в одиночку, в долгосрочной перспективе не являлось положительной предпосылкой для обсуждения тем сексуальности и семьи".

Но, вероятно, самым громким шагом к христианству, сконцентрированному более на любви, чем на надменной горделивости истины, стало известное восклицание матери Терезы из Калькутты "Бог не католик", перефразированное Мартини следующим образом: "Ты не можешь сделать Господа католиком". Логические выводы из этого положения безмерны и в мировосприятии кардинала должны быть адаптированы к личности самого Христа, по его мнению, гораздо более благожелательного и доброго и уж точно далекого от того образа "истинного Бога и настоящего человека", который сконструирован в книге Йозефа Ратцингера "Иисус из Назарета"[85].

История иезуитов, насыщенная и бурная, отмечена волнениями и противоречиями, рассеяна в многочисленных эпизодах, где в разных пропорциях встречаются зло (его было предостаточно) и добро. Но, как правило, это обычная ситуация для любого великого человеческого предприятия, затеи или авантюры. На практическом уровне Компания вроде бы присвоила себе мысль-увещевание Мартина Лютера, обращенную к его любимому ученику и фактически идеологическому наследнику Филиппу Меланхтону; вождь Реформации в своем письме сформулировал наставление, которое будут много и часто цитировать, недопонимая или толкуя ошибочно: Esto peccator et pecca fortiter, sed forties crede et gaude in Christo, то есть "Будь даже грешником и греши обильно, но верь в Господа еще крепче и возрадуйся во Христе". Оно ни в коей мере не было восхвалением греха, как нередко принято считать. Напротив, в нем содержался призыв быть всегда и полностью честным и искренним в общении с Богом благодаря силе веры.

Можно думать об иезуитах плохо; кстати, так порой и было. Но в трудах на ниве диалектики и в напряженной интеллектуальной работе ордена иезуитов состоит сегодня одно из немногих свидетельств витальности, жизнеспособности религиозной доктрины перед лицом ватиканской политики, все более склоняющейся к ограниченному кругозору, замкнутой, зараженной конформизмом, а иногда, увы, и высокомерием власти.