Повесть о старых женщинах

II

На следующий день сестры, сидя в верхней гостиной, увидели, что по Площади несется автомобиль доктора Стерлинга. Партнер доктора, Гарроп-младший, умер несколько лет назад, когда ему было уже за семьдесят, практика увеличилась и стала больше, чем даже во времена старого Гарропа. Вместо лошадей Стерлинг завел автомобиль, в котором непрерывно разъезжал по улицам Берсли.

— Надеюсь, он к нам заглянет, — со вздохом произнесла миссис Пови.

По лицу Софьи промелькнула презрительная улыбка. Она знала, что нетерпение, с которым Констанция ждет доктора Стерлинга, вызвано тем, что ей просто необходимо рассказать кому-нибудь о трагедии, которую они пережили утром. Констанция, как настоящая провинциалка, была полностью поглощена этой историей. И сразу после приезда в Берсли, и много позже Софья не уставала повторять себе, что никогда не привыкнет к немыслимой провинциальности этого городка, иллюстрацией которой служит детский интерес жителей к собственным грошовым делишкам. Именно это больше всего раздражало ее в Берсли. Именно из-за этого она, в порыве минутного умопомрачения, с тоской вспоминала свободу больших городов. Но и к этому она привыкла. По сути, Софья почти этого не замечала. Только от случая к случаю, когда нервы у нее расходились пуще обычного, изумлялась она этой черте.

Софья зашла в спальную Констанции, чтобы взглянуть, не остановился ли автомобиль доктора на Кинг-стрит. Там автомобиль и стоял.

— Он приехал, — крикнула она Констанции.

— Спустись, пожалуйста, Софья, — сказала Констанция. — Не доверяю я этой негоднице.

Итак, Софья сошла вниз, чтобы присутствовать при том, как негодница откроет дверь.

Доктор, по своему обыкновению, сиял.

— Я решил заглянуть и узнать, как тут ваши головокружения, — сказал он, поднимаясь по лестнице.

— Я рада, что вы зашли, — проговорила Софья доверительным тоном, который установился между нею и доктором с первого дня знакомства. — Сегодня ваш визит пойдет моей сестре на пользу.

Мод уже собиралась закрыть дверь, когда прибежал рассыльный с телеграфа с депешей для миссис Скейлз. Софья прочитала телеграмму и смяла ее в руке.

— Что стряслось с миссис Пови? — спросил доктор, когда служанка удалилась.

— Ей просто нужно ваше присутствие, — сказала Софья. — Поднимитесь, пожалуйста, наверх. Вы ведь знаете, как пройти в гостиную. Я сейчас приду.

Как только доктор ушел, Софья села на диван и уставилась в окно. Затем, пробормотав: «Все равно это бесполезно!» — она поднялась наверх за доктором. Констанция уже вводила его в курс дела.

— Так вот, — рассказывала Констанция, — когда я утром спустилась вниз, чтобы проследить, как готовится завтрак, меня удивило, что Снежка совсем не слышно… — Констанция помолчала. — Он лежал в ящике мертвый. Она, конечно, сделала вид, что ничего не знает, но, я уверена, она знала. Это она отравила собаку крысиным ядом, который мы купили в прошлом году, — никто меня не переубедит. Она разозлилась, потому что Софья вчера вечером поставила ее на место, забрав Фосетт. Вот она и отвела душу на другой собаке. Очень на нее похоже. Не спорьте! Я знаю. Я хотела немедленно ее прогнать, но Софья мне отсоветовала. Ведь мы ничего не сможем доказать — Софья права. А вы как полагаете, доктор?

В глазах Констанции внезапно блеснули слезы.

— Долго у вас прожил Снежок? — сочувственно спросил доктор.

Констанция кивнула.

— Когда я вышла замуж, — сказала она, — мой муж первым делом купил фокстерьера, и с тех пор в доме всегда жил фокстерьер.

Дело обстояло не совсем так, но Констанция свято верила своим словам.

— Это большое огорчение, — сказал доктор. — Помню, когда умер мой эрдель, я сказал жене, что не стану заводить другую собаку, если только не найдется такой, которая сможет жить вечно. Помните моего эрделя?

— Прекрасно помню!

— А жена ответила, что рано или поздно я все равно заведу нового пса, так лучше уж рано. Она тут же отправилась в Олдкасл и купила мне щеночка спаниеля, и мы столько времени стали тратить на дрессировку, что вроде и минуты лишней не оставалось, чтобы вспомнить о нашем Пайпере.

С точки зрения Констанции, такой поступок говорил о бессердечии, и так она и сказала, притом довольно едко. Потом она начала историю гибели Снежка сначала и довела свой рассказ до момента, когда управляющий мистера Кричлоу похоронил собаку во дворе. Для этого пришлось поднять несколько булыжников, так как двор был мощеный.

— Да, — сказал доктор Стерлинг, — десять лет — немалый срок. Снежок был уже старик. Однако прославленная Фосетт еще жива.

Доктор взглянул на Софью.

— Да, она жива, — небрежно ответила Констанция. — Но она так болеет. В сущности, если бы она была здорова, Снежок, может быть, был бы сейчас целехонек.

В тоне Констанции слышалась обида. Она не могла забыть, что Софья безжалостно отправила Снежка на кухню и тем, по сути дела, обрекла его на смерть. Ей казалось несправедливым, что Фосетт, смерть которой одно время казалась неминуемой, продолжает жить, а Снежок, всегда такой здоровый и неизбалованный, умер в небрежении благодаря предательству. К тому же Фосетт Констанция никогда не любила. Из-за Снежка она всегда ревниво относилась к Фосетт.

— Был бы сейчас целехонек! — с намеком повторила Констанция.

Заметив, что Софья неизвестно почему хранит молчание, доктор Стерлинг сообразил, что между сестрами есть какие-то трения, и перевел разговор. Одним из великих достоинств доктора было то, что он никогда не переводил разговора, затеянного пациентом, если того не требовали медицинские соображения.

— Я только что встретил в городе Ричарда Пови, — заметил он. — Он просил меня передать вам, что заглянет через часок, чтобы прокатить вас. У него новый автомобиль — он пытался запродать его мне, да не вышло.

— Очень мило со стороны Дика, — сказала Констанция. — Но в такой день мы, право же, не…

— В таком случае считайте, что это предписание врача, — ответил доктор. — Я обещал Дику, что буду настаивать на прогулке. Такая погода редко выдается даже в июне. Пыль прибило дождем. Вам это пойдет на пользу. Властью врача предписываю вам прогулку. По правде сказать, вы постепенно вышли из-под моего контроля. Поступаете, как бог на душу положит.

— Ах, доктор, я вам слово — вы мне десять, — пробормотала Констанция, на этот раз не очень довольная его тоном.

После размолвки с Софьей в Бакстоне Констанция всегда была склонна, по выражению самого доктора Стерлинга, «наводить критику». В тот раз Софья в известном смысле предала доктора. Об этом Констанция со всей откровенностью поговорила с доктором, и он не без шутливости упрекнул пациентку в «суровости». Однако облачко так и не рассеялось, и, как следствие, Констанция не без некоторой предвзятости оценивала поведение врача.

— У Дика для вас сюрприз! — добавил доктор.

Дик Пови, немного придя в себя после смерти отца, устроился в Хенбридже агентом по продаже велосипедов. Он навсегда остался хромым и всюду ходил с толстой палкой. Велосипеды принесли ему успех, он переключился на автомобили, и здесь дела пошли успешно. Сперва то, что он рекламирует свое дело в Пяти Городах, вызвало оторопь. По общему, не слишком четкому ощущению, то, что его матушка была пьяницей, а отец — убийцей, лишало Дика Пови права на существование. Однако, оправившись от удивления после того, как в «Сигнале» появилось объявление о фирме Дика Пови, в округе вполне резонно рассудили, что нет никаких причин, почему бы Дик Пови не мог торговать велосипедами, как любой человек с нормальными родителями. Теперь Дик, как считалось, быстро богател. Говорили, что он изумительно водит автомобиль — одновременно и смело и осторожно. Несколько лет назад он однажды вывез сестер в окрестности Снейда, где они подышали свежим воздухом. Его внимание и заботливость произвели на них большое впечатление, и с тех пор вполне естественного предрассудка против такой новомодной штуки, как автомобиль, у них как не бывало. Впоследствии Дик время от времени катал их в автомобиле. К Констанции он относился с большим восхищением, основанным на его благодарности по отношению к Сэмюелу Пови. Что касается Софьи, он всегда повторял, что она может служить украшением любого авто.

— Вы, надо думать, не слыхали о его новой идее? — улыбаясь, спросил доктор.

— О какой? — безразлично ответила Софья.

— Он собирается заняться воздухоплаванием. Он вроде бы уже один раз летал на воздушном шаре.

Констанция неодобрительно почмокала губами.

— Однако не в этом сюрприз, — добавил доктор, глядя в пол и продолжая улыбаться. Он сидел на табурете перед фисгармонией и, сохраняя на лице маску лучезарного веселья, размышлял про себя: «Чем дальше, тем труднее расшевелить этих старушек. Поговорю-ка с ними о Федерации».

Под названием Федерации был известен план слить все Пять Городов в один город, который стал бы двенадцатым по величине в королевстве. В Берсли этот план вызвал ярость, ибо в нем не усмотрели ничего, кроме стремления изничтожить славный город ради вящего процветания Хенбриджа. Хенбридж и без того, с помощью проносившихся туда-сюда каждые пять минут электрических трамваев, лишил Берсли двух третей розничного торгового оборота, о чем свидетельствовал и постепенный упадок Площади, и в Берсли никто не собирался проглотить оскорбление и превратиться в обычное предместье Хенбриджа. Берсли падет только в бою. Обе сестры были непримиримыми противницами Федерации. Будь у них возможность, они отправили бы федератов на дыбу. Софья с особенным пылом приняла сторону родного города, в котором столь долгое время отсутствовала. И когда доктор Стерлинг хотел, прибегнув к целебному средству, «вывести сестер из себя», ему достаточно было только упомянуть Федерацию — гончие тут же бросались вслед за зайцем. Но на этот раз доктор потерпел неудачу с Софьей и лишь отчасти преуспел с Констанцией. Когда он сообщил, что на вечер намечено собрание жителей Берсли и что Констанция как налогоплательщица должна пойти и проголосовать, если искренне болеет за дело, в ответ доктор услышал только маловразумительное бормотание на тот предмет, что Констанция, пожалуй, останется дома. Неужели доктор забыл о смерти Снежка? В конце концов доктор принял серьезный вид, выслушивал их жалобы и, кивая головой, смотрел в пространство, обдумывая каждый симптом. Потом, справившись, где они намерены провести лето, он ушел.

— Ты его не проводишь? — прошептала Констанция Софье, которая обменялась с доктором рукопожатием на пороге гостиной. Ввиду ишиаса Констанции, хозяйственными делами занималась Софья. Передав ей все дела, Констанция впервые в жизни впала в апатию.

Софья покачала головой. Поколебавшись, она подошла к Констанции и протянула ей на ладони скомканную телеграмму.

— Прочти! — сказала Софья.

Выражение ее лица испугало Констанцию, которая постоянно ждала новых тревог и неприятностей. Констанция с трудом разгладила листок и прочла: «Мистер Джеральд Скейлз опасно болен. Находится по адресу Манчестер, Динсгейт 49, м-р Болдеро».