Под маской, или Сила женщины

Глава VIII. Муки ожидания

Весь следующий день Джин провела в лихорадочном волнении, ибо переломный момент приближался с каждым часом и каждый час мог принести поражение, так как непредвиденный случай часто разрушает самые хитрые замыслы. Ей хотелось убедиться, что сэр Джон уехал, но в тот день никому из слуг не понадобилось пойти из одного дома в другой, а придумать повод послать кого-то и получить необходимые сведения Джин не удалось. Идти сама она тоже не рискнула, ведь этот необычный поступок мог вызвать подозрения — она бывала в Холле только по вечерам. Впрочем, даже если бы она набралась смелости туда сходить, у нее не нашлось бы свободной минуты, ибо миссис Ковентри пребывала в нервическом состоянии и никто, кроме мисс Мюир, не мог ее должным образом утешить: Люсия расхворалась, значит, мисс Мюир распоряжалась по дому, Белла захотела учиться, и Джин должна была ей помогать. Ковентри несколько часов слонялся по дому, но послать его к сэру Джону Джин не решалась — вдруг он что-то услышит про истинное положение вещей. Так и не дождавшись появления Джин, Ковентри уехал выполнять свои новые обязанности, день тянулся медленно и тоскливо. Наконец наступил вечер и, переодеваясь к позднему ужину, Джин с трудом узнала себя в зеркале, так ожило и разрумянилось от волнения ее лицо. Вспомнив, что вечером у нее венчание, она надела простое белое платье, украсила корсаж и прическу белыми розами. Она часто добавляла цветы к своим туалетам, однако, несмотря на ее стремление выглядеть и казаться такой, как всегда, Белла встретила ее в гостиной такими словами:

— Ах, Джин, ну ты прямо точь-в-точь невеста. Вуаль и перчатки — и будет полная картина!

— Ты забыла об одном пустяке, Белл, — заметил Джеральд, глаза которого засветились, едва он увидел мисс Мюир.

— О каком же? — поинтересовалась его сестра.

— О женихе.

Белла посмотрела на Джин — как она это примет, но та сохранила невозмутимость, лишь улыбнулась одной из своих внезапный улыбок и ответила без затей:

— Уверена, что этот пустяк найдется, когда придет время. Мисс Бофор нездорова и не выйдет к ужину?

— Она просила ее извинить и сказала, что ты, наверное, не откажешься занять ее место.

Когда невинная Белла передала эти слова, Джин взглянула на Ковентри: тот потупился, ему явно было неловко.

Ну, легкие угрызения совести ему не повредят, еще и подготовят к покаянию после того, как его настигнет главный удар, подумала мисс Мюир. За ужином она была особенно оживлена, Ковентри же часто бросал взгляды на пустое место Люсии — ему ее, похоже, недоставало. Едва они встали из-за стола, мисс Мюир отослала Беллу к матери, а сама — зная, что Ковентри долго не высидит за бокалом вина, — поспешила в Холл. В дверях маячил слуга, и она заговорила с ним тоном, в котором, несмотря на все усилия, сквозило волнение:

— Сэр Джон дома?

— Нет, мисс, недавно уехал в город.

— Недавно! Как так? — воскликнула Джин, столь сильно удивленная его поздним отъездом, что облегчение отступило на второй план.

— Полчаса назад, последним поездом, мисс.

— Я думала, он уедет еще с утра, — мне он сказал, что к вечеру вернется.

— Верно, он так и собирался, да только его отвлекли. Управляющий пришел по делу, а потом приехали в гости несколько джентльменов, так что сэр Джон освободился только к вечеру, и лучше бы ему было вовсе не ездить, он утомился, да и чувствовал себя нехорошо.

— Вы считаете, он заболел? Он выглядел больным? — Джин почувствовала, как ее объял страх: вдруг смерть вырвет у нее заслуженную добычу.

— Ну, да вы и сами знаете, мисс, пожилому джентльмену, склонному к апоплексии, спешка совсем не на пользу. Сэр Джон весь день был в какой-то тревоге, сам на себя не похож. Я хотел, чтобы с ним поехал камердинер, да он отказался — сел в коляску и укатил, а сам раскрасневшийся да переполошенный. Переживаю я за него, потому как не к добру оно, так вот спешить-то.

— А когда он вернется, Ральф?

— Если получится, завтра к полудню, а уж к вечеру всяко — он так мне велел отвечать, ежели спросят.

— Он не оставил записки или послания для мисс Ковентри или кого-то из членов семьи?

— Чего нет, того нет, мисс.

— Благодарю вас.

Джин зашагала обратно — ее ждала беспокойная ночь и новые муки ожидания.

Утро тянулось бесконечно, но вот настал полдень, и Джин, под предлогом того, что в гроте попрохладнее, поднялась на холм, с которого видны были ворота в парк Холла. Она провела там два долгих часа, но никто так и не появился. Она уже решила было уйти, но тут в ворота влетел всадник и галопом промчался к Холлу. Позабыв обо всем, обуреваемая единственным желанием — узнать новости, Джин бросилась ему навстречу, в твердой уверенности, что вести он принес дурные. То был молодой человек с железнодорожной станции, увидев гувернантку, он натянул поводья, с видом встревоженным, но нерешительным.

— Что-то случилось? — выкрикнула она, задыхаясь.

— Страшное крушение поезда, совсем рядом с Кройдоном. Полчаса назад пришла телеграмма, — ответил молодой человек, утирая разгоряченное лицо.

— Дневной поезд? Сэр Джон ехал на нем? Говорите, скорее!

— Поезд тот самый, мисс, а вот ехал ли на нем сэр Джон, этого мы не знаем, машинист погиб, и там такая неразбериха, что наверняка ничего не скажешь. Сейчас достают погибших и изувеченных. Мы слышали, что сэра Джона ждут сегодня домой, вот я и приехал известить мистера Ковентри — вдруг он захочет сам туда съездить. Поезд уходит через пятнадцать минут, где мне его искать? Я слыхал, будто он в Холле.

— Давайте, вперед! Если он там, отыщите его. А я побегу домой и поищу там. Не теряйте времени. Вперед! Вперед! — Джин развернулась и помчалась быстрее лани, всадник же поскакал к Холлу.

Ковентри оказался там и немедленно поехал на станцию, а в Холле и в их доме поднялся страшный переполох. Джин, боясь выдать себя сильным волнением, заперлась в своей комнате и весь день провела в невыразимых мучениях: время шло, вестей не было. В сумерках по дому вдруг разнесся ужасающий вопль, и Джин метнулась вниз выяснить причину. Белла стояла в прихожей, держа в руке письмо, вокруг сгрудились взбудораженные слуги.

— Что такое? — осведомилась мисс Мюир, бледная, но сдержанная, хотя сердце у нее так и упало, когда она узнала почерк Джеральда. Белла протянула ей записку, а сама сдержала рыдания, чтобы еще раз выслушать страшные новости:

«Дорогая Белла!

Дядя не пострадал — он не поехал этим поездом. Однако несколько человек утверждают, что им ехал Нед. Его пока не обнаружили, но множество тел оказалось в реке под рухнувшим мостом, и я стараюсь, как могу, отыскать беднягу, если он там. Я отправил гонцов во все места в городе, где он мог находиться, и поскольку там его не видели, остается надежда, что это ложная тревога, он цел и невредим и в своем полку. Ничего не сообщай маме, пока не будет ясности. Я пишу тебе, поскольку Люсия больна. Мисс Мюир утешит тебя и поддержит. Будем надеяться на лучшее, сестренка.

Твой Д. К.»

Те, кто наблюдал, как мисс Мюир читает эти строки, не мог не заметить, как странно менялось выражение ее лица: оно озарилось радостью, когда выяснилось, что сэр Джон невредим, но ее не сменили горе и ужас при известии о возможной судьбе несчастного Эдварда. Улыбка угасла, но голос не дрогнул, а в опущенных вниз глазах необъяснимым образом светилось нечто похожее на триумф. И неудивительно, ибо так оно и было: опасность, которая над нею нависала, оказалась на некоторое время предотвращена — теперь не было нужды так отчаянно спешить с заключением брака. Для нее это внезапное и горестное событие стало таинственным воплощением скрытого желания; да, оно ее поразило, но вместо отчаяния породило воодушевление: казалось, сама судьба благоволила ее замыслам. Она утешила Беллу, привела в чувство взбудораженных слуг и всю эту тягостную ночь следила за тем, чтобы никакие слухи не достигли ушей миссис Ковентри.

На рассвете вернулся Джеральд, совершенно измученный, но без каких-либо новостей. Он дал телеграмму в штаб полка и получил ответ — Эдвард накануне действительно поехал в Лондон и собирался до возвращения навестить родных. Установили, что его видели на лондонском вокзале, но сел он в поезд или нет — оставалось неизвестным. Место крушения все еще обыскивали, тело могли обнаружить и позднее.

— Сэр Джон приедет в полдень? — спросила Джин, когда они сидели втроем в тихий и розовый предрассветный час, стараясь, вопреки всему, не падать духом.

— Нет, молодой Гоувер, который только что приехал из города, сказал, что дядюшке нездоровилось, он не успел доделать свои дела. Я послал ему сказать, чтобы он никуда не трогался до вечера: до тех пор мост все равно не расчистят. Мне нужно попробовать поспать хотя бы час: я всю ночь работал и совершенно обессилел. Если будут новости, зовите меня немедленно.

С этими словами Ковентри отправился к себе, Белла пошла за ним поухаживать, Джин же осталась беспокойно блуждать по дому и саду. Утро давно миновало, когда появился вестник. Джин вышла ему навстречу — надежда на худшее все еще тлела в ее сердце.

— Нашли его? — спросила она спокойно, вестник не решался заговорить.

— Да, мадам.

— Вы в этом уверены?

— Совершенно, мадам, хотя не все это готовы подтвердить, хотят, чтобы мистер Ковентри сам посмотрел.

— Он жив? — На этом вопросе бледные губы Джин дрогнули.

— Куда там, мадам, поди выживи под водой и камнями. Бедный юный джентльмен весь переломанный, разорванный на куски, да еще и мокрый, поди опознай, разве что по военной форме да по белой руке с кольцом.

Джин села, сильно побледнев, а вестник описал, как обнаружили несчастное изувеченное тело. К концу рассказа появился Ковентри, и после единственного взгляда, в котором смешались раскаяние, стыд и горе, старший брат уехал забрать и привезти домой тело младшего. Джин, терзаясь виной, ускользнула в сад — она пыталась скрыть удовлетворение, сражавшееся с естественной женской жалостью к молодому смельчаку, так грустно окончившему свою жизнь.

— Зачем точить притворные слезы, если мне впору радоваться? — бормотала она, меряя террасу шагами. — Бедный мальчик избавлен от боли, а я — от опасности.

Продолжить она не успела, ибо, обернувшись, оказалась лицом к лицу с Эдвардом! Ни в лице его, ни на одежде не было ни следа пережитой опасности. Как всегда крепкий и мужественный, он стоял и смотрел на нее, а на лице его мешались презрение и сочувствие. Она же застыла, будто окаменев — зрачки расширились, дыхание прервалось, краска схлынула с лица. Эдвард ничего не говорил, лишь смотрел, как она тянет к нему дрожащую руку, будто желая этим касанием убедиться, что это действительно он. Молодой человек отстранился, и, поняв, что движение это подтверждает все ее страхи лучше всяких слов, она медленно произнесла:

— А мне сказали, что ты погиб.

— И ты рада была в это поверить. Нет, это мой товарищ, молодой Кортни, сам того не зная, обманул вас всех, он умер, хотя умереть должен был я, если бы вчера, проводив его, не поехал в Аскот.

— В Аскот? — откликнулась Джин и отшатнулась, ибо Эдвард не сводил с нее глаз, а голос его звучал холодно и сурово.