Портрет Дориана Грея [англ. и рус. параллельные тексты]

Но Дориан вздрогнул, отдернул руки.

Then he leaped up, and went to the door.

Потом, вскочив с дивана, шагнул к двери.

"Yes," he cried, "you have killed my love.

-- Да, да, -- крикнул он, -- вы убили мою любовь!

You used to stir my imagination. Now you don't even stir my curiosity.

Раньше вы волновали мое воображение, -- теперь вы не вызываете во мне никакого интереса.

You simply produce no effect.

Вы мне просто безразличны.

I loved you because you were marvellous, because you had genius and intellect, because you realised the dreams of great poets and gave shape and substance to the shadows of art.

Я вас полюбил, потому что вы играли чудесно, потому что я видел в вас талант, потому что вы воплощали в жизнь мечты великих поэтов, облекали в живую, реальную форму бесплотные образы искусства.

You have thrown it all away.

А теперь все это кончено.

You are shallow and stupid.

Вы оказались только пустой и ограниченной женщиной.

My God! how mad I was to love you!

Боже, как я был глуп!..

What a fool I have been!

Каким безумием была моя любовь к вам!

You are nothing to me now.

Сейчас вы для меня ничто.

I will never see you again.

Я не хочу вас больше видеть.

I will never think of you. I will never mention your name.

Я никогда и не вспомню о вас, имени вашего не произнесу.

You don't know what you were to me, once.

Если бы вы могли понять, чем вы были для меня...

Why, once....

О господи, да я...

Oh, I can't bear to think of it!

Нет, об этом и думать больно.

I wish I had never laid eyes upon you!

Лучше бы я вас никогда не знал!

You have spoiled the romance of my life.

Вы испортили самое прекрасное в моей жизни.

How little you can know of love, if you say it mars your art!

Как мало вы знаете о любви, если можете говорить, что она убила в вас артистку!

Without your art you are nothing.

Да ведь без вашего искусства вы -- ничто!

I would have made you famous, splendid, magnificent.

Я хотел сделать вас великой, знаменитой.

The world would have worshipped you, and you would have borne my name.

Весь мир преклонился бы перед вами, и вы носили бы мое имя.

What are you now?

А что вы теперь?

A third-rate actress with a pretty face."

Третьеразрядная актриса с хорошеньким личиком.

The girl grew white, and trembled.

Сибила побледнела и вся дрожала.

She clenched her hands together, and her voice seemed to catch in her throat.

Сжав руки, она прошептала с трудом, словно слова застревали у нее в горле:

"You are not serious, Dorian?" she murmured.

-- Вы ведь не серьезно это говорите, Дориан?

"You are acting."

Вы словно играете.

"Acting!

-- Играю?

I leave that to you. You do it so well," he answered bitterly.

Нет, играть я предоставляю вам, -- вы это делаете так хорошо! -- едко возразил Дориан.

She rose from her knees, and, with a piteous expression of pain in her face, came across the room to him. She put her hand upon his arm, and looked into his eyes.

Девушка поднялась с колен и подошла к нему. С трогательным выражением душевной муки она положила ему руку на плечо и заглянула в глаза.

He thrust her back.

Но Дориан оттолкнул ее и крикнул:

"Don't touch me!" he cried.

-- Не трогайте меня!

A low moan broke from her, and she flung herself at his feet, and lay there like a trampled flower.

У Сибилы вырвался глухой стон, и она упала к его ногам. Как затоптанный цветок, лежала она на полу.

"Dorian, Dorian, don't leave me!" she whispered. "I am so sorry I didn't act well.

-- Дориан, Дориан, не покидайте меня! -- шептала она с мольбой.-- Я так жалею, что плохо играла сегодня.

I was thinking of you all the time.

Это оттого, что я все время думала о вас.

But I will try-indeed, I will try.

Я попробую опять... Да, да, я постараюсь...

It came so suddenly across me, my love for you.

Любовь пришла так неожиданно.

I think I should never have known it if you had not kissed me-if we had not kissed each other.

Я, наверное, этого и не знала бы, если бы вы меня не поцеловали... если бы мы не поцеловались тогда...

Kiss me again, my love.

Поцелуй меня еще раз, любимый!

Don't go away from me. I couldn't bear it.

Не уходи, я этого не переживу...

Oh! don't go away from me.

Не бросай меня!

My brother....

Мой брат...

No; never mind. He didn't mean it. He was in jest....

Нет, нет, он этого не думал, он просто пошутил...

But you, oh! can't you forgive me for to-night?

Ох, неужели ты не можешь меня простить?

I will work so hard, and try to improve.

Я буду работать изо всех сил и постараюсь играть лучше.

Don't be cruel to me because I love you better than anything in the world.

Не будь ко мне жесток, я люблю тебя больше всего на свете.

After all, it is only once that I have not pleased you.

Ведь я только раз не угодила тебе.

But you are quite right, Dorian. I should have shown myself more of an artist.

Ты, конечно, прав, Дориан, -- мне не следовало забывать, что я артистка...

It was foolish of me; and yet I couldn't help it.

Это было глупо, но я ничего не могла с собой поделать.

Oh, don't leave me, don't leave me."

Не покидай меня, Дориан, не уходи!..

A fit of passionate sobbing choked her. She crouched on the floor like a wounded thing, and Dorian Gray, with his beautiful eyes, looked down at her, and his chiselled lips curled in exquisite disdain.

Захлебываясь бурными слезами, она корчилась на полу, как раненое животное, а Дориан Грей смотрел на нее сверху с усмешкой высокомерного презрения на красиво очерченных губах.

There is always something ridiculous about the emotions of people whom one has ceased to love.

В страданиях тех, кого разлюбили, всегда есть что-то смешное.

Sibyl Vane seemed to him to be absurdly melodramatic. Her tears and sobs annoyed him.

И слова и слезы Сибилы казались Дориану нелепомелодраматичными и только раздражали его.

"I am going," he said at last, in his calm, clear voice. "I don't wish to be unkind, but I can't see you again.

-- Ну, я ухожу, -- сказал он наконец спокойно и громко.-- Не хотел бы я быть бессердечным, но я не могу больше встречаться с вами.

You have disappointed me."

Вы меня разочаровали.

She wept silently, and made no answer, but crept nearer.

Сибила тихо плакала и ничего не отвечала, но подползла ближе.

Her little hands stretched blindly out, and appeared to be seeking for him.

Она, как слепая, протянула вперед руки, словно ища его.

He turned on his heel, and left the room.

Но он отвернулся и вышел.

In a few moments he was out of the theatre.

Через несколько минут он был уже на улице.

Where he went to he hardly knew.

Он шел, едва сознавая, куда идет.

He remembered wandering through dimly-lit streets, past gaunt black-shadowed archways and evil-looking houses.

Смутно вспоминалось ему потом, что он бродил по каким-то плохо освещенным улицам мимо домов зловещего вида, под высокими арками, где царила черная тьма.

Women with hoarse voices and harsh laughter had called after him.

Женщины с резким смехом хриплыми голосами зазывали его.

Drunkards had reeled by cursing, and chattering to themselves like monstrous apes.

Шатаясь, брели пьяные, похожие на больших обезьян, бормоча чтото про себя или грубо ругаясь.

He had seen grotesque children huddled upon doorsteps, and heard shrieks and oaths from gloomy courts.

Дориан видел жалких, заморенных детей, прикорнувших на порогах домов, слышал пронзительные крики и брань, доносившиеся из мрачных дворов.

As the dawn was just breaking he found himself close to Covent Garden.

На рассвете он очутился вблизи КовентГардена.

The darkness lifted, and, flushed with faint fires, the sky hollowed itself into a perfect pearl.

Мрак рассеялся, и пронизанное бледными огнями небо сияло над землей, как чудесная жемчужина.

Huge carts filled with nodding lilies rumbled slowly down the polished empty street.

По словно отполированным мостовым еще безлюдных улиц медленно громыхали большие телеги, полные лилий, покачивавшихся на длинных стеблях.

The air was heavy with the perfume of the flowers, and their beauty seemed to bring him an anodyne for his pain.

Воздух был напоен ароматом этих цветов. Прелесть их утоляла душевную муку Дориана.

He followed into the market, and watched the men unloading their waggons.

Шагая за возами, он забрел на рынок. Стоял и смотрел, как их разгружали.

A white-smocked carter offered him some cherries.

Один возчик в белом балахоне предложил ему вишен.

He thanked him, and wondered why he refused to accept any money for them, and began to eat them listlessly.

Дориан поблагодарил и стал рассеянно есть их, удивляясь про себя тому, что возчик отказался взять деньги.

They had been plucked at midnight, and the coldness of the moon had entered into them.

Вишни были сорваны в полночь, и от них словно исходила прохлада лунного света.

A long line of boys carrying crates of striped tulips, and of yellow and red roses, defiled in front of him, threading their way through the huge jade-green piles of vegetables.

Мимо Дориана прошли длинной вереницей мальчики с корзинами полосатых тюльпанов и желтых и красных роз, прокладывая себе дорогу между высокими грудами нежнозеленых овощей.

Under the portico, with its grey sun-bleached pillars, loitered a troop of draggled bareheaded girls, waiting for the auction to be over.

Под портиком, между серыми, залитыми солнцем колоннами, слонялись простоволосые и обтрепанные девицы.

Others crowded round the swinging doors of the coffee-house in the Piazza.

Другая группа их теснилась у дверей кафе на Пьяцце.

The heavy cart-horses slipped and stamped upon the rough stones, shaking their bells and trappings.

Неповоротливые ломовые лошади спотыкались на неровной мостовой, дребезжали сбруей и колокольцами.

Some of the drivers were lying asleep on a pile of sacks.

Некоторые возчики спали на мешках.

Iris-necked, and pink-footed, the pigeons ran about picking up seeds.

Розовоногие голуби с радужными шейками суетились вокруг, клюя рассыпанное зерно.

After a little while, he hailed a hansom, and drove home.

Наконец Дориан кликнул извозчика и поехал домой.

For a few moments he loitered upon the doorstep, looking round at the silent Square with its blank, close-shuttered windows, and its staring blinds.

Минутудругую он постоял в дверях, озирая тихую площадь, окна домов, наглухо закрытые ставнями или пестрыми шторами.

The sky was pure opal now, and the roofs of the houses glistened like silver against it.

Небо теперь было чистейшего опалового цвета, и на его фоне крыши блестели, как серебро.

From some chimney opposite a thin wreath of smoke was rising. It curled, a violet riband, through the nacre-coloured air.

Из трубы соседнего дома поднималась тонкая струя дыма и лиловатой лентой вилась в перламутровом воздухе.

In the huge gilt Venetian lantern, spoil of some Doge's barge, that hung from the ceiling of the great oak-panelled hall of entrance, lights were still burning from three flickering jets: thin blue petals of flame they seemed, rimmed with white fire.

В большом золоченом венецианском фонаре, некогда похищенном, вероятно, с гондолы какого-нибудь дожа и висевшем теперь на потолке в просторном холле с дубовыми панелями, еще горели три газовых рожка, мерцая узкими голубыми лепестками в обрамлении белого огня.

He turned them out, and, having thrown his hat and cape on the table, passed through the library towards the door of his bedroom, a large octagonal chamber on the ground floor that, in his new-born feeling for luxury, he had just had decorated for himself, and hung with some curious Renaissance tapestries that had been discovered stored in a disused attic at Selby Royal.

Дориан погасил их и, бросив на столик шляпу и плащ, прошел через библиотеку к двери в спальню, большую осьмиугольную комнату в первом этаже, которую он, в своем новом увлечении роскошью, недавно отделал заново и увешал стены редкими гобеленами времен Ренессанса, найденными на чердаке его дома в Селби.

As he was turning the handle of the door, his eye fell upon the portrait Basil Hallward had painted of him.

В ту минуту, когда он уже взялся аа ручку двери, взгляд его упал на портрет, написанный Бэзилом Холлуордом.

He started back as if in surprise. Then he went on into his own room, looking somewhat puzzled.

Дориан вздрогнул и отступил, словно чем-то пораженный, затем вошел в спальню.

After he had taken the buttonhole out of his coat, he seemed to hesitate.

Однако, вынув бутоньерку из петлицы, он остановился в нерешительности -- что-то его, видимо, смущало.

Finally he came back, went over to the picture, and examined it.

В конце концов он вернулся в библиотеку и, подойдя к своему портрету, долго всматривался в него.

In the dim arrested light that struggled through the cream-coloured silk blinds, the face appeared to him to be a little changed.

При слабом свете, затененном желтыми шелковыми шторами, лицо на портрете показалось ему изменившимся.