Повесть о старых женщинах

Когда уроки были сделаны и Сирил обтер пальцы кусочками промокательной бумаги, а отец авторитетно одобрил сделанное и ушел в лавку, Сирил с очаровательной нерешительностью, какая иногда находила на него, обратился к матери.

— Мама.

— Что, детка?

— Мне бы хотелось, чтобы вы кое-что сделали для меня.

— Что же именно?

— Нет, вы пообещайте мне.

— Сделаю, если смогу.

— Но вы можете. Дело не в том, что делать, а в том, чего не делать.

— Ну говори же, Сирил!

— Я не хочу, чтобы вы приходили посмотреть на меня, когда я сплю.

— Глупыш, какая тебе разница, когда ты уже спишь?

— Я не хочу. Получается, что я еще маленький. Вам ведь все равно придется со временем прекратить это, так пусть это случится теперь.

Он надеялся таким образом расстаться с детством.

Она улыбнулась. Непостижимо, но она ощутила прилив радости и продолжала улыбаться.

— Так вы обещаете мне, мама?

Она ласково, слегка ударила его по голове наперстком. Он воспринял этот жест как знак согласия.

— Ты совсем дитя, — тихо проговорила она.

— Теперь я поверю вам, — сказал он, не обращая внимания на ее слова. — Скажите «честное слово».

— Честное слово.

С какой безграничной нежностью смотрела она на него, когда он поднимался к себе в спальную на своих длинных, крепких ногах! Она была счастлива, что школа не оказала пагубного влияния на ее обожаемого непорочного младенца. Если бы она могла на сутки превратиться в Эми, она, возможно, не была бы в этом столь уверена.

В ту ночь мистер Пови и Констанция допоздна вели тихую беседу. Спать они не могли, да им и не хотелось. На лице Констанции муж читал: «Я всегда заступалась за мальчика, несмотря на твои строгости, и ты видишь, что я была права». А на лице у мистера Пови было написано: «Ты теперь видишь, какой блестящий успех принесла моя система. Ты видишь, что мои теории воспитания оправдались. Никогда раньше он не посещал школу, если не считать этой злополучной школы для девочек, а теперь движется прямо к вершине третьего класса, и это в свои девять лет!» Они обсуждали его будущее. Они понимали, что обсуждать его ближайшее будущее вполне разумно, но строить планы отдаленного будущего для ребенка девяти лет от роду рассудительным родителям не подобает. Однако они оба умирали от желания обсудить именно его далекое будущее. Первой, как и положено, поддались искушению Констанция. Мистер Пови высмеял ее, но потом, чтобы сделать ей приятное, тоже сдался. И вопрос подвергся надлежащему обсуждению. Констанция почувствовала облегчение, обнаружив, что мистер Пови вовсе не собирается готовить Сирила к работе в лавке. Нет, мистер Пови не желает размениваться на мелочи. Их сын должен и может подняться к высотам благополучия. Врач! Стряпчий! Адвокат! Нет, адвокат — это недостижимо. Они спорили почти полчаса, и наконец мистер Пови внезапно заявил, что этот разговор не соответствует их житейскому здравому смыслу, и погрузился в сон.