Для спящих ночь, для стражи день…

Глава 15. ОТКУДА СТАРУХА УЗНАЛА.

Стук прекратился, и раздались настойчивые звонки. Элен инстинктивно вскочила и сказала:　

— Я открою.　

Она пошла к двери и тут опомнилась. Никто из находящихся в комнате не пошевельнулся; все смотрели на нее сердито или с удивлением, в зависимости от темперамента.　

Профессор обратился к мисс Варрен, его глаза насмешливо блеснули.　

— Слабое звено, — тихо сказал он.　

Знакомые слова задели Элеи, вспомнившую, в какой связи они прозвучали, и она покраснела до ушей.　

— Простите, — пробормотала девушка, — это у меня инстинктивно, я забыла…　

— Вот вам пример, — недовольным тоном произнес профессор. — Я не хочу проявлять излишнюю строгость, но мы должны понять, что забывчивость в данном случае граничит с неповиновением.　

В дверь снова постучали, затем громко зазвонил звонок. Несмотря на то что Элен оказалась в центре внимания и старалась сдерживаться, ей было мучительно стоять неподвижно и ничего не делать.　

«Это все равно, что смотреть, как выкипает молоко,— думала она. — Или наблюдать, как ребенок играет с огнем. Кто-нибудь должен что-то сделать. Я уверена, что мы поступаем неправильно».　

Она заметила, что лицо мисс Варрен подергивается при каждом ударе, и посочувствовала ей.　

На минуту все стихло, затем в третий раз начался натиск на входную дверь. Вмешался Стефан, который не мог вынести напряжения:　

— Послушайте, сэр, я отношусь с должным уважением к вам и всем прочим, но не кажется ли вам, что это зашло слишком далеко? То есть я хочу сказать, что нельзя закрываться наглухо. Это может быть почтальон, доставивший мне доплатное письмо, в котором говорится, что моя кузина Фанни скончалась и оставила мне в наследство все свое состояние.

Профессор с терпением учителя, объясняющего правило не слишком понятливому ученику, сказал:

— Я распорядился, Райс. Было бы весьма неразумным с моей стороны повторить ошибку, за которую я только что упрекал мисс Кейпел. Если мы сразу же начнем делать исключения из тех правил предосторожности, которые сами установили для себя, чтобы не подвергаться опасности, то эти правила становятся совершенно бесполезными.　

— Да, сэр, — Стефан сделал гримасу, когда начался четвертый, еще более сильный натиск на дверь. — Но мне действует на нервы то, что я не знаю, кто там снаружи.　

— О, мой дорогой Райс, почему вы сразу не сказали? — По губам профессора скользнула улыбка и сразу же пропала. — Конечно, это полиция.　

— Полиция? — словно эхо, отозвался Ньютон. — Но что им здесь надо?　

— Простая формальность, поскольку наш дом находится в радиусе этого… этого дела. Они, очевидно, желают знать, не можем ли мы предоставить им какую-нибудь новую информацию. Если бы они выслушали наш отрицательный ответ и спокойно удалились, я бы, пожалуй, нарушил свое правило в их пользу.　

— Но их нельзя вечно держать за дверью, Себастьян! — воскликнула мисс Варрен.　

— Я и не собираюсь вечно держать их за дверью. Если они придут завтра, мы их немедленно впустим. Я хозяин собственного дома и, как мне кажется, уже потратил сегодня слишком много лишнего времени на всякие пустяки.

Сквозь очки он окинул голодным взглядом бумаги, лежащие у него на столе.

Элен молилась, чтобы миссис Оутс открыла дверь, — приход полиции был бы непосредственным ответом на ее молитву. Она представила себе, что в доме появляется группа плотных и решительных мужчин в форме, олицетворяющих закон, который встанет на ее защиту.

Вдруг она подумала, что сможет заставить профессора изменить свое мнение.　

— Но я могла бы рассказать им кое-что, — заметила она.

— Мисс Кейпел, — профессор говорил спокойно и размеренно, — может быть, у вас есть ясные, продуманные факты, которые могут быть полезны полиции? Например, может быть вы видели преступника и способны дать его описание?　

— Нет, — ответила Элен.　

— Может быть, у вас есть какое-нибудь предположение о том, кто он или где находится?　

— Нет, — снова ответила Элен, думая, что лучше бы ей провалиться сквозь землю.　

— Так. Но может быть, у вас есть какая-нибудь более или менее обоснованная версия?　

— Нет. Но… но я думаю, что он прячется за деревьями.　

Симона с трудом подавила смех, даже мисс Варрен улыбнулась.　

— Благодарю вас, мисс Кейпел, — сказал профессор.— Я думаю, полиция может подождать до завтра.　

У Элен упало сердце. Опять «завтра»! Но она боялась ночи, которая отделяла ее от завтрашнего дня.　

Профессор, который, казалось, сжалился над ней, сказал ей тоном заботливого хозяина:　

— Ну а теперь, мисс Кейпел, будьте так добры, сообщите о моем решении миссис Оутс и сестре Баркер,　

— Конечно, — заверила его Элен.　

— Я думаю, бабушка не знает об убийстве? — спросил Ныотон.　

— Нет, — ответила мисс Варрен. — Ни она, ни сестра Баркер не могли ничего узнать. С того времени, как доктор Перри рассказал нам об этом убийстве, только я была наверху. А мне бы, конечно, даже в голову не пришло беспокоить ее.　

— Она ни в коем случае не должна знать, — приказал профессор.　

Холл был пуст, когда Элен проходила наверх. Звонки и стук прекратились Профессор истощил терпение полиции, представленной на этот раз одним-единственным полицейским. Промокнув под проливным дождем, он сделал свой вывод из закрытых ставнями окон и решил вернуться утром. — По всей видимости, страх перед маньяком закрался не только в коттеджи, но и в такие большие дома.　

Дойдя до кухни, Элен, к своему удивлению, обнаружила, что не может войти, потому что дверь заперта, Вначале миссис Оутс даже не ответила на ее стук, но потом на матовом стекле двери показалась огромная уродливая тень, и замок щелкнул.　

Перед Элен стояла миссис Оутс с заспанными глазами и покрасневшим лицом.　

— Никак не могла найти дверь, — объяснила она.　

— А вы не боитесь ложиться спать с запертой дверью? — поинтересовалась Элен. — Предположим, на вас загорится платье, а мы не сможем попасть к вам.　

— Сможете. Здешние ключи подходят ко всем дверям, но их не повернешь, потому что никто ими не пользуется.　

— Конечно, — сказала Элен, — дверь закрывают на замок, только если остаются одни в целом доме или в гостиницах. Я в жизни не закрывала свою дверь на ключ.　

— На вашем месте сегодня ночью я бы смазала маслом ключ и заперла дверь.　

— Какая польза от этого! — засмеялась Элен.— Ведь к замку подойдет любой ключ.　

— Но другие ключи заржавели, — объяснила миссис Оутс.　

Когда Элен передала приказание профессора, миссис Оутс презрительно тряхнула головой:　

— Большое спасибо его милости. Открывать дверь — это не мое дело и никогда не было моим делом.　

Миссис Оутс начала отступление в глубь кухни, но Элен ухватила ее за рукав.　

— Пожалуйста, миссис Оутс, не запирайте дверь,— попросила она. — Мне страшно будет даже подумать, что я не смогу попасть к вам. Сегодня я боюсь, как последняя дура. Я ведь надеюсь на вас больше, чем на кого-нибудь другого в этом доме.　

— Верно. — Миссис Оутс агрессивно выпятила нижнюю челюсть. — Если кто-нибудь пролезет в дом, я разобью ему башку.　

Несколько успокоенная этим, так ярко выраженным, заверением Элен поднялась по ступенькам и направилась к Синей Комнате, которая приобрела в ее глазах свою прежнюю притягательную силу. Дверь приотворилась на дюйм, обнаружив сестру Баркер, которая, казалось, поджидала Элен, прислушиваясь к ее шагам.　

— Мне нужно кое-что рассказать вам, — прошептала Элен. — Совершено еще одно убийство.　

Сестра Баркер внимательно выслушала все детали. Она задала множество вопросов относительно характера Сервиден, ее обязанностей, ее любовников. Наконец она коротко засмеялась:　

— Небольшая потеря для общества. Девицы такого сорта напрашиваются на это.　

— Какой «сорт» вы имеете в виду? — спросила Элен.　

— О, я знаю этот тип девиц. Можете мне не рассказывать… Потаскушка. Черные глазки, которые словно говорят каждому мужчине: «Пойдем в темный уголок», пухлые красные губы, зовущие к поцелую. Сплошная похоть!　

Элен удивленно смотрела на сиделку, которая так подробно описала внешность убитой девушки, — ведь она ни словом не обмолвилась об этом, и та не могла видеть ее прежде.　

— Вы раньше слышали о Сервиден? — спросила она.　

— Конечно нет.　

— Тогда откуда вы знаете, как она выглядела?　

— Я знаю, как выглядят девушки из Уэльса.　

— Но ведь они не все такие!　

Сестра Баркер сменила тему:　

— Что касается указаний профессора, то ко мне они не имеют никакого отношения. Открывать двери не входит в обязанности сиделки, и я, конечно, не стану рисковать жизнью и выходить из дома в такую бурю. Я не настолько глупа.　

Элен почувствовала некоторое облегчение, когда сестра Баркер перешла к своему привычному самовосхвалению, стараясь подчеркнуть важность своей роли в доме.　

Она прекрасно вписывалась в границы определенного типа представителей рода человеческого — правда, довольно неприятного, но совершенно обычного,— с которым Элен уже приходилось встречаться. Все это не согласовывалось со зловещим образом, нарисованным миссис Оутс, — полуночная злодейка, крадущаяся вниз по лестнице, когда в доме все уснули, чтобы впустить убийцу.　

— Сестра!　

Услышав уже знакомый Элен бас, сиделка повернулась к девушке:　

— Я хочу спуститься в кухню и кое-что приготовить. Вы сможете остаться с ней на минуту?　

— Конечно, — ответила Элен.　

— Больше не боитесь ее? — спросила сестра Баркер. — Когда вы успели стать такой храброй?　

— Это было глупо, — призналась Элен. — Я немного устала. Но теперь совершенно ясно чего бояться и как с этим бороться, и всякие фантазии ни к чему.　

Девушка, входя в Синюю Комнату, ожидала, что леди Варрен будет ей рада. Но казалось, старуха забыла о своем интересе к Элен,　

— Что это был за стук? — спросила она.　

— У вас очень чуткий слух, — пробормотала Элен, пытаясь придумать какое-нибудь объяснение.　

— Я прекрасно вижу, слышу, определяю на запах, на вкус и на ощупь, — резко сказала леди Варрен. — Лучше, чем вы. Вы можете сказать, какая разница между непрожаренным бифштексом и настоящим бифштексом с кровью?　

— Нет, — ответила Элен.　

Следующий вопрос был куда менее приятным:　

— А вы можете целить в глаз человеку и попасть, не промахнувшись?.. Что это был за стук?　

— Это был почтальон, — сказала Элен, прибегая ко лжи, лишь бы не нарушить приказание профессора. — Оутса услали за кислородом, как вы знаете, я была далеко и не слышала. Короче вышло так, что открыть ему было некому. Все считали, что это не их дело.　

— Ну и порядки в моем доме! — возмутилась леди Варрен. — И нечего смотреть на меня. Это все еще мой дом. У меня слуги ходили в ливреях… Но они все ушли… Слишком много деревьев…　

Голос ее звучал грустно и жалобно, и Элен поняла, что старуха вновь вспоминает прошлое.　

Но в то время как Элен умилялась, глядя на старуху, пережившую свое время, та вдруг доказала, что живостью и остротой ощущений в несколько раз превосходит Элен, потому что прежде, чем Элен услыхала шаги в коридоре, глаза старухи широко раскрылись в ожидании.