Для спящих ночь, для стражи день…

Глава 16. ЕЩЕ ОДНА БРЕШЬ.

Элен слушала старуху, и вереница неясных подозрений и страхов проносилась перед ней. Леди Варрен говорила с полной уверенностью. Это были не слепые догадки: она что-то знала, но знала недостаточно.　

Именно это больше всего пугало Элен. Как такое могло быть? Если бы кто-то, услышав рассказ доктора Перри, сообщил старухе об убийстве, она бы, конечно, знала и о том, что тело найдено в саду капитана Бина.

Сестре Баркер об убийстве никто не говорил. И хотя, говоря словами профессора, алиби ее было установлено. — В то время как Сервиден душили, сиделка тряслась на жестком сидении старого автомобиля, направляясь в компании Оутса к месту новой работы. Но ведь могло быть и так, что она связана с маньяком и знает о всех его намерениях — а после убийства они еще не контактировали. Что же, она рассказала своей больной о предполагаемом убийстве?　

Леди Варрен схватила Элен за руку, и та поняла, что лгать бесполезно.　

— Откуда вы знаете? — спросила она.

Старуха не ответила. Она лишь с хрипом втянула в себя воздух.

— Ха! Значит, я права… Это стучала полиция. Я это знала… Расскажи мне все.　

— Это была Сервиден, — сказала Элен.— Вы помните? Она обычно вытирала пыль у вас под кроватью, а вы еще говорили, что у нее пахнет от ног. Ее задушили в роще, когда мы пили чай, а потом отнесли в сад капитана Бина. Это он ее нашел.　Какие-нибудь улики?　Есть одна. Она оторвала зубами кусок бахромы от белого шелкового шарфа убийцы.

— Хорошо, это все. Ступай, — приказала леди Варрен,

Она натянула простыню себе на голову, полностью закрыв лицо, словно уже умерла.　

Чтобы старуха снова не выкинула чего-нибудь, Элен уселась у камина, откуда могла наблюдать за кроватью. Несмотря на то что страх перед убийцей поглотил страх перед леди Варрен — как большая змея глотает меньшую, — она все еще инстинктивно боялась повернуться спиной к старухе.　

Чтобы успокоить нервы, Элен попыталась поточнее представить себе ситуацию.　

«Если не считать старуху, в доме находится семейство Варрен — это четыре человека, потом миссис Оутс, сестра Баркер, Райс и я. Всего восемь. Мы должны легко справиться с одним человеком, даже если он так умен и хитер, как говорит профессор».　

Потом Элен подумала о том времени, когда была няней в доме финансиста. У нее была абсолютная память на фразы, казавшиеся умными и она повторила про себя одну такую, которую ее прежний хозяин произнес, обращаясь к жене: «Нам нужно согласие. Противоречивые интересы действуют разрушительно».　

Элен нахмурилась, подумав о том, какие страсти бушуют в этом доме, и об осложнениях, возникших в любовном треугольнике. Она была бы еще больше обеспокоена, если бы знала, что происходит в это время в большой гостиной.　

Приказ профессора о полной изоляции больше всего задел Стефана. Он не только восстал против наглухо закрытых окон и дверей, он еще нервничал из-за Симоны. Он ежился под ее пламенными взглядами, вспоминая оксфордский эпизод, когда его сделали козлом отпущения в невинной интрижке со студенткой.　

Он вспомнил, что, когда та мерзкая девица закричала, Ньютон первым прибежал якобы к ней на помощь и потом очень сурово осуждал Стефана, отказываясь верить в то, что он совершенно невиновен. Уже тогда в нем проросли зерна ревности, хотя в то время Симона обнаружила лишь эпизодический интерес к Стефану, восхищаясь его классическим профилем.　

Он специально стал учеником профессора в надежде на то, что Ньютон, руководствуясь отзывами отца, изменит свое мнение о нем, — решение, в котором он начал раскаиваться с первой минуты пребывания молодой супружеской пары в «Вершине».

Стефан, прекратив бесконечное хождение по ковру, обратился к Ньютону:　

— С должным уважением и прочим мусором по отношению к вашему достойному батюшке, Варрен, я должен сказать, что он нас не понимает. Наше поколение не боится всякого старья — живого, мертвого или полумертвого. Мы здесь сбились все вместе, как крысы в водосточном желобе, это действует мне на нервы.　

— А я в восторге от этого, — вмешалась Симона. — Это вроде рассказа о том, как несколько супружеских пар завалило снегом в одной хижине. И когда они вышли оттуда, парочки составились по-новому.　

Она, казалось, совершенно забыла о приличиях и жадно глядела на Стефана, словно они были вдвоем на необитаемом острове.　

Абсолютно не отдавая себе отчета в своих поступках, она даже не представляла себе, что следует считаться с присутствующими. Она напоминала избалованную девчонку, которая попала в магазин игрушек, и не может понять, почему ей нельзя немедленно получить понравившуюся игрушку.　

— Каковы ваши планы, Стефан? — спросила она.　

— Прежде всего, — ответил он, — я провалю все экзамены.　

— Прекрасное утешение для шефа, — заметил Ньютон.　

— Потом, — продолжал Стефан, — я, вероятнее всего, отправлюсь в Канаду и стану лесорубом.　

— Вашей собаке придется пройти карантин, — язвительно напомнил ему Ныотон.　

— Тогда я останусь в Англии специально, чтобы угодить вам, Варрен, и каждое воскресенье буду приезжать и пить чай с Симоной, как раз в то время, когда вы отдыхаете.　

Ньютон вздрогнул и посмотрел на часы:　

— Я должен пойти к бабушке. Имеет смысл просить тебя пойти со мной, Симона? Просто чтобы пожелать ей спокойной ночи.　

— Никакого.　

Еще больше сгорбившись, Ньютон выскользнул из комнаты.　

Когда он ушел, Стефан бросился к двери, но прежде, чем он достиг ее, Симона преградила путь.　

— Нет! — крикнула она. — Не уходите! Останьтесь, давайте поговорим. Вы говорили мне о ваших планах. Это очень трогательно. Предположим, у вас есть деньги, что бы вы сделали тогда?　

— Предположим? — Стефан засмеялся. — Я бы сделал все, что делаю обычно: занимался бы спортом, немного поездил бы по свету, совершил бы вылазку в Монте-Карло…　

— Вам это нравится?　

— Еще бы! Но какой толк говорить об этом?　

— Но у меня есть деньги!　

— Тем лучше для вас, — ответил он.　

— Да, я могу делать, что захочу. Это придает уверенности в себе.　

— Ни одна женщина не должна быть слишком уверенной в себе. — Стефан отчаянно старался вести разговор на уровне легкомысленной светской беседы. — Иначе ей жить станет не интересно.　

Симона, казалось, не слышала его. Она подошла ближе, положила руки ему на плечи и твердо произнесла:　

— Стив, когда вы завтра уйдете отсюда, я уйду вместе с вами.　

— О нет, дорогая! — быстро ответил он.　

— Да! — настаивала Симона. — Я без ума от вас.　

Стефан в отчаянии облизнул губы.　

— Послушайте, — сказал он. — Вы сегодня устали и перенервничали. У вас бред. Вы сами не понимаете, что говорите. Во-первых, есть еще старина Ньютон…　

— Он может развестись со мной. Мне нет до него никакого дела. И даже если он не даст мне развод, мне безразлично. Нам будет хорошо вместе.　

Стефан, как загнанный зверь, посмотрел в сторону двери. Он был страшно напуган, и это заставило его проявить несвойственную ему грубость.　

— Вы мне не нравитесь, — сказал он.　

Отказ Стефана только прибавил ей пыла.　

— Это скоро пройдет, — успокоила его Симона. — Вы просто глупый мальчик со множеством тормозов.　

Она придвинулась ближе, ожидая, что он ее поцелует. Когда Стефан оттолкнул ее, в глазах женщины впервые промелькнуло легкое сомнение.　

— Тут замешана другая женщина, — сказала она. — Вот в чем дело.　

Отчаяние заставило Стефана солгать.　

— Конечно, — сказал он, — Так бывает всегда.

Он почувствовал одновременно облегчение и страх, увидев, как она восприняла его слова: ее лицо больше не выглядело, как безупречное и законченное произведение искусства, его исказила первобытная ярость.　

— Я вас ненавижу! Надеюсь, что вы сдохнете в канаве, как собака! — в бешенстве крикнула она и выбежала из комнаты, с треском захлопнув за собой дверь.　

Стефан глубоко вздохнул и с облегчением хлопнул себя по груди.　

— Слава тебе, Господи! — с набожным выражением сказал он.　

Но этот инцидент встревожил его. Он опасался, что Симона изберет какую-нибудь особо изощренную форму мести. Внушая себе, что нет никакого смысла конфликтовать, поскольку завтра он уедет, Стефан попытался отвлечься от своих проблем чтением нового романа.　

Но ему не читалось, что-то мешало ему. Он поднял голову и прислушался. Сквозь рев бури доносился слабый вой. Так могла выть собака, попавшая в беду.　

Стефан закусил губу и встревоженно нахмурился. Несмотря на возражения, высказанные им, он сознавал, что указания профессора, вероятно, оправданы, и был готов безоговорочно выполнить их. Но профессор говорил о «мужчине, женщине или ребенке». О животных не было сказано ни слова.　

Стефан еще сильнее нахмурился, подумав, что его терпение подвергается тяжкому испытанию. Если это ловушка, значит, кто-то узнал о его слабости и старается ее использовать.　

«Это Ньютон, — подумал Стефан. — Он старается выманить меня из дома, чтобы меня больше не впустили и я остался за дверью. Этот дурак полагает, что ему следует защищать от меня жену».　

Ветер снова донес до него еле слышный жалобный вой; он вскочил на ноги, но потом снова сел.　

— Бросьте, — пробормотал он. — Не выйдет. Меня не выманишь. Я не могу рисковать жизнью женщин в этом доме.　

Он снова взялся за роман и попытался уделить должное внимание прочитанному, но строчки представлялись ему бессмысленным набором слов, потому что он со страхом ждал повторения собачьей жалобы.　

И наконец она раздалась, еще более отчаянная; она была почти не слышна, словно издававшее ее существо теряло силы, Стефан не мог сидеть спокойно; он выскочил в прихожую и, отодвинув задвижку, приоткрыл входную дверь. Когда он высунул голову наружу, ветер, чуть не оторвавший ему уши, донес до него собачий лай.　

Конечно, это могло быть искусным подражанием, но в этих звуках было что-то знакомое. Охваченный внезапным подозрением, Стефан осторожно закрыл дверь и бросился по лестнице в свою комнату.　

— Отто! — позвал он, распахнув дверь.　

Но никто не отозвался, и щенок не прыгнул ему навстречу. Кровать была аккуратно застелена, в комнате был наскоро наведен порядок.　

— Ну и сволочи! — закричал Стефан. — Они все-таки его выставили! Это все. Я тоже смываюсь.　

Приглушенно ругаясь, Стефан быстро переоделся а старый твидовый костюм и зашнуровал тяжелые ботинки. С мешком в руках он сбежал по задней лестнице. Никто не видел, как он прошел через холл, но, когда он захлопнул за собой дверь, Элен услышала грохот.　

Визит Ньютона к бабушке освободил Элен от необходимости наблюдать за старухой, которая к тому же выслала ее из комнаты. Обычно в это время Элен ложилась спать, но сегодня она решила нарушить свое правило.　

Все домочадцы были взволнованы, и если обычно скука преждевременно загоняла их в спальни, сейчас дело обстояло по-иному.　

Миссис Оутс, пожалуй, тоже стоило бы подождать возвращения мужа. Элен хотелось бы посидеть с ней вместе, чтобы услышать звонок, если миссис Оутс снова заснет. Элен подбежала к входной двери как раз вовремя, чтобы увидеть Стефана, который шел по дорожке под косыми струями дождя.