Ее незабываемый испанец

Дженни

Кон не обрадовался моему визиту. Когда я вошла, на его лице отразилась ярость. Все его тело было напряжено, движения скованны. Он не был в порядке. Он совсем не был в порядке. Он был неистово зол. И теперь, конечно, я хотела знать почему.

И, самое главное, я хотела знать, почему он не хочет со мной разговаривать. Потому что мы не обсуждали свадьбу, или возвращение в Лондон, или что будет после этого. Кон сказал мне, что поручил одному из своих сотрудников сообщить моей матери, где я нахожусь, и связаться с приютом, где я работала. Но больше мы ничего не обсуждали.

Я не могла допустить, чтобы эта дистанция между нами сохранялась, не тогда, когда мы собирались пожениться и вместе растить ребенка. Если бы это касалось только меня, возможно, я бы оставила его наедине с его личной жизнью, но это касалось и ребенка.

— Не будь смешным, — сказала я, игнорируя жесткую хватку, которой он сжимал мои руки. — Ты не в порядке. Если бы с тобой все было в порядке, ты бы не прятался в этом коттедже последние пять дней.

Кон смотрел на меня одну долгую секунду, затем пробормотал проклятие себе под нос и отпустил меня, отступив. Лед отчуждения блеснул в его глазах, свирепое выражение исчезло, но холод вернулся. Мне это не понравилось. Я предпочитала его гнев холодной отстраненности, потому что, по крайней мере, это было честно.

— Выйди, — коротко сказал он, кивнув головой в направлении рабочего кабинета.

Преодолев чувство разочарования, я повернулась и шагнула обратно в дверной проем, оставив Кона закрывать дверь в эту очаровательную секретную комнату. Я даже не успела рассмотреть, что он там прячет, — все мое внимание было обращено на него. Поведение Константина показалось мне странным.

Кон подошел ко мне, взял за руку и усадил на диван. Крошечный коттедж был превращен в большой, удобный офис с большим письменным столом и множеством стеллажей. Деревянный пол был очень старым, темным и вытертым, но блестящим. Его покрывало несколько ковров ручной работы, а под окном напротив письменного стола стоял удобный на вид диван из темной кожи. Стены из необработанного камня создавали ощущение безопасности, однако благодаря продуманному до мелочей дизайну комната казалась теплой и уютной, здесь было комфортно не только работать, но и отдыхать.

Кон скрестил руки на широкой груди, нависая надо мной, глядя на меня своими холодными глазами. Я начинала ненавидеть это выражение лица. Разве Кон не знал, что ему не нужно быть таким со мной? Он стал холодным и отстраненным с тех пор, как я уехала из Испании в Лондон. Кроме той ночи в саду, когда мы оба пересекли черту, после которой не смогли вернуться к обычной жизни.

Я сильно прикусила губу, смахивая слезы и вместо этого пытаясь разозлиться.

— Что все это значит? — спросила я.

— Ты о чем?

— Мне не понятна причина твоей злости! Я всего лишь вошла в комнату! В твою… секретную комнату.

Мускул дернулся на лице Кона.

— Я не хочу говорить об этом.

— Ладно, хорошо. Так вот как это будет! Наш брак? Секс, когда захочешь, а потом ты пропадаешь бог знает где и отказываешься со мной разговаривать?

Его темные брови дернулись.

— Чего еще ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты был рядом! — Слова прозвучали гораздо более яростно, чем я ожидала, и я попыталась смягчить свой тон. — Я не хочу этой дистанции, которую ты продолжаешь устанавливать между нами. Я не понимаю, зачем она. Ведь нам нужно столько всего обсудить!

Что-то промелькнуло в холодных черных глазах Константина, проблеск эмоции, которую я не смогла прочесть.

— Прекрасно. Давай поговорим о подготовке к свадьбе.

Его голос был невыразительным, как каменная стена. Это разозлило меня еще больше.

— Я не хочу говорить о делах, — отрезала я. — Я хочу поговорить о том, почему за последние пять дней ты только и делал, что занимался со мной сексом и уходил.

Мускул на его подбородке снова дернулся.

— У меня есть работа, которую мне нужно делать.

— Забавно… Много лет назад ты мог часами работать в своем кабинете, и тогда я тебе не мешала.

Константин замер, черты его лица смягчились, казалось, лед между нами треснул. Еще одна эмоция, которую я не могла определить, промелькнула на его прекрасном лице. Кон резко развернулся, подошел к столу и уставился на стопку аккуратно сложенных бумаг.

— Я говорил тебе, что секс — это все, что я могу тебе дать, Дженни. Я не шутил.

Я взглянула на его высокую фигуру, его широкие плечи — о, как мне хотелось подойти и обнять Константина! Но это не поможет. Потому что меня угнетало не физическое расстояние, а эмоциональное. Он опять отдалялся от меня. Конечно, он сразу сказал, что не может подарить мне любовь, но он мог бы, по крайней мере, снова стать тем другом, которым когда-то был. Разве мы не можем вернуться к этому? Разве я этого не заслужила?

А наш ребенок? Что, если Кон отстранится от нашего ребенка?

— Что случилось с тем человеком, который был моим другом? — спросила я, обхватывая себя за плечи. — Почему ты сейчас не можешь быть таким?

Последовало долгое молчание.

— Не могу. И не хочу объяснять почему, — сказал Кон.

Разочарование, словно порыв холодного ветра, захлестнуло меня, усиливая ощущение озноба.

— Почему? Ты так и не сказал мне, почему ты меня бросил. Я что-то сделала? Кон, я…

— Нет. — Он внезапно взглянул на меня, его взгляд был свирепым. — Ты ничего такого не сделала. Это не твоя вина.

Я была сбита с толку.

— Тогда почему?

Кон снова посмотрел на стопку бумаг и осторожно положил на них ладонь, так, словно его тоже обдало ледяным ветром.

— Я никогда не рассказывал тебе о своем детстве, не так ли? Я никогда не говорил о Доминго.

Как только он произнес эти слова, знание, которое всегда было там, перевернулось глубоко внутри меня. Кон всегда был напряжен, когда его отец был рядом, всегда становился холодным и отстраненным. И нет, он никогда не говорил ни о Доминго, ни о брате-близнеце, которого потерял в семнадцать лет. Вероятно, для этого есть причина.

— Нет, не говорил, — мягко сказала я.

— Я не хотел, чтобы ты знала. Я не хотел, чтобы это… касалось тебя.

Меня охватило дурное предчувствие.

— Что он сделал с тобой, Кон? — прошептала я.

— Будет лучше, если ты не будешь знать. — Его голос стал совершенно невыразительным. — Достаточно сказать, что я сознательно избегаю эмоциональных привязанностей. Я давно так решил и не намерен что-либо менять.

Я заморгала, застигнутая врасплох внезапным признанием. Я хотела выяснить причины, но по выражению его лица понимала, что Кон не настроен говорить.

— Так вот почему ты сказал, что не можешь подарить мне любовь!

— Да.

— Но… ты был моим другом раньше, — напомнила я. — Что изменилось?

Кон повернул голову, его черный взгляд пригвоздил меня к дивану, на котором я сидела.

— Ты сделала это, Дженни. Все изменилось из-за тебя.

Холодный пот пронзил меня.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты никогда не задумывалась, почему за последние четыре года я ни разу не навестил тебя? Никогда не звонил тебе? Никогда не отвечал на твои письма?

— Задумывалась?! Да я с ума сходила! Я не могла понять, что происходит, и очень страдала! А ты не соизволил мне объяснить, в чем дело, просто пропал из моей жизни!

Кон внимательно посмотрел на меня, потом сказал тихим, чуть хриплым голосом:

— Просто я слишком сильно хотел тебя…

Я сидела на диване, мое сердце громко стучало, отдаваясь шумом в ушах… Четыре года его молчания сводили меня с ума своей бессмысленностью, и только сейчас наконец все встало на свои места.

Константин молчал.

— И ты… — мой голос звучал слабо и слегка надтреснуто, — просто держал дистанцию?

— Я слишком стар для тебя, а ты была моим другом, моей сводной сестрой. Моим долгом было защищать тебя, особенно от самого себя. Это главное.

В его словах был смысл, кое-что начало проясняться в моей голове. Годы коротких, холодных сообщений и, наконец, полный разрыв отношений. А потом, той ночью в саду, Кон набросился на меня, как зверь, выпущенный из клетки…

Я сглотнула, холодный шок медленно отступал, сменяясь жаром. Он хотел меня все эти годы. Он хотел меня так же, как я хотела его!..

— Но тебе больше не нужно меня защищать, — сказала я.

— Сейчас это еще более важно. Ты не хочешь платонического брака, Дженни, и пусть будет по-твоему. И если ты хочешь поговорить о нашей жизни, о нашей свадьбе, о том, как мы будем воспитывать нашего ребенка, я готов к диалогу. Но я не могу снова быть твоим другом. Отношениям, которые у нас когда-то были, пришел конец.

Слезы снова защипали глаза, боль разочарования пульсировала в груди. Но я проигнорировала эти ощущения. Потому что все это было его решением, а не моим. Кон выбрал дистанцию, он думал, что должен «защищать» меня. Казалось, он думал, что секс был адекватной заменой его дружбе. Несмотря на то что секс действительно был очень хорош, этого было недостаточно. Я хотела его всего, во всех отношениях. И это касалось не только меня, но и нашего ребенка.

— А как насчет нашего ребенка, Кон? — категорично спросила я. — Ты будешь дистанцироваться и от него? Нашему сыну или дочери ты тоже скажешь, что не можешь подарить любовь?

Кон замер. Я увидела, как у него исказилось лицо. Похоже, я попала в самую точку.

— Это не…

— Как ты думаешь, что он почувствует, когда скажет: «Я люблю тебя, папочка», а ты промолчишь в ответ?…

Глава 14