20-ть любительских переводов (сборник)

* * *

Вот что происходит, когда умирает ваш последний родитель. В современном мире умереть бюрократически, очень сложно, так так существует огромное количество бумажной волокиты. Необходимо организовать похороны. Соседи приносят запеканки, пирожные и сковородки с лазанью, вам ничего из этого не хочется. Вы и ваши близкие, ощущают себя сиротами, независимо от того, сколько вам лет. И в конце концов, по крайней мере один из вас, должен разобраться с одеждой, мебелью и домом умершего родителя. И если этот человек не вы, ощущение вины не покидает вас не на миг, из-за того, что вы в этом не участвуете.

Вот что происходит, когда ваш последний родитель направляет девятимиллиметровый глок (марка пистолета) сначала на свою любимую собаку, а затем на себя, в саду за домом в престижном районе пригорода, в котором никогда не происходит ничего насильственного. Полиция окружает территорию места преступления, желтой лентой. Детективы задают вопросы напуганным соседям. Группа криминалистов все фотографирует и берет на анализ кровь, которая еще не успела попасть в почву. После этого соседи шарахаются от вас и вашей сестры, пресса вторгается во двор дома, пытаясь фотографировать через окна и названивает вам с расспросами.

Из-за собаки, социальные сети взрываются потоками информации о вашем родителе, дезинформацией, со злобными нападками, с аргументами о том, может ли клиническая депрессия привести к насилию или это клеветническое предубеждение. Даже если вы не носите фамилию своего родителя, вас все равно подозревают: «Можете ли вы сделать то же самое? Есть ли у вас собственная собака? Проверял ли SPCA[106] благополучие вашей собаки? Если медицинские записи каких-либо его детей, которые до смешного легко взломать, показывают госпитализацию в связи с клинической депрессией, и с ними обращаются так, как если бы они все были потенциальными убийцами домашних животных.

И все равно кто-то должен заниматься одеждой, мебелью и домом. Если это не ты, то это не имеет значения. Вы, как и многие другие в похожей ситуации, будете винить себя. Даже если ваше оправдание – это шанс, раз в десятилетие воспользоваться самым сложным неврологическим оборудование планеты, для развивающейся научной дисциплины.

Я поставила на то, что Лейла, которая справилась со смертью папы лучше, чем я смела надеется, что она будет в порядке одна, в течении трех недель. Я сделала ставку на то, что ее депрессия не возобновится. Я рискнула и проиграла. Хуже того, так же поступила и Лейла.

Мой просчет.

Моя вина.