Я хочу жить

— Ты как? – спросил Ракос у последнего, переведя к нему взгляд.

Антигм отвёл дрожащую лапку от раны и пропищал, жмуря глаза:

— Остановилось… Кровь остановилась!..

— Да ещё бы нет, – пожал плечами майя. – Устроил тут истерику, бессмертный.

— Заткнись! Я чуть не сдох!!!

Огави встрепенулся, забрызгав всё вокруг вновь проступившей жидкостью, и часто засопел от волнения. А Ракос бережно держал голову Луксонта в своей руке, переводя взгляд с его поверхностно колыхавшейся груди на лазер и обратно.

— Ну давайте… Скорее…

Первым на планету ступил Рако. Он осторожно опустил саркисоида на розоватую траву и улыбнулся. Слёзы всё ещё струились из его серебристых глаз, мерцая в свете восходящей звезды Намарту. Огави выбежал из обломка на своих ногах и замер, приоткрыв пасть. Проникновенная красота рассветного пейзажа Саркис, очевидно, передалась и ему.

— Тебе легче? – спросил один из саркисоидов-спасателей Луксонта. Тот уже приподнялся на локтях, взгляд его сделался полностью осмысленным, а движение грудной клетки – полным. – Как же ты истощён… Ничего, всё будет в порядке, всё уже кончилось. Где ты живёшь?

Широкая улыбка озарила лицо Луксонта. Он вдыхал живительный воздух родной планеты, слух его ласкали такие знакомые, родные звуки: пение птиц, шелест листвы… А взгляд умиротворённо скользил по родному пейзажу. Похоже, что на этот раз он оказался ближе к дому, чем когда навещал свою планету на «Хайроне». И теперь он был свободен! Уже через минуту Луксонт смог подняться на ноги.

— Мы отведём тебя на станцию межпланетника, накормим и напоим. А потом…

Заботливая речь прервалась пронзительным, изломанным криком, и все обернулись.

— Арамика!!! Не-е-ет!!!

— Огави!

— Что? Арамика?! Где?

Антигм указывал на что-то трясущимся пальцем. Оборвав визг, он схватился лапками за голову и повалился, как подкошенный, в траву. Скрюченное тельце его загорелось ослепительно-рыжим свечением, истрёпанный вихрь эфира взметнулся от него к небесам.

— Он же колонизатор! – закричал Луксонт.

— Это перерождение?! Уберите его, быстрее!

Ещё мгновение, и катастрофы не миновать! Но Ракос, стоявший ближе всех к антигму, не медля, схватил его на руки и бросился в осколок корабля.

— Герметизируйте обломок! Скорее!.. Нужно отрезать его от планеты… – слабеющим голосом сообщил он, оставив колонизатора внутри.

Все увидели, что майя истекает кровью: дёргаясь в конвульсиях, антигм сильно поранил его своими шпорами. Приварив обратно вырезанный кусок обшивки корабля, саркисоиды принялись оказывать помощь раненому. Луксонт приблизился вплотную к осколку и приложил ухо к стене.

— Оно ведь… вырвется? – несмело предположил один из спасателей.

— Если он переродился в плекси-форму, то да, – тихо проговорил Ракос. – Мы должны его сжечь.

Луксонт поднял руку, призвав всех присутствующих замолчать. Только тогда стало возможно услышать голос.

— Э-эй… Вы… там… Кто-нибудь…

— Огави? Ты там?

— Я здесь… Спасибо, что не дал мне… стать облаком спор.

Саркисоид улыбнулся.

— Это был не я, а Ракос.

— Этот тип?!

— Здесь нет никакой арамики, не бойся.

— Она была! – взвизгнуло внутри. – Я почувствовал!..

Луксонт отошёл от обломка и попросил у спасателей:

— Проделайте отверстие. Пожалуйста, я хочу его увидеть.

— Это может быть опасным… Вдруг он снова начнёт перерождаться?

Луксонту невозможно было отказать. Он зашёл в окутанный зеленоватым туманом отсек связи и присел на корточки перед сидящим в траве антигмом.

— Вот.

На протянутой руке его лежало крохотное, переломленное пополам существо. По форме оно походило на уплощённую галочку, с двупалыми клешнями на каждом конце и безжизненными чёрненькими глазками на утолщении.

— Это – арамика? – спросил саркисоид о существе.

— Они говорили про атакующую форму. А это – спора. Цап, – объяснил антигм.

— Он мёртв, – констатировал Луксонт.

— Если есть один цап, значит, их много… Арамика… вырвалась на свободу, – мордочка Огави удручённо ткнулась в брюшко. – Это конец.

— Не конец, – мотнул головой Луксонт. – Я запомнил файл её биополя, – он указал себе на макушку, где раскинулся зонтик полностью восстановившегося сканера. – Это ведь плекси-форма? Значит, у всех элементов одно биополе, и оно имеет один файл.

— Да. У арамики не бывает квоно-форм, – подтвердил Огави.

— Мы сможем её опознать. Объявим галактическую тревогу и прочешем всё. Уничтожим все существа с этим файлом.

Пушистое тельце Огави расширилось и с шумом выпустило воздух.

— Я опять… чуть всех не убил.

— Ты меня спас. Я ведь почти задохнулся…

— Тогда, на «Хайроне»… – перебил Луксонта колонизатор, – я хотел, чтобы ты умер.

— Что? Когда? Зачем?.. – саркисоид опешил, испуганно раскрыв свои глубокие глаза.

— Я знал, что ты не выживешь на Фантропи. Знал, где лежат… скафандры. Просто… подумал, что тот, кто рискует жизнью ради других, не заслуживает… её.

— Кого?

— Жизнь… – антигм всё ещё был измождён едва не убившим его бурным процессом, и слабый голос его время от времени стихал. – Я всегда ненавидел… альтруистов. Тех, кто плюёт на свою жизнь, когда мне приходится постоянно думать о выживании. А после того раза… мне так противно стало… от себя. Почему-то. Я не смог этого чувства вынести и рассказал слугам Гроноса. Чтобы они… вернули тебя. И вот, теперь я сам… рискнул собой ради другого. Ну разве не смешно? Сам ничего… не понимаю…

— Нет. Вовсе не смешно, Огави. Я тебе очень благодарен.

В этот момент, опасливо озираясь, в обломок вошли двое саркисоидов-спасателей.

— Вот это да… – поразился один из них. – Надо будет отбуксировать этого антигма на Истрим, пока он не наделал бед.

— Истрим?! – лицо Огави просияло. – Ура! Наконец-то я попаду туда, где не надо будет генерировать среду…

— А что с арамикой? Огави говорит, должны быть ещё цапы… – улыбнувшись другу, переспросил у них Луксонт.

— Мы уже отправили сигнал. Сейчас обломки корабля исследуют. Ты вроде говорил, что знаешь файл биополя арамики? Поможешь с уничтожением?

— Конечно, сейчас. Я только хотел… Огави? Тебе тяжело говорить?

— Нормально. А что?

— Хотел ещё тебя послушать… Мы ведь расстаёмся навсегда.

Искренне улыбающаяся мордочка этого плута выглядела вполне себе мило.

— И что же тебе рассказать, друг мой альтруист?

— Расскажи… о себе. О колонизаторах с вашей планеты.

— Что рассказывать? Мы, антигмы, мирный народ. Мы вовсе не мечтаем ни о каких завоеваниях, как некоторые привыкли думать.

— А как же… инстинкт экспансии? – задумчиво проговорил Луксонт.

— Нет этого инстинкта! Это дурацкий миф. Ну, может, у арамики он есть. А я… просто хочу оставаться собой. Жизнь для меня – превыше всей возможной фигни. Да если бы так было можно, я бы из той бочки не вылезал! Лишь бы как-то контейнироваться… Быть колонизатором – проклятие. Арамика этого… не осознаёт. Она – животное. Всё, чего хотим мы, антигмы, – всегда оставаться квоно-формой. Плекси-перерождение – большая редкость, оно случается с нами лишь в условиях открытого космоса, либо при столкновении с другой плекси-формой. Одна мысль, что внутри меня это спит… Истрика плекса, – он кисло наморщился. – Что полчища существ с моим файлом биополя могли бы уничтожить вселенную… Да ты, наверное, не поймёшь…

— Я понимаю, Огави, – Луксонт коснулся его покрытого шерстью плеча.

— Если бы это научились брать под контроль…

— Я вовсе никакой не альтруист, – открылся вдруг он. – Я очень хочу жить. Но… возможно, именно поэтому я слишком хорошо понимаю, что другие тоже этого хотят…

— Хорошо. Прощай, Луксонт. Я отправляюсь на Истрим.

— Рад за тебя. Прощай, Огави.

Когда корабли, буксирующие обломок, скрылись в прояснившейся уже голубизне небес, все саркисоиды окружили Ракоса.

— Кто это? Никогда не видел такого майя, – спросил один из них Луксонта.

— Это майя ильнур. Его планета уничтожена, и у него нет дома, – объяснил тот. – Я подумал… может, он поживёт у нас?

На лице майя отразилась надежда.

— Конечно, как его зовут? – поинтересовался один из спасателей.

— Меня зовут Ракос.

— Бедный, у него опухоли! – заметил другой. – Чем же таким его пытали?

— …Радиацией.

— Кошмар!

— Но где же сам Гронос? – спросил саркисоид, только что вернувшийся из космической команды. – В обломках мы его не нашли.

— Наверное, погиб при кораблекрушении, – пожал плечами Луксонт, подмигивая Ракосу.

Тот улыбнулся в ответ, и все вздохнули с облегчением. Теперь старый Гронос был окончательно похоронен. А майя ильнур по имени Ракос вглядывался в окружающий его нежный пейзаж и всё больше осознавал, что ему нравится планета Саркис. Она была так похожа… на родной Иллуриель.