Я хочу жить

11. Арамика плекса

Взъерошенный мохнатый комок, забившийся под лестницу в глухом уголке корабля «Хайрон», сложно было опознать как антигма с планеты Истрим. Бедняга вымок от секретов собственного тела до кончика каждой шерстинки, всхлипывал и дрожал. Цветные хохолки на его макушке казались поблёкшими в полумраке и вздрагивали при каждом ударе стихии, а скрюченными лапками он лихорадочно вцепился в собственное круглое пузико.

— И я столько лет… на этом корабле… Чувствовал себя… в безопасности… – тихо шептала его пасть. – Успокойся… Огави… Т-ты не видел никакой плекси-формы. Здесь нет никакой плекси-формы. Никакой плекси-формы не существует!

Он отчаянно встряхнулся, и брызги полетели во все стороны.

— Я не перерождаюсь, вовсе нет, я просто переволновался… Нет… никакой… А-а-а-а!!!

Он вскочил и рванулся прочь, словно молния. Всё, к чему он стремился в этот момент – компактное, герметичное пространство, где он мог вновь почувствовать себя защищённым. Куда ничто и никто не сможет вторгнуться… Хотя бы ненадолго… На какое-то время… Забыть о существовании страшного, всепроникающего монстра, который может его убить. Укромный уголок…

Луксонт уснул от духоты, а разбудил его шорох, доносящийся из деревянной бочки, которая стояла в углу отсека связи. Откуда вообще здесь деревянная бочка? Что в ней хранили? Какой-то напиток? Пряность? Песок? Подойдя, саркисоид увидел, что бочка со всех сторон поросла мхом, покрылась лишайником, и от неё исходит знакомый зеленоватый дымок.

— Выпустите меня! – раздался из бочки приглушённый голос. – Я задыхаюсь! Спасите, а то перерождаться начну!

Саркисоид попытался открыть бочку, но безуспешно: только без толку нарушил своё слабое дыхание. Тогда он спешно принялся будить майя:

— Рако. Помоги! Нужно открыть бочку!

Ракос выпустил когти и быстро отрезал у бочки верх.

— А!..

Оттуда вывалилось покрытое шерстью существо и принялось усиленно дышать, схватившись лапками за толстенький животик.

— Огави! – узнал его Луксонт.

— Кх-х! Кх-х! Он самый, – отозвалось существо.

— А ты откуда здесь? – изумился Ракос.

— Кто такой? – в свою очередь изумился Огави, ткнув в него пальцем.

— Что, не узнаёшь? – усмехнулся майя. – А ведь когда-то я тебя пытал…

— Ты?! – выпучил глаза антигм. – Так… Погодите… Нет ли у кого сканера с файлом биополя Гроноса? Потому что это тонкое трёхглазое совсем на него не похоже.

— Это он, Огави, – подтвердил Луксонт. – Только не нападай, – добавил он, увидев агрессивные огоньки в глазах антигма. – Он больше не станет никого мучить.

— Исправился, типа? – переспросил тот, тыкая в Ракоса пальцем. – Не верю. Вот ни на грамм. Такого только могила исправит.

— Он вспомнил своё прошлое, – коротко объяснил саркисоид.

— И не называй меня больше Гроносом, – попросил тут майя. – Меня зовут Ракос, и я майя ильнур.

— Не слыхал о таких майя, – буркнул антигм.

— Так как ты всё-таки здесь оказался? – решил Луксонт перевести разговор с неловкой темы.

— Обыкновенно, пришёл. Точнее, прибежал, – развёл лапками Огави. – Дело было так. Просыпаюсь я утром от того, что грохнулся с пальмы.

— С пальмы?! – поражённо воскликнул Ракос, но антигм не удостоил его вниманием.

— Выбегаю, смотрю: кораблекрушение. Светопреставление! Все двери на корабле почему-то заперты. И у меня новый замок поставили, будто это что-то меняет. Ну, я сначала двери открыл, думаю, пусть спасаются… – он замолчал, разинул пасть и выпучил глаза.

— Огави? Ты что?

— Я… двери открыл, – упавшим голосом пробормотал он. – Я её выпустил. Атакующую…

— Кого ты выпустил? – переспросил майя.

— Никого, – будто опомнился антигм.

Он оборвал свой проникновенный рассказ и осел у стены, точно в воду опущенный.

— Ну а потом-то что? – попытался расшевелить его саркисоид.

— Ничего. Прибежал сюда и в бочку залез. Только вот, крышку заело, тьфу, – он опять начал плеваться питательной средой и, поморщившись, попросил: – Не трогайте, тьфу, меня, пока не пройдёт.

— Что значит, «не пройдёт»?! – возмутился Ракос. – Ты, значит, нас колонизируешь, а мы спокойно ждать будем?!

— Ничем, тьфу, не могу помочь, – отозвался Огави и закашлялся.

— Он не виноват, Рако, – заступился за него саркисоид. – Нам бы лучше подумать, как спастись. Мне становится тяжело дышать…

— Да… – Ракос с тревогой взглянул на его часто вздымавшуюся грудную клетку. – Эфирный генератор остался на корабле.

У антигма в этот момент был неудержимый приступ рвоты питательной средой, поэтому он ничего не предложил. Комната медленно заполнялась зеленоватым туманом.

— Что мы можем сделать? Мы совсем одни… – заключил майя.

Он сел в кресло оператора связи и понуро опустил голову. Время тянулось, как липкий варёный сахар, с каждым часом, с каждой минутой повергая в отчаяние. Саркисоид страдал сильнее других, ибо дыхание его затруднялось всё больше. Ритм его сделался чересчур частым, каждый вздох сопровождался шумом, а промежутки между рёбер и над ключицами ощутимо западали. Он лежал пластом на холодном полу, раскрыв рот и ловя губами воздух: только так ему удавалось набрать живительного газа, хотя бы самый минимум, для того, чтобы оставаться в сознании.

— Слушай, у меня раздражение кожи от этой слизи! – вспылил Ракос, поморщившись.

Он отряхнул ноги и попытался задрать все три на кресло. На полу из густого слоя тумана уже поднимались нежно-зелёные стрелки травы.

— Какие мы нежные! – сострил Огави. Он только сейчас отплевался. – Я вообще не понимаю, в чём причина для паники.

— Конечно! – вскипел Ракос, снова соскочив в болото и тыча пальцем в антигма. – Ты-то на любом метеорите жить можешь. О других бы подумал! Посмотри на Луксонта, ему не хватает кислорода!

Огави ухмыльнулся.

— Когда-то тебя чужие страдания ничуточки не трогали! Во-первых, – начал он, – на метеорите я жить не смогу: там нет гравитации, в отличие от нашего обломка, где она сохраняется благодаря привязанному куску поля корабля. Я там могу, разве что, переродиться. Во-вторых, если вам нужен кислород, он скоро будет, – он указал на прорастающую траву. – Правда, не знаю, сколько вам надо… А в-третьих, ты хоть сигнал SOS запустил? Сердобольненький мой!

Последний вопрос вызвал всеобщее оживление. Даже саркисоид приподнял голову, услышав, и дыхание его ещё больше участилось. Как только их угораздило забыть! Ведь приборы связи были у них под рукой всё это время! И упустить этот драгоценный ресурс… Непростительно! Ракос кинулся к приборам.

— Работает! Сигнал SOS – работает! – раздался его ликующий возглас через минуту.

— А теперь молись каким-нибудь богам, чтоб его кто-нибудь поймал. И не такой, как ты, – буркнул антигм и, поймав на себе испепеляющий взгляд майя, добавил: – Был.

— Я попытаюсь сам поймать какой-нибудь межпланетник, – целеустремлённо сообщил Ракос.

— Удачи. Сомневаюсь, конечно, что это получится… но ему явно не хватает моего кислорода, – тихо проговорил Огави, глядя на вновь распластавшегося по полу Луксонта, и закусил губу.

Саркисоид был близок к потере сознания. Он давно уже не мог говорить, отсутствующий взгляд его то и дело закатывающихся глаз не фокусировался ни на каких объектах. Вот уже несколько десятков раз, наверное, майя ильнур повторял призыв о помощи в молчащий эфир. Повторял и напряжённо вслушивался в монотонное шипение динамиков. Дыхание Луксонта начало урежаться, хрипы его прерывались, проглатывались… щель между губами уменьшилась, так ослабели мышцы.

— О нет, Кси! – Ракос бросился на пол и обхватил осторожно руками влажные от пота хрупкие плечи саркисоида. – Ты меня слышишь?! Он теряет сознание… Пожалуйста, Кси, не умирай! Не-е-ет!..

Майя разрыдался, как будто вместе с жизнью саркисоида он утратил бы последнюю надежду. И тут рядом раздался вдруг отчётливый голос антигма:

— У него тирометриновый транспорт кислорода?

Ракос обернулся и посмотрел на мохнатого соседа зарёванными глазами, как будто ничегошеньки не понял.

— Что?!

— Ну, кровь у него какого цвета? Поле ведь – эфир?!

— Да! И что?!

— У меня тоже. А кровь какого цвета?! – повторил Огави громче.

— Оранжевого…

Он взял лапками голову Луксонта и заглянул в его закатившиеся, стекленеющие глаза:

— Эй, альтруист! У тебя транспорт кислорода – тирометриновый?!

Вгляделся в лицо, припал ухом к посиневшим губам, а потом метнулся, достал откуда-то большущий шприц… и тут же, резким движением, воткнул его прямо себе в живот.

— А-а-а! Чёрт…

Из глаз Огави брызнули слёзы, но, невзирая на боль, он поднял взгляд на Ракоса и передал тому шприц, наполненный ярко-жёлтой жидкостью. Лапка антигма дрожала.

— Тирометрин!

— Что это за адская жижа?! – остолбенел майя.

— Кислородное депо моё, болван! – морщась от боли, крикнул антигм. – В вену ему вкати! Я ради этого… безумца… брюхо себе продырявил… Только посмей облажаться.

Он устало опустился у стены, тяжело дыша.

— А как же… реакции отторжения не будет, инопланетную кровь-то колоть?! – всё ещё медлил Ракос со шприцем в руке.

— Да это не кровь никакая, чистый тирометрин… Должен быть совместим… Коли, я сказал! А то всё равно помрёт твой саркисоид. Больно-то как…

Сердце саркисоида работало слабо, выдавая лишь тонкую ниточку сбивчивой, еле заметной пульсации. Сосуды едва просматривались под бледно-синей кожей. Но, приглядевшись, майя всё-таки нашёл один из них возле ключицы и осторожно ввёл иглу шприца. Начал медленно опускать поршень… Эффект последовал мгновенно. Саркисоид широко раскрыл свои большие изумрудные глаза, и в них вернулось осмысленное выражение. Совершенно спокойно вдохнул и выдохнул воздух.

И в этот самый момент ожил передатчик!

— Приём! Межпланетник Саркис слушает.

Ракос опять кинулся к приборам и схватился за микрофон, как утопающий за соломинку.

— Приём! Приём! Мы потерпели крушение! Это… – он запнулся, но лишь на пару секунд, оглядывая присутствующих, – пленники Гроноса.

— Ишь ты, пленником заделался… – тихо подметил Огави.

— Мы находимся в обломке корабля с отсеком связи! Пожалуйста, спасите! Здесь саркисоид, и он задыхается!.. И антигм, похоже, истекает кровью.

Огави едва не подпрыгнул! Вялость его точно рукой сняло. Он посмотрел вниз и, лицезрея жёлтую лужу под своей мохнатенькой тушкой, истошно заголосил:

— Я себе артерию проткнул! Я себе артерию проткнул, что ж теперь делать-то, ради тысячи солнц?! Лопни рыло пушняка, плинк его раззвезди, твою ж галактику!

— Замолчи! Кровотечение усилится, – резонно осадил его майя.

— Замолчи ты!!! Телепортируй себя в ансептум, в дальтовке себя сожги!.. О-о-о…

— Вот это ты выдал… – поразился Ракос потоку изошедших из пасти антигма ругательств.

— Да я жизнь свою ему отдал… – в конец разрыдался Огави, зажимая рукой область прокола. – Сумасшествие… заразно… А-а-а…

Обломок корабля успешно отбуксировали на поверхность планеты Саркис. Луксонт всё ещё оставался в сознании, когда сквозь обшивку прорезался лазерный луч и начал вскрывать стенку. Похоже, что тирометриновый подарок от Огави существенно ему помог.