Второй шанс в Эдене

– Кто здесь?

Эйсон еще не собрался с мыслями после сна.

– Ты еще спрашиваешь! Они могут гнаться только за тобой. В такую ночь никто не выйдет в океан с добрыми намерениями.

– А откуда ты знаешь, что здесь кто-то есть?

Тиарелла прикрыла глаза.

– «Орфей» оснащен эхо-рецепторами, изъятыми у дельфинов. Они установлены под корпусом. Я вижу их лодку, она совсем маленькая. Ага, лодка коснулась причала и сильно качается. Похоже, они высаживаются. Да… Да, вышли.

Партия! Никто другой не стал бы вот так подкрадываться посреди ночи. Скорее всего, это его бывшие товарищи по оружию, хотя могут быть и нанятые по контракту киллеры. Тренировка не подвела Эйсона: оценка, план, инициатива. Он грубо выругался, досадуя, что так легко позволил себя поймать. Всего десять дней ленивого существования на Шармейне, и он уже размяк. Надо было немедленно двигаться дальше, разрывать след на беспорядочные сегменты, которые никто не смог бы соединить в одно целое.

– Их трое, – сказала Тиарелла, все еще держа глаза крепко закрытыми.

– А это тебе откуда известно?

– Трое! – настаивала она.

– Ладно, черт побери. Оставайся здесь, – приказал Эйсон. – Тебе ничто не угрожает. Им нужен только я.

Он скатился с кровати, распахнул окно и, не одеваясь, перебрался на балкон. Зрительные вставки просканировали недавно подстриженную лужайку. Никакого движения.

Дождь и ветер немного прикроют его. Но в целом все довольно скверно.

Эйсон спустился по опоре балкона, царапая ладони и бедра отслоившейся краской. Перебегая лужайку, чтобы поскорее укрыться под деревьями, он трижды поскользнулся на мокрой траве. В подлеске шипы кустарников впились в босые ступни. Никаких признаков вторжения пока не было.

Он стал пробираться сквозь густые заросли, пока не оказался в десяти метрах от тропы, ведущей к причалу, а потом полез на искривленный ствол апельсинового дерева. Густые негнущиеся ветви преграждали путь, но Эйсон, извиваясь, протискивался между ними, не обращая внимания на треск ломающихся под его ребрами сучьев. Он остановился, лишь заняв позицию над самой тропой.

Гром и молнии глушили все его чувства, так что приходилось рассчитывать на зрительные вставки и молиться, чтобы они смогли компенсировать шторм. Инфракрасный режим вознаградил его большим жарко-красным пятном, медленно ползущим по темному тоннелю, образованному неухоженными деревьями. Пятно постепенно приобрело очертания человеческой фигуры, мужчины. Эйсон затаил дыхание. Если он видит человека, значит, его тоже могут увидеть. Глупая ошибка, надо было подождать, пока нападающие не подберутся ближе к дому.

Но мужчина уже подошел совсем близко и не выказывал ни малейшей тревоги. На нем был надет темный непромокаемый плащ и широкополая шляпа, в руках имелось какое-то оружие. Настоящий сельчанин на охоте.

Это не могло быть операцией профессионалов. Эйсон терялся в догадках.

В десяти метрах, параллельно тропе, сквозь кустарник подлеска ломился кто-то еще, причем с таким топотом, что его было слышно издали, несмотря на дождь и раскаты грома. Мужчина прошел точно под Эйсоном и продолжил шагать дальше. Со стороны океана послышался какой-то шум. Кто-то пронзительно завопил. Крик внезапно оборвался, но Эйсон успел засечь направление.

– Уитни? Уитни, где ты, черт побери?

Это во весь голос кричал тот, что двигался в обход тропы.

– Выбирайся из этих проклятых деревьев, – ответил ему мужчина, остановившийся почти под Эйсоном. – И заткнись, а то он нас услышит.

– Я сам себя слышу с трудом! А что случилось с Уитни?

– Откуда мне знать? Упал, наверное. Поторапливайся.

Мужчина на тропе снова зашагал к дому. Эйсон приземлился за его спиной одновременно с раскатом грома. Затем сосредоточился и нанес удар. Усиленный аугментированными мускулами кулак попал точно в основание шеи, мгновенно сломал позвоночник, а осколком кости разорвал трахею, заблокировав даже инстинктивный хрип.

Тело наклонилось вперед и звучно шлепнулось на мокрую тропу. Эйсон подхватил винтовку, окинул ее взглядом и запустил программу поиска в своей синаптической сети. Оружие было идентифицировано как пневморужье «Вальтер». По сути, магнитный дробовик, стреляющий залпом из восьмидесяти стальных шариков.

Патронник был до отказа забит двадцатью пятью зарядами. Эйсон удовлетворенно хмыкнул и, низко пригнувшись, нырнул в подлесок на поиски второго противника. Тот уже стоял на краю лужайки и сквозь ветви крайних деревьев внимательно разглядывал дом. Эйсон остановился в трех метрах от него, нацелил дробовик на ноги и выстрелил.

– Кто ты?

– Господи, ты же меня подстрелил! Проклятье, я не чувствую ног!

Это был такой же недалекий сельчанин, как и первый. Эйсон удивленно тряхнул головой и немного поднял дуло оружия.

– Через три секунды, если ты не ответишь, не будешь ощущать своих яиц. Ну, кто ты?

– Не надо! Боже, меня зовут Фермой. Фермой, понятно?

– Понятно. Отлично, Фермой, чем ты занимаешься и откуда сюда приплыл?

– Я корабельный плотник на Боскобеле.

– Что такое Боскобель?

– Остров в девяти километрах отсюда. О, мои ноги!

– И что ты здесь делаешь, Фермой?

– Мы хотели поймать одного человека. Тебя.

– Почему?

– Тебя разыскивают. Должно быть, обещана награда.

– И вы хотели ее получить?

– Да.

– И кому вы собирались меня продать, Фермой?

– Торрейе.

– Зачем я ей?

– Ты бежал из Каривака. Мы думали, ты ей нужен. Иначе бы не убегал.

– Кто вам сказал, что я убегаю?

– Росс.

Эйсон смотрел на парня сверху вниз, оскалив зубы от ярости. Этот вечно пьяный ублюдок, он-то сейчас в безопасности, в сухом доме. Он сделал над собой усилие и успокоился.

– Когда он об этом сказал?

– Сегодня утром. Мы вместе выпивали. Ну, и поговорили. Сам знаешь, как это бывает.

– Сколько вас сюда приплыло?

– Трое, всего трое.

И здесь Тиарелла была права.

– А кто еще на Боскобеле знает, что я здесь?

– Никто, только мы.

– Отлично. Что ж, спасибо. Вот все и прояснилось.

Третьего охотника найти было нетрудно. Он в странном оцепенении лежал в центре широкого круга помятого подлеска. Эйсон осторожно шагнул вперед, держа оружие наготове.

Над головой с шипением вспыхнула молния.

Уитни с головы до ног был обернут чем-то вроде черного блестящего шланга толщиной около тридцати сантиметров. Из его рта вылетал слабый хрип и стекали струйки крови. Эйсон, несмотря на отчаянный внутренний протест, напряг зрение и переключился в инфракрасный режим. Кольца шланга засияли бледно-розовым цветом, его продолжение извивалось в примятой траве.

– Господи!

Голова змеи поднялась прямо перед ним. Жуткий вытянутый треугольник длиной не меньше семидесяти сантиметров, в открытой пасти зубы толщиной с палец. Кроваво-красный язык, не меньше чем мужское предплечье, высунулся наружу и теперь настороженно подрагивал.

Невзирая на все свои боевые навыки, Эйсон в ужасе отшатнулся.

– Соланж тебя не тронет, – раздался сквозь бурю крик Тиареллы. – Мы с ней сродственно связаны.

Женщина стояла позади него, словно второй кожей облепленная промокшей ночной рубашкой.

– Это твоя тварь?

– Соланж? Да. Еще один проект моего отца. Но полагаю, он не ожидал, что змея вырастет такой большой. На ее пропитание уходит немало огнемух.

Самым ужасным был абсолютно невозмутимый тон ее голоса. Сумасшедшая сука!

Эйсон сделал еще пару шагов назад. И все это время змея была на острове. Тиарелла могла натравить ее на него в любой момент, и он даже ничего бы не понял. До самого последнего мига, пока чудовище с шорохом не выползло бы из густого подлеска.

– Ты собираешься допрашивать этого охотника? – спросила Тиарелла, показывая на Уитни.

– Нет.

Ее глаза плотно закрылись. Давление колец усилилось, и Уитни снова закричал. Но голос быстро затих, сменившись треском костей и влажным чавканьем. Эйсон, сжав челюсти, отвел взгляд.

– Я выведу их лодку и затоплю, – сказала Тиарелла. – Все подумают, что их настиг шторм. А ты закопай трупы. Только постарайся, пожалуйста, выбрать место так, чтобы их не увидела Алтея.

– Она меня спросила, сколько, по-моему, тебе лет, – промямлил Россо и рыгнул. – Я ответил, что лет тридцать – тридцать пять. Примерно.

– Огромное спасибо.

Эйсон и старик в наступающих сумерках сидели спиной к спине у ствола упавшего дерева на берегу лагуны. Бутылка с кошмарным алкоголем домашнего приготовления Россо больше часа передавалась из рук в руки. Эйсон уже не пил, однако каждый раз старательно изображал, что делает глоток.

– Ты хороший человек, я это вижу. Но Алтея… Я люблю ее. Пара из вас не получится. Кто знает, сколько еще ты тут пробудешь? Эти люди, ежед твои враги, могут найти тебя. Даже здесь.

– Верно.

– А если ты бросишь ее, она будет плакать. И еще больше будет плакать, если тебя от нее заберут. Понимаешь? Я не могу допустить, чтобы она плакала. Это же моя малышка Алтея.

– Конечно. Не беспокойся. Мне нравится Тиарелла.

– Ха! – Он тяжело закашлялся. – Это еще одна ошибка, дружок. Тиарелла суровая, холодная женщина. Совсем сломалась, когда погиб ее Ванстоун. И ни разу не показала своих переживаний. Ни разу. Ты ее не интересуешь.

Эйсон протестующе буркнул и передал бутылку. Тонкое покрывало облаков заслоняло звезды и луны. Ароматное тепло и спокойствие составляло разительный контраст со вчерашней бурей.

– Она любит Алтею, это ее единственное чувство.

Россо сделал затяжной глоток, его веки тяжело опустились.

– Чушь. Никого она не любит, даже своих детей. – Он снова глотнул, и пойло потекло по заросшему щетиной подбородку. – От одного и вовсе отказалась. Сказала, что не может содержать двоих. Я умолял ее, но она не слушала. Чертова ледышка. Никогда не благодарит меня за все, что я делаю. А я ведь поддерживаю Шармейн на плаву. И все ради моей малышки Алтеи, а не ради нее.

Он начал крениться набок, бутылка выскользнула из пальцев.

Эйсон протянул руку, чтобы его придержать.

– От чего она отказалась?

Россо только неразборчиво пробубнил что-то, пуская слюни. Его глаза полностью закрылись.

– От чего она отказалась?

Эйсон встряхнул старика.

– Двойняшки. У нее родились двойняшки. – Россо глубоко вздохнул. – Очаровательные малыши.

Потом он совершенно обмяк и, когда Эйсон перестал его поддерживать, растянулся на песке.

Эйсон долго смотрел на Россо. Жалкий и абсолютно безвредный. Но он стал помехой.

Усиленные зрительные вставки просканировали окружность лагуны в поисках светло-розового сияния, указывающего на то, что Соланж за ним наблюдает. Но перед глазами мелькали только черные и серые силуэты деревьев.

Россо был так пьян, что даже не отреагировал на погружение его головы в воду. Эйсон продержал его минуты две, затем выбрался на берег и стал заметать предательские следы на песке.

Похороны состоялись спустя два дня. С соседних островов приехало с десяток человек; солидные мужчины и женщины в строгих одеждах собрались вокруг могилы. Алтея все время льнула к матери и негромко всхлипывала. Обряд проводил Люций, сорокалетний православный священник обосновавшейся в архипелаге секты, которая откололась от Единой христианской церкви полтора столетия назад. Это был сильный широкоплечий мужчина, капитан «Аннеки», одного из принадлежащих церкви торговых судов.