Ангел в эфире
- Автор: Светлана Успенская
- Жанр: Криминальный детектив
- Дата выхода: 2005
Читать книгу "Ангел в эфире"
Глава 3
Вечером они столкнулись на кухне. «Холодная война» разгоралась.
— Нам надо разойтись, — заявила Настя, мрачно глядя на мужа.
— Иди, — ответил он устало. — Я тебя не держу! Но Алина останется со мной.
— Алина — моя дочь! Ты не имеешь на нее прав!
— Посмотрим, — спокойно заметил он, — кто кого… В принципе это я подарил девочке жизнь, если что, мне и отнять ее будет нетрудно. Она — мой последний шанс на земное, телесное воплощение. А ты еще молодая, ты еще можешь нарожать себе кучу детей…
Настя ненавистно сцепила губы. Конечно, она не собиралась вот так, с бухты-барахты срываться посреди ночи. Сначала надо подготовить надежную почву, запасной аэродром.
Поэтому она потянулась по-кошачьи, как будто не было никакого разговора между ними.
— Я пойду спать, — проговорила сонным голосом.
И сладко, по-детски зевнула во весь рот.
Ничего, без работы она не останется, ведь у нее столько телевизионных идей, что любой канал обеими руками вцепится в нее, — это и детские новости, и экстрим-шоу, а потом, еще одна программа, «Мысли и чувства»… Идея этой передачи пришла ей в голову совсем недавно — в ней речь пойдет о простых человеческих судьбах, разум будет противопоставлен чувствам, коллизии судьбы — сухой повседневной рациональности. Каждая передача будет строиться вокруг одного жизненного сюжета и сопровождаться авторским, глубоко психологическим комментарием — вот, например, некая женщина убила своего мужа, которого пылко любила всю жизнь… А почему? Потому что тот испытывал тайное влечение к ее дочери от первого брака, и жена случайно дозналась об этом… Греческая трагедия на местной почве, шекспировские страсти, возвышенные герои, поучительный финал… Главное — это будет программа, в которой она будет полновластной хозяйкой. Она станет самолично отбирать сюжеты и по своему вкусу писать текст. В ее программе прозвучит проповедь добра и справедливости…
По дороге в «Пушкинский», где должно было состояться вручение ежегодной телепремии, Настя бегло просматривала газеты, выискивая в них свое имя. Она хотела найти заметку, развенчивавшую ее связь с Земцевым: что-то в таком духе, мол, слухи о романе премьера и телезвезды оказались ложными, что видно из непримиримой позиции, которую занимает Плотникова по вопросам пенсионной реформы, как принципиальный журналист и честный человек…
В итоге ей удалось отыскать одно-единственное упоминание о себе: «Реформа правительства выглядит настолько глупой и непродуманной, что даже старинная любовница Земцева открыто критикует своего покровителя». И все, точка!
— Идиоты, — сердито выругалась Настя, отшвырнув газету. — Этим писакам надо делать лоботомию по медицинским показаниям…
Машина медленно тащилась к кинотеатру, паралитич-но дергаясь в пробке. Церемония, слизанная с заокеанского «Оскара», предусматривала проход звезд по ковровой дорожке, овации толпы, вспышки фоторепортеров и прочие прелести всенародного обожания.
Едва Настя появилась из наемного лимузина (вышколенный шофер предупредительно распахнул дверцу), как к ней подлетели какие-то сумасшедшие девицы с автографами.
— Плотникова! — завизжали они. — Анастасия!
— Это она! — пронеслось по толпе. — Плотникова! Она идет! Красивая какая… Как ангел!
Отделавшись от поклонниц, Настя проскользнула к дверям, рассылая в воздух ослепительные улыбки.
Фойе бурлило телевизионным и около того народом, взрывалось приветственными возгласами, прошивалось навылет свирепыми взглядами соперников. В сущности, Настя ничего особенного не ждала от сегодняшней церемонии, она знала, что звание лучшей ведущей достанется молоденькой Пурбель, которую старательно раскручивает второй канал, но посетить тусовку ей было полезно: где еще можно встретить столько телевизионного народа, поговорить, обменяться телефонами — глядишь, и предложение о работе воспоследует, хорошо бы на федеральную вторую кнопку вместо этой глупышки Пурбель, пластмассовой куклы с оловянным взглядом.
Она скользила в толпе, оглядываясь в поисках нужных людей, — и внезапно нос к носу столкнулась с Земцевым! После вчерашнего эфира Настя предпочла бы не встречаться с ним…
— А, Анастасия Андреевна! — улыбчиво расплылся премьер, протягивая руку (вокруг бурно защелкали фотоаппараты). — Здорово ты вчера по мне проехалась… Я уже решил, что ваш канал меня разлюбил!
— Скорее это я вас разлюбила, Михаил Борисович, — вынужденно улыбнулась Настя, щурясь от ярких вспышек.
— С чего это вдруг, ангел мой? За что такая немилость?
— Из-за бедных пенсионеров, которых вы лишаете куска хлеба! — заявила Настя, нарочно стараясь говорить громко и отчетливо.
— Это не я лично, — рассмеялся Земцев, оправдываясь, — это государство в моем лице…
— Ну, тогда это не я вас ругала в эфире, в моем лице вас бранила независимая пресса, — ответно рассмеялась девушка, увертываясь от целящих в нее объективов.
Встреча с Земцевым спутала ей все карты. Теперь светские хроникеры не преминут заявить, что милые бранятся — только тешатся, а критика премьера, звучавшая вчера в программе Плотниковой, — это лишь небольшая любовная размолвка, вынесенная на авансцену теленовостей!
Итак, планы были разрушены, и Насте оставалось лишь извлечь выгоду из своего неприятного положения. Поэтому, когда Земцев, все так же радостно улыбаясь, спросил: «Как поживаешь?» — она, понизив голос, ответила с серьезной честностью:
— Плохо, Миша… Я хочу уйти от мужа, а он грозится забрать у меня дочь… Если я уйду, то останусь без всего — без работы и без Алины. Голая и босая!
Она чуть не расплакалась. Земцев ласково тронул ее руку.
— Ладно, не грусти, Настя, все образуется… Скоро встретимся в президентском эфире. Может, я что-нибудь придумаю к тому времени…
Но, судя по своему холеному виду, вальяжный Земцев отнюдь не собирался ради своей приятельницы бросаться на амбразуру…
Они разбежались в разные стороны, сияя заученными улыбками.
Настина улыбка была еще и вымученной — слова премьера давали ей надежду, но надежду жидкую, призрачную, ненадежную…
В зале Плотникова заняла место ближе к выходу, чтобы иметь возможность незаметно удалиться. И едва Ирочка Ларионова, узколобая глупышка со смазливым личиком, вихляясь на каблуках, выползла на сцену для получения триумфальной статуэтки, Настя возмущенно вскочила со стула.
— Идея детских новостей пришла мне в голову совершенно неожиданно… — Ларионова заученно скалилась фарфоровой улыбкой, пока Настя пробиралась к выходу. — И хотя скептики утверждали, что после моего шоу о людях, переживших экстремальные события, эта идея выглядит мелкой, однако ее успех превзошел все ожидания! Потому что мы должны воспитывать наше подрастающее поколение, прививать ему вечные нравственные идеалы. Ради этого стоит работать и жить! Спасибо руководству первого канала, а особенно его главному продюсеру Араму Варамо-вичу Гагузяну, за поддержку и веру в меня!
Настя в бешенстве выскользнула из зала, глотая слезы обиды. Это был удар под дых. Ее идею бесстыдно украли, а она вынуждена терпеть и улыбаться, молчать и собираться с духом. «Мысли и чувства». Но у нее лично не осталось никаких чувств, один разум. Этот разум загнанно искал выхода из ситуации — и не находил.
Наружно в семье все оставалось по-прежнему — работа, дом, молчаливое противостояние. Но жизнь Насти точно замерла в неустойчивом равновесии, раздумывая, в какую сторону качнуться, и в Настиной воле было подтолкнуть ее в ту или иную сторону…
Как-то по старой памяти девушка заглянула в монтажную, надеясь повидаться с Валерой. Инженер просиял при виде залетной гостьи.
— А, Настюха! — воскликнул он, но сразу же поправил себя: — Анастасия Андреевна, простите…
— На «вы», да еще по имени-отчеству… Неужели я так древне выгляжу? — упрекнула Настя своего старинного поклонника.
— Ты выглядишь, как всегда, на миллион «бакинских»! — вздохнул Валера. — И мне еще больше, чем раньше, хочется с тобой переспать.
— Вот как! — кокетливо усмехнулась Настя. — Ну, еще не вечер, Валера, какие наши годы…
— Ага! — Инженер испуганно оглянулся в поисках нечаянных свидетелей разговора — впрочем, их не было.
— Тебе что, Земцева для полного счастья не хватает?
— Болван! — возмущенно фыркнула Настя. — Сплетни дурацкие слушаешь… Нет, представь, а вот если бы действительно… Если бы я вдруг оказалась свободной. Конечно, гипотетически… В предположительном смысле… То мы могли бы с тобой…
Валера внезапно перебил ее, испуганно блеснув стеклами очков:
— Ты что, Настюха, крейзанулась? Хочешь, чтобы мне яйца из-за тебя оторвали? Легкий пересып — это одно, а то, что ты мне предлагаешь…
— Я ничего тебе не предлагаю! — возмутилась Настя.
— Уже и пошутить нельзя…
— Ну, если только пошутить, — расслабился кавалер, — тогда конечно… Тогда я готов хоть сейчас расстегнуть штаны…
Он потянулся рукой к ширинке. Шутка зашла слишком далеко.
— Погоди, не торопись, — усмехнулась Настя. — Сначала объясни мне вот что… Всем известно, что служба безопасности на нашем канале работает на просмотр рабочих кабинетов… — Она указала пальцем на недреманное око камеры слежения, установленной в верхнем, труднодоступном углу. — Но кто изучает эти записи? И как часто?
— Хрен его знает! — грубо отозвался Валера, а потом догадался: — Ага, боишься, что твой муженек нас засечет? Законно! По-моему, если ничего особенного не происходит, то записи затирают…
— А если происходит? — спросила Настя.
— А что у нас может произойти? — ответил вопросом Валера.
Действительно, что?
Эти кассеты в бронированном сейфе у Шумского… Настя не раз видела, как начальник службы безопасности мирно попивает коньяк в кабинете директора дирекции детского вещания, и по простоте душевной полагала, что старого оперативника и ее покровителя связывает чистая мужская дружба. Но не старый ли милиционер поставляет кассеты серому кардиналу их телеканала, своему задушевному приятелю?
И что на них? Наверное, компромат. Клубничка. Шумский не преминет воспользоваться случаем, чтобы упрочить свое влияние на Цыбалина — пусть даже при помощи мелкого шантажа. Он из тех, кто считает, что в борьбе за место под телесолнцем любые средства хороши.
Ее мужа одно время называли в прессе главой голубой мафии… Сразу после свадьбы между ними бывали кое-какие отношения, кстати довольно вымученные, но после рождения Алины эти обременительные соединения прекратились, как отрезало.
Может быть, он вообще к связям с женщинами не приспособлен… Или ему уже по возрасту ничего не нужно? Вот и Валера утверждал…
Если на кассетах содержится компромат на ее мужа, то, завладев им, она получит прекрасный козырь в борьбе за дочь.
Именно на этот козырь она и рассчитывала.
— Дядя Захар, еще коньячку? — ласково спросила Настя, предлагающе наклонив бутылку.
— Н-не н-надо, я и так уже пьяный. — Хихиканье. Смешок. Совершенно осовелые глаза, под воздействием коньячных паров утратившие свой бдительный блеск.