За краем небес

За ручку подергала, поддалась ручка, спокойно повернулась, дверь предо мной раскрывая. Все ж не боится король местный татей на руку нечистых. И отчего не боится? Вот не дает вопрос этот покоя и нисколечко мне тишина и благодать вокруг не нравятся.

Скользнула в комнату чужую, дверь быстро прикрыла за спиной. Огляделась вокруг, на сени похоже. Те самые, что при справной избе, чтоб было где гостей привечать. Сделала еще несколько шажочков крошечных, даже ногу боясь поставить, только на цыпочках шагала, выглянула в другую комнату, вот она — спальня.

Только что это за покои такие королевские? Остановилась посередине, руки в бока уперла, оглядела все взглядом недовольным. Это что? Где колонны серебряные, мебель из золота чистого, где каменья драгоценные искрящиеся, да хотя бы стены хрустальные? Это отчего в гостевых опочивальнях все янтарем светится, а здесь обычное и мебель вовсе деревянная? Не ошиблись диор то с эльфом? Нет, не могли, не дети ж несмышленые, чтобы комнаты перепутать. И все-таки странный этот король. Нам всем такую красоту, а себе что? Точно челядь живет.

Обвела еще раз комнату взглядом: стены бумагой какой-то обклеены, светло-зеленой с узором золотистым, потрогала, а на ощупь как шелк. Кровать не шибко широкая в нише прячется, сверху бархатные шторы до пола свисают, пара креслиц, тем же бархатом обитых, столик круглый со свечами зажженными и перчатка кожаная, посредине брошенная. На стене картина и что-то диковинное на ней изображено. Хотела рассмотреть, даже за штору бархатную заступила, когда приметила в углу еще что-то, тканью накрытое. Ухватилась за конец, приподняла, а потом и вовсе стянула.

Шар большущий на деревянной подставке, круглый, гладкий и зеркальный. Отражалась в нем вся комната, искажались в сфере предметы, но я не оттого замерла трепетно, как птичка, ловкой ладонью пойманная. Этот шар и меня отразил. А я ж по сию пору настоящий облик рассматривать не решалась, чтоб не увериться, что пути назад нет. Зажмурилась тогда и быстро открыла глаза, посмотрела вниз на сцепленные вместе тонкие пальцы, на ножки крохотные, закрытые резко удлинившимся подолом, и выдохнула весь воздух. А после резко вскинула голову и ахнула, громко, на всю комнату, не удержавшись. По эту сторону отражения эльфийка стояла, я ведь точно видела и косу ее сверкающую, ниже колена свесившуюся, и пальцы тонюсенькие, платье комкавшие, а в шаре зеркальном Мирка отражалась. Ее коса светло-русая, на грудь перекинутая, ее глаза, от удивления на пол лица расширившиеся, и рот, и нос и даже ступни босые ее собственные.

Что же это? Положила обе ладони на шар, лицо к нему приближая, а тут вдруг зарябила поверхность, задрожала под пальцами, и отскочила я в испуге на добрых три шага. Пошли по деревянной основе непонятные яркие символы, заволновалась зеркальная гладь точно вода под легким ветерком, потемнела и пропала в той темноте и я, и комната вся, а высветился берег лесной у неживого озера, пустая поляна, на которой покрывала в клочки изорванные брошены остались, пара мешков распотрошенных с вещами, и клонил ветерок к земле нежную травку, шевелил листочки на деревьях, лунным светом посеребренные. И так ясно все детали видны были, что, казалось, можно сейчас же шагнуть прямо на берег. Я даже потянулась дрогнувшей ладонью вперед и чуть небесам душу не отдала, когда неожиданный клекот сверху раздался.

Среди бархатной ткани насест прятался, и переступал на насесте том кречет, клекотал взволнованно. Шапочка глаза его закрывала, но на лапах ни кольца, ни цепи не обнаружилось. Пока я вспоминала, какой частью тела вдох делается, птица встряхнулась, перья распушила, после пригладилась, головой качнула и снова затихла.

Не тот ли ястреб, которого я в небе по эту сторону увидала, не тот ли, который путь в царство заозерное указал? Больно похож! Снова пригляделась внимательно, но не судьба была птицу мне рассмотреть, потому что в сенях опочивальни звук вдруг раздался. С таким щелчком только ручку по ту сторону двери могли поворачивать.

И подхватилась я стремительно. Покрывало на шар мигом набросила, сама на кровать повалилась, на бок обернулась, ладонь под щеку подставила и сглаза на грудь скосила, проверяя, потемнели ли волосы. Потемнели, да только платье мое прежним осталось. Так бы и очутилась в теле фаворитки, но в эльфийском наряде, если б память чужая, услужливая, не подкинула чары незнакомые. Те самые, которыми на вещи морок наводить можно. За миг я в чужой наряд облачилась, а хозяин спальни уж шагнул в комнату, увидел меня на кровати и остановился в дверях.

Святые небеса, как там королей соблазняют, чтобы голову им задурить и под это дело из опочивальни выскользнуть? Ножку повыше подтянула, что-то вроде улыбки полюбовней изобразила. А он нахмурился в ответ.

— Ирена? Я не звал тебя. Мы все обговорили еще вчера.

Батюшки! С перепугу не той фавориткой прикинулась. Следовало новой обращаться.

— Хотя удивлен, что ты заметила мой уход. Прежде не отмечал твоей наблюдательности. Хорошо изучила мою магию за это время?

А может и той, кем надо, превратилась, новая точно ничего не изучила еще.

— Разгадала мою уловку или ощутила, что я ушел?

— Ощутила, — пискнула, не представляя, о чем он толк ведет.

— Никто не должен был заметить, я ведь переключил внимание гостей. Приятно поражен.

И он даже ближе шагнул к кровати, а улыбка моя обольстительная, совсем плотно к лицу припечаталась, оно может уже не следовало улыбаться, а я перестать не могла. И снова со мной непонятное твориться начало. Ох и голос-то у него какой.

— И все же, зачем ты пришла?

— Проститься, — еще тоньше прежнего пропищала, потому как неудобно пищать с улыбкой этой.

Улыбнулся, не жестко, не мягко, а так, по-королевски.

— Я не в настроении, Ирена, уходи.

Я с ним готова была согласиться, точнее, часть меня очень согласна была, а вторая совсем с кровати слезать не хотела. Но поскольку слабость в коленках все сильнее делалась, то сползла я с покрывала и потихоньку стала к двери пробираться. А улыбку с лица все-таки согнала, а то странно смотрится, вроде как прогоняют, а я тут в ответ всеми зубами радостно сверкаю. Для верности еще и голову пониже опустила, мол, не могу как страдаю, соблазнять пришла, а не получилось. Сейчас вот доберусь до двери и испарюсь к привычным красавцам моим, а то рядом с этим не понять что делается.

Уже ведь близко от входа оказалась, да тут ястреб этот заклекотал громко.

Король голову вскинул, нахмурился и велел:

— Подай мне перчатку.

Я ж как назло мимо стола проходила и чуть не скривилась. Не швырнуть же вещицу королю, поймай, коли ловкий. То бишь самолично нести надо, а тут до двери несколько шагов.

Пока взгляд с перчатки на короля переводила, он то, что на нем одето было, снимать стал. Скинул халат свой верхний, а поверх тела обнаженного рубаху длинную набросил, что на спинке кровати висела, поясом ее перетянул и снова ко мне оборотился. А я стою, про перчатку забыла совсем.

— Ирена? — бровь поднял и руку ко мне вытянул. Я сперва ступила пару шагов, потом вспомнила, чего он ладонь тянет, схватила рукавицу, а властитель уж сам ко мне шагнул. Только успела, что передать как положено, с поклоном. Даже устояла после поклона и в ноженьки белые не повалилась. Пока величество их на руку перчатку натягивал, я ж по остолбенелости своей вовсе не шевелилась. Следовало королю меня снова из комнаты выслать, а он посмотрел молча, и дурь в голове вместо того, чтобы рассеяться, совсем плотной пеленой встала.

Стою, смотрю в глаза его, ничего не соображаю. И он тоже смотрит, внимательно так, а потом улыбка на губах зазмеилась. Хоть губы красиво изогнулись, но по чести скажу, иное слово, вроде «появилась», к улыбке той не подошло. Вдруг стянул король перчатку и отбросил, а меня за подбородок взял, нежно так. Я вся вниз подалась, на пол стало быть, а он второй рукой за талию хвать и удержал. К себе прижал крепко, а меня совсем повело. И ведь чувствую, сделать что-то надо, а то не вырвусь, а там ждут ведь. А ну как все планы по дурости непонятной порушу.

Вот король меня держит, еще и повернул немного, чтобы часть веса фаворитского на стол пришлась, а я руками в тот стол уперлась и подсвечник нащупала. И единственная мысль, которая в голове проскочила, это что подсвечник тяжелый и если на голову королевскую опустить, то чай отвлечет их величество от созерцания для меня неудобного. Тогда может в себя приду. Обхватила подсвечник как зачарованная, руку стала в сторону отводить, но король удара не дождался. Склонился низко и поцеловал меня.

Я ничего в жизни своей нежданней не испытывала. Это же надо так деву ошеломить, что я подсвечник нелегкий на собственную ногу уронила, а в чувства так и не пришла. Мамочка родненькая, взмыла я куда-то, в такую даль далекую, за самым краем небес, и звезды волшебные кругом светились, а я среди них летала. И когда король вдруг сильнее объятия сжал, то последнее, что в памяти отложилось, это как со звезды срываюсь, а дальше в беспамятство окунулась.

Очнулась, когда за окном уж светало. Глаза раскрыла, а над головой балдахин янтарный. Никак в своих покоях пробудилась? Подумала, что помню, как король меня поцеловал, а дальше и вовсе темно и память не откликается. Вся ночь прошла, а я даже не ведаю, как. Повернулась на бок, тело ломило, руки и ноги непослушные были, будто не мои. Я тут же за косу схватилась — эльфийская коса, значит сменила облик на положенный. Когда только сменила и как к спальне добралась?

Села в постели, взглядом покои обвела, и в груди захолодело. Взялись из ниоткуда две лавки у дальней стены, а на лавках тех диор с эльфом лежали и тоже без памяти. А между ними и остальной комнатой решетки прозрачные. Я с кровати рванулась, но сил не рассчитала, повалилась прямо на пол и корзину сбила. Ту самую с Тинаром моим. Крутанулась с помятой плетенки, на колени поднялась и потянула крышку, Тальраиром запечатанную. Магия моя эльфийская все веточки вмиг распутала и открыла корзинку.

Схватила я зверя своего невиданного за плечи получеловеческие и потянула наружу. Сама бы не вытянула конечно тяжесть такую, да только плетенка мне помогала, выпихивала волкодлака из нутра своего, пока он на полу не очутился. Ох, и помятым, побитым показался после путешествия своего. Ведь то катили, то тянули, то роняли корзинку эту.

Погладила несчастную зверушку по голове с мордой полуволчьей, а он возьми и пошевелись. Я в тот же миг на кровати очутилась, руки, ноги разом заслушались. Батюшки, действие зелья кончается, а Тальраир вон там, за решеткой. Соскочила тогда снова на пол, но с другой стороны, сильно опасаясь дольше мешкать, и к прутьям рванулась. Ухватила их, а они твердые, крепкие, надежней железных, и не поддаются.

— Тальраир! — позвала, а он не откликнулся.

— Эртен! — крикнула, но и этот не пошевелился.

Святые небеса! Делать-то что теперь?

Прижалась к прутьям спиной, снова на Тинара глядя. Вроде как заскулил, когтями скребанул по полу и снова затих.

А мгновенье спустя я и вовсе спиной в решетку впечаталась, потому как открылась дверь и зашел в покои сам король. Один зашел, без охраны, и остановился, на меня глядя. А меня таперича больше озноб пробирал от его взгляда, потому как лежали по ту сторону прутьев путники мои без сознания.