Моя дурацкая гордость

Глава 9

Елизарова ушла, я потупил и потащился следом, в кабинет Юстины, где эта чудная женщина уже взяла в оборот Свиззаровского.

— Всеволод, возьмите эти карточки и раздайте по одной на парту.

Меня всегда удивляло, почему Разумовская не применит Отвращающие чары, как Селиверстов. Или ей просто нравится иметь личных рабов среди студентов? К слову, нас с Псарем она никогда не использовала подобным образом.

Перед самым ударом колокола (только я с удобством устроился за задней партой, собираясь бессовестно лениться) ко мне подошла Светка:

— Можно я сяду с тобой, Марк? — и, не дожидаясь ответа, скользнула на соседний стул.

Я для проформы улыбнулся; все же трахались с неделю назад, и мне понравилось, но потом на боевой магии она попала под заклятие Меркуловой и несколько дней провалялась в больничном покое. Видимо, вчера выписали.

— Как ты?

— О, да я давно в порядке, просто не хотела на пары идти, вот и пришлось врать Варламовой, что тут болит и там ломит.

— Как это не похоже на студентку Каэрмунка, — я лениво огляделся, приметив Псаря с Хьюстоном, Елизарову с Чумаковой и кучку уродцев во главе с Меркуловым.

— Не все студенты Каэрмунка порядочные, это стереотип. Ум и прилежание несколько разные вещи. — Светка достала зеркальце и долго любовалась собой.

— Согласен. — Невыносимо хотелось закурить, но Разумовская не одобрила бы. — Я как раз такой. — Я откинулся на спинку и машинально запустил руку в волосы.

— Какой? — она склонила голову набок и расстегнула верхние пуговицы рубашки.

— Умный, но дурак.

— Мой мозг не может сочетать эти два понятия, — наморщила нос Дубравина. — Человек либо умный, либо дурак.

А она милашка. И подержаться есть за что. Задница на ощупь больше, чем у Елизаровой, и торчит сильнее, а сиськи даже сравнивать смешно. В целом, Елизарова худая, а Светка самое то.

— Не-а. Просто я ненавижу учить заклятия вместе со всеми, чувствую себя тогда частью тупого стада.

— Именно поэтому ты знаешь все чары на два года вперед?

— Угадала. И не только из академического курса. — Колокол только что загнал всех на места, и последние слова я пробормотал. Но Дубравина услышала.

— Покажешь как-нибудь? Что-то из своих умений.

Я почувствовал ее руку на своем бедре.

— Давай после семинара найдем какой-нибудь чулан? — шепнул я ей на ухо и почуял сладкий запах конфет.

Светка хитро посмотрела на меня, изогнула бровь и едва заметно качнула головой.

Пока Юстина объясняла, что нужно делать, Дубравина, глядя на нее с самым заинтересованным видом, добралась до моей ширинки и накрыла ладонью. Я понял намек; ухмыльнувшись, просунул между спинкой стула и ее спиной руку и устроил чуть повыше задницы.

От прикосновений и понимания, где мы находимся, у меня встал. Светка почувствовала и расстегнула брюки, скользнув под резинку моих трусов. На лбу выступил пот, скорее, от того, что вероятность быть пойманными росла с каждым шагом Юстины.

— Вы должны получить предмет, изображенный на вашей карточке. На прошлом занятии мы рассмотрели основные способы трансформации предметов из материй, не являющихся веществом… — По всему выходило, что мы начали изучать чары Воплощения, а я и не заметил.

Левой рукой Светка надрачивала мой хер, а правой помахивала палочкой, довольно успешно делая вид, что увлечена заданием.

— Ты ведь потом сделаешь все быстро? Ты же умеешь? — пропела она, наклонившись ко мне.

— Что — умею? — я следил, чтобы дыхание не стало слишком тяжелым и громким.

— Ну, чары Воплощения.

Конечно, умею.

— Сделаю. — Я обхватил ее кулак и показал, как лучше делать, а сам сполз чуть пониже на стуле, расставив ноги шире. Член пульсировал, сердце колотилось о ребра.

— Разумовская, — я заметил ее не сразу. Юстина ходит как кошка.

Светка молниеносно убрала руку, я сел прямо. Надеюсь, мою вспотевшую морду Юстина списала на духоту.

— Чуть больше усердия, Дубравина, — нахмурилась та, обнаружив, что наша парта пока пуста, и никаких (я мельком взглянул на карточку, думая, достаточно ли прикрыл член) иголок на ней нет.

— Конечно, профессор, — и, стоило Разумовской отойти к Ветроградову и Харе, принялась двигать рукой с удвоенной энергией. Я закусил губу.

Мне нужно было кончить, и как можно быстрее. Иначе нас кто-нибудь засек бы, как пить дать, хотя сидели мы в углу, и Дубравина прикрывала меня собой. Она все делала правильно, даже мастерски, но что-то мешало. Скорее всего, обстановка, присутствие однокурсников и бесконечное кружение профессора по кабинету. Казалось, что я дышу громче, чем говорит Юстина, и я едва не отпихнул руку Светки, чтобы заменить своей, но не хотел выглядеть лузером. Не хватало совсем чуть-чуть.

И я повел себя как тряпка. Посмотрел на Елизарову.

Выхватил взглядом ее шею, ноги, закатанные до локтя рукава и предплечья (в синяках?), вспомнил, как выглядят ее сиськи без всех этих тряпок, и какие они, если полапать.

И я кончил.

Задержал дыхание, чтобы не издавать звуков, крепко обхватил конец рукой, другой рукой сгреб со стола палочку и направил ее на кулак. Сперма исчезала, практически не замарав ладонь.

— Отлично, Исаев, Дубравина, очень хорошо, по десять баллов Рубербосху и Каэрмунку, — оценила Разумовская минут через десять, изучив две ровные длинные иголки, созданные мною. Юстина вроде бы нахмурилась, но ничего не сказала насчет их идентичности.

— Славно передернули, — хихикнула Светка, когда мы выходили с семинара, и я на пару мгновений сжал ее задницу.

Я проверил, застегнута ли ширинка, и решил, что последнюю на сегодня пару, латынь, все-таки прогуляю.

***

Проснулся я от того, что хотел жрать.

Вчера вечером мы со Светкой припозднились, и ноги на кухню уже не шли. Желудок недовольно урчал все утро, но развлеклись мы славно, и я посчитал издержки оправданными.

— Объявили осадное положение? На Виридар движется армия Ведъютантов? — издевался Псарь, глядя, как я запихиваю в себя молочный суп с лапшой, овсянку, омлет, тосты и заливаю все это чаем, а следом соком.

— Прогноз, вытряхивай из сумки учебники, — с серьезной физиономией приказал Хьюстон, — набивай едой!

Мы заржали, и я потянулся за второй порцией каши.

— Дубравина? — подмигнул Гордей, лениво ковыряясь в тарелке с наваленными горкой овощами, беконом и яйцами.

Я кивнул, двигая челюстями.

— Всего выдоила вчера? Всего нашего Эмиссара, — он пошло загоготал и конвульсивно задергался, собирая жопой все занозы, но мне понравилось, что Псарь сегодня в настроении.

— Двинься, — буркнул Никита Верейский, староста Виридара, втискиваясь между мной и каким-то второкурсником. — Еще не все сожрали?

— Ты чего такой с утра пораньше как ужаленный? Вроде еще не успели пиздюлей раздать.

— Успели, — разуверил нас Верейский, накладывая себе кусочки колбасы по одному, потом плюнул и высыпал в тарелку все, что было на блюде. — С утра пораньше вызвала Разумовская, меня и Изабеллу, и велела передать всем старостам… поэтому передаю тебе, Рома, — он повернулся к Хьюстону, и тот отставил в сторону стакан, — что грядет проверка. На будущей неделе в Виридар приедут представители Отделения контроля за чародейским образованием и вытряхнут из преподавателей и старост всю душу.

— Проверка? — я перехотел жрать. Я еще не знал, радоваться или опасаться, но в этом определенно был элемент риска. Хоть что-то новое в протухшей от скуки усадьбе.

— Ага. — Никита уминал за обе щеки, потом внезапно сорвался с места, завидев Корсакова, поставил того в известность о проверке и вернулся к жратве. — Короче, на время визита Советников в академии не должно случиться громких происшествий. Разумовская настоятельно просила сказать это вам двоим трижды. — Он вылупился на нас с Гордеем. — И напоминать каждый день до самого понедельника. Ну вы поняли.

— Кажется, Цареградский чем-то не угодил Магическому Совету, — задумчиво протянул Псарь. — Слышь, Хьюстон, в газетах ничего не писали? О каком-нибудь конфликте между ними, например? Помните, когда мы только поступили, сюда приезжали какие-то чинуши с папками?..

— Они… приезжали по другому поводу, — неловко сказал Рома, и Гордей заткнулся. Я, по правде, тоже забыл, что они приезжали из-за Хьюстона, проверить условия, безопасность, то да се. Поступление в академию инфицированного оборотня, а не оборотня по рождению, всегда вызывало повышенное внимание со стороны надзорных органов. Мы уже потом доперли, когда узнали о Роме правду. Как-то вылетело из головы, помнил только, что была такая проверка давным-давно.

— А. Ну да, наверное, — Псарь замял тему. — В любом случае, мы этого так не оставим. — Он пихнул меня локтем, и я покивал, проглотив последний кусок тоста с вареньем.

— Эй, Рауф! Рауф, иди сюда! — замахал руками Никита, обращаясь скорее ко всему столу Флавальеха, чем конкретно к ней.

Валя, на ходу собирая кудрявые волосы в хвост, приблизилась к нам и подняла брови, мол, что надо? Я поднял ладонь в знак приветствия, она чуть приобняла меня за плечи.

— Цитирую Разумовскую…

Пока Верейский объяснял, какого размера клоака ждет Виридар, подтянулись наши девчонки. Елизарова, услышав новости, так удивилась, что села рядом со мной и даже не заметила.

— Разве Виридар не автономное учреждение? — она водила пальцем по столу. Я подавил желание закурить прямо здесь. Елизарова вызывала во мне потребность дымить.

— Не-а. — Похоже, один Хьюстон ее понял. И Верейский еще. — В конечном итоге, если разобраться, Виридар, как и, скажем, госпиталь Святого Григория, подчиняется Магическому Совету. Просто Цареградский негласно имеет некие привилегии в принятии решений, но в случае спорной ситуации или конфронтации Совет вправе…

— Короче, мы поняли, что Цареградского в любой момент могут поставить на место, а Виридар прикрыть, — перебил я, и Елизарова подпрыгнула, осознав, кто рядом с ней.

— Так или иначе, — встрял Баженов, до этого молча налегавший на булочки, — в эту субботу матч, а дальше, может быть, и жить не стоит.

Елизарова и Челси засмеялись, а меня это почему-то вывело из себя.

— Если мы продуем Флавальеху, я первый вам руки поотрываю.

— Какой строгий капита-а-ан, — поддразнила Маслова, а я про себя сочинял, что буду говорить команде на вечерней тренировке.

— Дубравина-а-а, — взвыл неугомонный Верейский и от нетерпения чуть не смахнул со стола Ромину тарелку.

Светка подошла и, прежде чем обратить внимание на Никиту, обхватила меня за шею и поцеловала в губы. Долго не отрывалась, я уж подумал, что она заснула, а потом прочирикала:

— Ты что-то хотел, Верейский?

Я тем временем делал вид, что ничего из ряда вон выходящего не произошло. Ну да, потрахиваемся, что тут такого. Елизаровой, опять же, полезно видеть, что да как.

Но она вроде бы отвернулась раньше. И на боевой магии мы писали нудную проверочную работу, которая с легкостью взяла бы все награды на конкурсе самых бессмысленных проверочных работ. Так что потаращиться на трусы Елизаровой или в пылу массовой битвы цапнуть ее за жопу не удалось.